Маленькая женщина Большого

В этот момент открывается еще одна дверь, и появляется мама Зевса Виталика.

— Боже, да вы рехнулись тут! — закатывает она глаза, — пропустите врача уже! А сами идите вон… Выпейте что-нибудь, что ли?

Она приглашающе кивает мне.

Иду, под оглушающее молчание мужиков.

— Бабуль, как она? — робко спрашивает черноволосый здоровяк.

— Нормально, — ворчит женщина, — еще бы вы тут демонстрации не устраивали, все бы вообще отлично было.

Она пропускает меня вперед, захлопывает дверь, бормоча:

— Мужики… Боже, почему они иногда такие глупые?

Вопрос вопросов, конечно…

Я смотрю на хрупкую девушку у окна.

Она стоит спиной ко мне, смотрит в окно на бьющую в стекла метель, золотистая коса змеей свисает чуть ли не до поясницы.

На звук закрывающейся двери она поворачивается…

И причина моего появления здесь становится более, чем очевидна.

5

— Добрый день, — здороваюсь я спокойно.

Девушка немного растерянно распахивает глаза, большие, яркие, лучистые, машинально обнимает себя за выпуклый, очень сильно выпирающий живот типичным жестом всех беременяшек.

— Добрый… — тихо отвечает она.

— Я — врач, — сразу обозначаю свой статус, — меня зовут Валентина Сергеевна.

— Очень приятно, Василиса.

Ей идет это волшебное сказочное имя. Наверно, отец придумал, когда дочь впервые увидел. Конечно, тот медведь бородатый выглядит не особенно сентиментальным, но иногда даже таких зверюг пробивает на чувства. Хотя, может, он ей не кровный родственник, а отец одного из тех сумасшедших парней, что бегают по стенам в соседней комнате?

— Я просто не понимаю, зачем они это все затеяли, — вздыхает Василиса удрученно, — я вполне себя хорошо чувствую… Так, немного тянет низ живота…

— Присядьте, я осмотрю вас, — киваю я на кровать.

Василиса послушно идет.

Мама Зевса Виталика поддерживает ее под локоть, и теперь я улавливаю фамильное сходство. Наверно, если взглянуть на фото этой дамы в молодости, то лица будут очень похожи.

И в который раз удивляюсь выверту природы: Зевс Виталик — отец этого нежного чуда? Поразительно…

Василиса осторожно укладывается на спину, я прошу снять сорочку, осматриваю аккуратно.

— Как давно тянет низ живота?

— С утра…

— Выделения?

— Да… Но такие… Странные, небольшие…

— Ощущения какие: потянет-потянет и отпускает?

— Да…

— А время между приступами засекали?

— Нет…

— Раз в десять минут примерно, — вмешивается бабушка.

— Срок когда ставят?

— Через неделю… И вообще… Этого не может быть… Я хорошо себя чувствую, понимаете? — Василиса начинает волноваться, приподнимается, глаза блестят испуганно. Боже, да она ребенок совсем! — И я должна рожать в клинике… Просто приехала в гости… Папа… Он позвонил… Скучал…

Она всхлипывает, и бабушка тут же принимается утешать:

— Ну что ты? Все хорошо, Васенька… Все хорошо же… Видишь, и врач тут есть…

— Но я должна была в клинике… И с Марией Игнатьевной… Она обещала, что будет сама лично… — Вася не успокаивается, наоборот, волнуется еще больше, хватает бабушку за руку, — как же я тут? Я… — ее голос дрожит испуганно, — я боюсь…

Замерев, она расширяет глаза, прислушиваясь к себе.

Схватка, вероятно.

Так, надо брать дело в свои руки, не хватало мне тут нервов дополнительных. И без того экстремальная ситуация.

— Василиса… — я мягко беру девушку за руку, смотрю в глаза спокойно, призывая весь свой опыт. Я, конечно, не акушер, но роды пару раз принимать приходилось, когда в скорой работала, — ничего страшного не происходит. Процесс этот естественный, и, если мы все будем делать правильно, то все будет хорошо. Скажите, у вас какие-то, может, документы из клиники, обследования имеются с собой?

— У меня все… В телефоне… На почте… — моргает она, — но интернета нет…

— Ничего, давайте я посмотрю то, что есть. И еще… — я поворачиваюсь к внимательно слушающей нас бабушке, — Вас как зовут?

— Валентина Дмитриевна.

— Тезки, — улыбаюсь я, стремясь снизить градус напряжения, — отлично. Валентина Дмитриевна, могу я вас попросить, как самого вменяемого человека в этом доме…

Она кивает, чуть поджав губы и, похоже, полностью соглашаясь с моим определением.

— Мне надо кое-какие инструменты, — продолжаю я, — и посмотреть, что у вас есть в аптечке. В идеале бы, конечно, мой чемоданчик, но он остался в фельдшерском пункте… Ваши… Подчиненные так быстро меня оттуда вытащили, что я даже не вспомнила про него.

Валентина Дмитриевна кивает, открывает дверь и, игнорируя кинувшихся к ней, словно гончие, с двух сторон одновременно, взволнованных парней, громко командует:

— Виталик! Твои дикие дураки утащили человека в одной простыне! И не дали ей даже лекарства и инструменты взять! Я не знаю, где ты их берешь, таких, но отправляй обратно, чтоб привезли все в лучшем виде! А если по пути мозги свои обнаружат, то будет совсем хорошо!

— Бабуль, как она?

— Можно, мы посмотрим?

— Малышка, мы тут!

— Маленькая…

— Теперь вы, — резко обрубает все попытки прорыва территории бабуля, — у кого из вас все документы Васи? Результаты анализов, отчеты врачей, скрининга? Ну? Сюда, быстро!

Судя по настороженному топоту и шуршанию, все безумно страдающие мужчины оказываются мгновенно заняты делом.

Я перевожу взгляд на Василису, она смущенно качает головой:

— Бабушка… Она полк построит…

— И это правильно, — киваю я, — в такой ситуации мужчин обязательно нужно занять чем-то масштабным и не особо важным. Спасением мира, например.

Василиса хихикает, а затем снова замирает, прислушиваясь к себе.

— Нарастает? — уточняю я.

— Да… Кажется…

— Ну вот и хорошо, — я успокаивающе глажу по животу, — все идет по плану.

— Да?

— Ну, конечно.

Василиса смотрит с надеждой и волнением.

— А вы… Вам приходилось раньше?..

— Принимать роды? Да, конечно.

Я говорю это все с уверенностью, которой, признаться, не чувствую. Но пациенту показывать это никак нельзя.

А потому… Улыбаемся и пашем, как заповедовал пингвин из Мадагаскара…