Маленькая женщина Большого
Шрифт:
Главное, чтоб в этом доме оказался нужный набор медикаментов. А у этой девочки — не было никаких осложнений.
Ну, и чтоб мужики тут под дверью революционных действий не проводили. А то многовато их что-то. Очень надеюсь, что у Валентины Дмитриевны хватит таланта военачальника, чтоб все разрулить. А то у меня тут в ближайшие два часа будет напряженно…
6. Большой. Когда ничего не контролируешь…
В ситуации, когда нихрена не контролируешь есть один положительный
Поизучав закрывшуюся за мамой дверью парочку длинных секунд, я разворачиваюсь к двум бешеным полудуркам, которых почему-то любит моя дочь, наблюдаю, как они дружно роются в телефонах, полностью погруженные в решение поставленной задачи, и едва удерживаю яростный оскал. Тут не порычишь. Заняты делом.
Но есть еще жертвы!
Разворачиваюсь и иду через чертову анфиладу комнат, которые зачем-то нагородил в этом чертовом тереме, к гостиной, где сидят на низком старте два клинических идиота, полностью подходящие под пословицу о старательных дураках и их чугунных лбах. Вот сейчас они в пешее путешествие у меня и отправятся. Потому что два дебила — это сила.
Но к силе надо бы чуть-чуть мозгов, чисто для обслуживания инстинкта самосохранения.
И раньше я думал, что у моих парней этот инстинкт работает.
Все же, непростые люди.
Горячие точки, боевое братство, опыт, опять-таки… Почему в боевой обстановке это все срабатывает, а тут, в экстремальной, отрубилось, к хренам?
Когда я велел привезти мне сюда врача из фельдшерского пункта, о котором до этого дня даже не подозревал, что такой зверь имеется в моих владениях, то имел в виду, что надо мне нормального врача привезти! А не мелкую глазастую чихуяшку, мокрую и трясущуюся. Ей-богу, если б выяснилось, что они жестко промахнулись, я бы их прямо тут в тонкий блин раскатал.
И так с утра нервы ни к черту, а еще и придурки вокруг бессмысленные…
Причем, как-то все сразу.
Начиная от моих долбанутых зятьев и заканчивая не менее долбанутыми подчиненными.
Словно все как-то резко поглупели, стоило дочери за завтраком охнуть и схватиться за живот.
Хотя, если быть уж до конца честным, я прыгал в первых рядах этих тупых идиотов…
Как глянул на ее бледненькое личико, на слезы в огромных испуганных глазах, и сразу такой приступ паники словил, какого никогда в жизни не получал!
Вообще никогда!
Ни на войне, а там было, от чего паниковать!
Ни после!
А там тоже все не сладко было!
Ни в тюряге, а там…
Да хрен с ним.
Короче, помотала меня жизнь, покидала. И я думал, что все на свете видел, и вообще ничем не удивить… А вот нихрена!
В последнее время только и делаю, что новые грани удивления и шока прохожу.
Когда, меньше года назад, узнал, что у меня, с вероятностью в девяносто процентов, дочь есть, чуть приступ сердечный не схватил.
Помню, летел, перечитывал сообщение от давнего приятеля своего, с которым по юности много чего веселого пережили и которому, одному из немногих в этом мире, я мог доверять, пусть и не сто процентов, но даже семьдесят — это пиздец, как кучеряво…
И писал мой приятель, что сейчас в его доме находится дочь моей любви
единственной, девчонки, которая когда-то очень сильно в голову запала. А потом и сердце вынула, кинув меня и свалив в самый тяжелый момент жизни.Я давно простил ее, хоть и поступила она, как тварь, конечно же. Но я зла не держал. Просто… Просто помнил про нее. И думал… Иногда. Но не искал.
Зачем я ей? Сиделец, с длинным шлейфом подвигов за плечами. Она всегда моей этой стороны жизни боялась… И вот, когда смогла, воспользовалась моментом, чтоб свалить так далеко, что и след потерялся.
Нет, если б я цель поставил, то нашел бы.
Но я не ставил.
Проглотил, пережил, отпустил…
А зря.
Лара, как оказалось, не одна сбежала. Дочь мою увезла. И воспитывала ее, как умела. И нового папашу ей нашла быстро настолько, что ни у кого не было сомнений, что девочка — его родная дочь.
При одной только мысли, что я мог бы так и не узнать ничего, пот холодный до сих пор прошибает…
Она ведь росла, росла и выросла, моя девочка, моя Василиса. В такую красотку выросла, что взгляда не оторвать… Я и не мог оторвать. Смотрел, смотрел, глазам не верил…
Дочь.
Василиса.
Дочь Лары.
Охренеть…
В тот момент я был до такой степени ошеломлен и сбит с толку, что не сразу просек ситуацию во всей ее полноте. Меня только невероятное, бесконечное удивление переполняло и такая же невероятная, бесконечная радость. Ослепительная, как летнее солнце у нас, на Севере. Белое и яростное.
Я долго промаргивался, долго пытался снова начать дышать, вокруг смотреть… Вопросы задавать.
А когда сумел это сделать, выяснилось, что моя девочка совсем не так уж хорошо жила, со своей мамой. Со своим папашей, которому дико повезло, что он сдох к моменту, когда я нашел Василису.
Узнав, через что пришлось пройти моей дочери, я впервые испытал то самое чувство полного бессилия. И невозможности что-то изменить. Не изменишь трудное детство моей девочки в секте. Не заставишь забыть предательства родителей. Боль от разлуки. Горечь одиночества. Она долго была одна, моя Василиса.
Она сумела выжить.
И в тот момент единственное, что я хотел, это забрать ее с собой и дать, наконец, все то, чего она заслуживала.
И тут выяснилось, что со своими желаниями и стремлениями я сильно опоздал.
Василисе уже все дали.
И саму Василису забрали. Нагло увели у меня прямо из-под носа! Не дали даже насладиться ощущением того, что у меня теперь дочь есть!
Потому что моя дочь, оказывается, уже была чьей-то женщиной! И даже хуже: дважды чьей-то женщиной!
Я тут и одного-то парня едва стерпел, а их у нее, оказывается, было двое!
Два балбеса, два великовозрастных придурка, годных только на то, чтоб кулаками махать и старшим дерзить!
Они забрали мою девочку и не собирались отдавать! Еще и огрызались, щенки!
Ну вот кто такое стерпит, скажите?
Кто?
Да даже человек с ангельским терпением не выдержит!
А у меня терпение вообще никогда не было отличительной чертой!
Привыкал я долго.
Разговаривал с Василисой, убеждал, угрожал, советовал, искушал разными возможностями…