Маленький стрелок из лука

Он думал, она присядет на скамью, но Евгения повела его мимо театра на улицу Зодчего Росси. От невысоких зданий как раз до середины улицы опрокинулись тени. Небо над головой было непривычно синее с редкими, не загораживающими солнце облаками. На этой улице народу было мало. Лишь у парадной одного из домов толпились юноши и девушки. Рядом рабочие в спецовках разгружали машину с прицепом-шаландой. Они вносили через выставленное окно на первый этаж доски внутрь здания. Доски были желтые, свежие и пахли смолистой сосной. Этот запах вызвал в памяти небольшую псковскую деревушку на берегу реки, груду бревен и досок, из которых они мастерили скотный для колхоза... В этом году поход по селам, и весям не состоится: Василий Иванов снимает фильм под Валдаем, он, Кирилл, уезжает в командировку, а Вадим Вронский в июне на месяц уезжает в Москву на курсы повышения квалификации. Один лишь Николай Балясный никуда не уезжает. А осенью они договорились во что бы ни стало слетать хоть на две недели в Коктебель...

На площади Ломоносова Евгения сказала, что ей надо домой, там Олька... Правда, она с матерью, но Евгения обещала сходить с ней в кино.

– Я провожу, - сказал Кирилл.

– Вам хочется узнать мой адрес?
– улыбнулась она.
– Это не очень далеко. Я живу на Бассейной, рядом с метро "Парк Победы".

– А точнее?
– настаивал он.

– Вам надоело день и ночь ждать у телефона...
– сказала она.

– Вот именно, - кивнул он.

Она раскрыла сумку, достала записную книжку в розовой глянцевитой обложке, быстро записала телефон и вырвала страницу.

– В одном вы уже добились своего, - заметила она, протягивая ему узкий листок в мелкую клетку.

– И в другом добьюсь своего, - совершенно серьезно пообещал он.

– Вы настойчивы, как Финдлей из знаменитого стихотворения Бернса.

– "Ну да", - сказал Финдлей...
– вспомнил одну строчку Кирилл.

– Мой автобус, - сказала она, глядя мимо его плеча.

Автобус остановился, открылись двери. Кирилл хотел было войти вслед за ней, но она мягко остановила:

– До свидания!

– Евгения, вы собирайтесь, - сказал он, стоя у раскрытой дверцы.

– Куда?

– Со мной на Кольский полуостров. И не забудьте захватить кисти и мольберт!

– Вы опять за свое!
– рассмеялась она.

Послышалось нарастающее шипение, двери лязгнули в петлях и затворились. Теперь он видел ее лицо через пыльное стекло. Но и через окно было видно, как переливаются в ее глазах маленькие пятнышки. Коса перебралась со спины на плечо и, обогнув высокую грудь, свисала до самого кармана ее светлого плаща.

Автобус ушел, а Кирилл стоял на остановке и смотрел вслед, потом перевел взгляд на Фонтанку: по темной, с дегтярным блеском воде плыли ослепительно белые льдины. Это не городской закопченный угольной пылью лед, видно, приплыл сюда издалека. Оттуда, где нет дворцов и соборов, где нет людей и заводов, лишь поля да леса, где зимой по узким тропинкам через реку ходят зайцы, волки и лоси...

5

Кириллу всегда было смешно, еще а детстве, наблюдать за бабушкой, собирающейся в дальнюю дорогу: бабушка за несколько дней начинала беспокоиться, складывать в авоськи пожитки, подолгу задумываться: все ли она взяла с собой? А на вокзал приезжала за два часа. К старости и мать стала такой же. А теперь вот он носится по городу на машине, рыщет в магазинах, думает о предстоящей дороге. Выходит, всем людям свойственно перед дальней дорогой нервничать, суетиться?..

Огромный рюкзак увязан, брезентовая штормовка с капюшоном висит на вешалке, легкие резиновые сапоги стоят на видном месте в углу, удочки, спиннинг, подсачок, связанные вместе, - там же. Холодильник отключен, не забыть бы слить воду из поддона, когда очистится ото льда морозилка. Один раз, уезжая летом в отпуск, Кирилл оставил в выключенном холодильнике кусок сала в целлофане. Когда он открыл через месяц дверь, с порога в нос ударил такой зловонный запах...

Возвращаясь из института, Кирилл зашел в комиссионный магазин. Там у него теперь знакомый продавец. Как его? Довольно редкое имя... Да, Том Лядинин... Почти Том Сойер... Хорошо бы у него приобрести парочку кассет с хорошими записями. Кирилл с собой берет портативный магнитофон. В командировке будет записывать речь сельчан, песни, сказания, легенды. Ну, а на досуге почему бы иногда не послушать популярную музыку?

В магазине у приемщика он застал Еву. Она сидела на стуле в углу и без всякого удивления смотрела на него. В пальцах зажата сигарета. За ее спиной, на широкой полке, в беспорядке лежали магнитофоны, проекторы, электробритвы и другие бытовые приборы. Ева была в новых джинсах с фирменной этикеткой на видном месте и модных туфлях. Кирилл давно ее не видел. Девушка изменилась: то ли раньше не было таких заметных голубоватых теней под карими глазами, то ли поменьше было косметики на белом лице. Ее полные губы ярко накрашены, на скулах и щеках выделяется слой румян.

Она кивнула ему, глубоко затянулась, так что щеки запали вовнутрь, но сигарета, по-видимому, погасла. Из-за стола предупредительно поднялся Том и щелкнул зажигалкой. Ева даже не поблагодарила. Она по-прежнему бездумно смотрела на Кирилла и молчала. Несоразмерно длинная нога ее в синей брючине чуть заметно покачивалась. Кириллу даже показалось, что она не хочет признаваться, что они знакомы. Однако Ева, выпустив дым, невозмутимо произнесла:

– Каким ветром тебя занесло к этим жуликам?

Том повнимательнее взглянул на Кирилла и дружелюбно кивнул: он узнал его.

– Взяли у Владика кассеты с записями?
– поинтересовался он, никак не отреагировав на нелестные слова Евы.
– Или круто заломил?

– Я ему три раза звонил - никак дома не застать.

– Он часто в командировки ездит.

– Мне бы пару кассет, - попросил Кирилл.
– Не найдется?

– Для хорошего человека...
– улыбнулся Том и ловким движением извлек из недр письменного стола четыре кассеты.
– По пятнашке за штуку... Только для вас!

Кирилл, ни слова не говоря, достал из кармана деньги, отсчитал шесть червонцев и протянул приемщику. Тот небрежно сунул их в ящик стола.

– Это мой знакомый, - сказала Ева, попыхивая сигаретой.
– Мог бы содрать с него и поменьше.

– Я так и понял, - улыбнулся Том.
– А взял я за кассеты по номиналу...
– он взглянул на Кирилла.
–

Надоедят - приносите, я их поставлю за эту же цену. Потеряете лишь семь процентов комиссионных.

И только сейчас Кирилл вспомнил, что однажды уже видел их вместе, Томаса и Еву, на Садовой, когда он был там с горисполкомовской комиссией. Они прошли тогда мимо него по тротуару, Томас был в черном кожаном пиджаке, рыжая шевелюра его топорщилась. И ростом он был заметно ниже Евы...

Кирилл особенно не удивился, застав девушку в магазине. Он уже знал, что у нее много знакомых в городе: и продавцов, и официантов, и других. Знает она и приятелей Ляли Вдовиной. Знает, но рассказывать о них не желает, хотя Кирилл и просил ее об этом. Он начал очерк о Вдовиной. Фамилию изменит, пусть очерк будет безадресный, это давало волю для фантазии, но Кирилл все же не располагал главными фактами: он не знал никого из знакомых и приятелей Ляли...

И уж тем более не догадывался, что тот самый человек, которому девушка перед смертью хотела написать письмо, сидел сейчас прямо перед ним. Не знала тогда еще этого и Ева.