Мальтийское Эхо

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске

Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи..."

Когда они сели в машину, Вера заметила, что лицо Андрея вновь было бледным, глаза тусклыми. Он задумался о чем-то.

– Поедем-ка отсюда. О чем ты вот думаешь сейчас?
– спросила женщина.

– Об Иуде. О том нашем разговоре, помнишь? Он думал, что предательство близкого человека откроет ему заветную "дверь"... он возвысится до Богов Олимпа. Этот сатанинский мистицизм был в древности характерен для многих... Для Нерона, например... Мои совы вылетают в эту дверь...
– он натужно улыбнулся.

– Хотя почему бы на Ортиджиа не прилетать перепёлкам. Ведь перевод Ортиджиа - "перепёлка".

– Хватит! Опять у тебя в голове "выверты эти"...
– и добавила примирительно.
– Ты ведь сейчас со мной! И проблемы наши закончились.

– Нет, не закончились, - он провел рукой по глазам.
– Извини. Ты, Верочка - весна, а я - осень. И между нами знойное лето и студеная зима.

– Что-то вертится на языке... Ах, да! Как точно сказано у Пушкина. Прямо о твоем характере: "Унылая пора! Очей очарованье...". То ты унылый, то очаровательный. Я вылечу тебя своей любовью!

– Да, добрая фея, гипноз любви спасает, но ведь формы ее бывают болезненными. Впрочем, я - оптимист... с "осенью в сердце".

– Это в 25 лет формы болезненными бывают. А в нашей межсезонной любви мы будем умными, - ласково говорила Вера Яновна.
– Хотя, если честно, не умею быть для мужчины нянькой. Поэтому и женой была всего два года, а так все любовницей, - грустно заключила женщина.

– Все замечательно. Смотри, какое великолепие!
– вырвалось у Андрея Петровича.

Они вышли к Дуомской площади. Ее обрамляли роскошные барочные палаццо. Элегантные порталы, часто со сдвоенными колоннами, балконы с кованными живописными перилами, гербы в виде орлов, рельефный декор из тимпанов над окнами и овалов аттика, много лепнины. Где-то балконы вдоль всего фасада разделяли первый и второй этажи. Пилястры и капители по классическим канонам дорического ордера.

Главное украшение площади - Дуома, "кафедрал", одна из лучших жемчужин сицилийского барокко. Внизу статуи Св. Павла и Св. Петра, стоящие по бокам чудесной входной лестницы. Над центральными воротами королевский орел. Выше статуя Св. Лючии. Фасад состоит из двух уровней, оформленных круглыми коринфскими колоннами.

– А ведь раньше "кафедралом" города была церковь Сан-Джованни, где мы "поработали" вчерашней ночью, - задумчиво отметил Андрей.

Он что-то хотел еще добавить, но не успел. Из центра большой площади раздался звук аккордеона, и полилась волшебная "Санта Лючия". Друзья повернули головы в направлении звуков музыки и увидели молодую светловолосую девушку, сидящую на стульчике и склонившую голову набок над аккордеоном. Девушка еще и неплохо пела.

Верочка подхватила Андрея, и они закружились в танце, делая широкие движения ногами и наклоняя туловища то вправо, то влево. И две чайки кружили в небе, почти повторяя движения танцующих людей.

Андрей посмотрел на девушку, на чаек и проговорил подобие хокку:

– Зачем размышлять о добре и зле

Лучше смотреть на ту вон блондинку

И сочинять новую пьесу о чайке...

Когда музыка умолкла, публика, сидевшая за столиками летнего кафе напротив Дуомы, зааплодировала и девушке, и танцорам. Некоторые это делали стоя. Андрей Петрович подошел к блондинке и положил в фетровую рыбацкую шляпу монеты. Девушка сказала:

– Grazie, - и заиграла "O sole mio".

Подошла Верочка, сказала:

– Успех! А как твои колени?

– Вы из России?
– спросила девушка по-русски, продолжая играть.
– Я тоже. Из Одессы. Не уходите, подождите три минуты.

На блондинке тельняшка, белая, плиссированная, очень коротенькая юбочка и белый берет с голубым помпоном.

– Меня зовут Оксана. Я здесь живу три года. Очень нравится. В России нам не стали бы хлопать стоя, радоваться чужим удачам - там не любят. Тем более чужому счастью, - девушка встала, поставив аккордеон на мостовую.

Небольшого росточка, изящная...

– Да, - ответил доцент истории.
– Еще в середине 17 века улыбаться на улицах России считалось преступлением. Вот народ наш и смотрит исподлобья. У нас - мещане, у европейцев - обыватели.

– Так, хватит, - раздражилась Вера, - начинаешь опять лекцию.

– Я так радуюсь русским туристам. Их, к сожалению, на Сицилии мало, - щебетала Оксана.
– Утром я иногда провожу экскурсии, а вечером играю вот здесь. Вон там стоит мой муж, Сэби. Он полицейский.

На самом краю площади почти незаметно для глаз стояла группа полицейских: две молодые женщины и парень. Он внимательно смотрел в сторону жены и не слушал женщин, которые о чем-то горячо говорили и жестикулировали. Головы этих дам украшали рубиновые вьющиеся пряди. Их ярко-фиолетовые губы, орлино-крючковатые носы устрашали не меньше, чем кобуры с оружием и наручники на белых фирменных ремнях.

– Сэби сейчас заканчивает дежурство, и мы обычно заходим поужинать в кафе "Караваджо". Пойдете с нами?

– С удовольствием, - ответила Вера Яновна, - мы уже дважды были в этом кафе и знакомы с Игорем. Мы тоже из Питера.

Подошел Сэби. Он добродушно поздоровался после того как Оксана сказала ему, что Андрей и Вера - русские туристы из Петербурга.

Игорь очень обрадовался приходу русских друзей.

– Извините, Сэби, а разве в Италии разрешают после дежурства ужинать в кафе в форме и с оружием?
– спросил Андрей.

Оксана перевела вопрос и ответ:

– В Сиракузах утром объявили повышенную боевую готовность полицейских. На двое суток.

– А что случилось?
– заинтересовался Андрей.

– Утром на площади возле катакомб Св. Джованни нашли мужчину арабской внешности со множеством рваных ранений на лице. Без документов. Объяснить ничего не может. Рядом машина на имя какого-то англичанина. Номера мальтийские.

– Он жив?
– спросила Вера Яновна.

– Увезли в больницу в очень тяжелом состоянии. Без сознания.

– А англичанина нашли?

– Он утром улетел в Лондон. Говорит, что машину эту у него угнали, и он не успел заявить.

– И какая версия главная?

– Полиция считает, что этот араб - беженец из Ливии, их сейчас много в Сиракузах. Они наводняют спокойные Сиракузы криминалом. Поэтому это варварское нападение - наверняка "разборки" ливийцев. В их традиции выкалывать глаза и вырывать язык. Жуть!

– Хватит о грустном! Давайте ужинать!
– как ни в чем не бывало воскликнула Вера Яновна и хлопнула ладошкой о стол.

Пока Андрей и молодая пара делали заказ, она, задумавшись, смотрела на столик, за которым сутки назад сама чуть не потеряла сознание. И только когда официант обратился к ней во второй раз "Mi scuci"... "Quale...?", Вера попросила фирменный стейк, овощи и десерт. И три бутылки вина, самого лучшего.