Мальтийское Эхо

Планировка проспекта как широкой улицы с множеством больших и малых площадей открывает возможность обустроить и магазинчики, и кафешки, что является, конечно, необходимым условием качественного променада. Гуляющего народа было много.

Верочка начала проявлять любопытство в отношении узеньких, очень милых улочек, буквально 1,5-2 метра шириной, с одной стороны проспекта уходящих вверх довольно круто, а с другой - вниз, более полого.

– Ты знаешь, мой любезный эрудит, как называются эти улочки-закоулочки?
– спросила она игривым тоном.

– Нет, но можно прочесть название.

– В народе как их называют?

– Что-то не могу припомнить...
– мямлил мужчина.

– Сейчас будем вспоминать!

Женщина крепко взяла Андрея за локоть, они завернули за угол, и когда дошли несколько метров до ближайшей ниши, она начала целовать мужчину в губы.

В переулочке не было ни души и, хотя Андрей Петрович стеснялся и косил глаза вправо-влево, ему было лестно, что такая красивая молодая женщина страстно целует его на улице.

– Обними меня крепко, - простонала Верочка.

Мужчина выполнил просьбу, но руки через секунду ослабели, когда он машинально поднял голову и прочел название улочки: Диогена.

– Что случилось?
– недовольно проворчала женщина, все еще плотно прижавшаяся к Андрею Петровичу и прикрывшая глаза.

– Открой глаза и прочти название улицы.

– Ну, Диогена... И что? А улочки эти узенькие мы называли в молодости "поцелуйными"!

Мужчина рассмеялся, обнял подругу за плечи, и они направились дальше.

Вот и кафедральный собор. К нему вела чудесная лестница, широкая и высокая.

– Давай зайдем в собор, - предложил Андрей Петрович.

– Конечно.

Выйдя из храма, они обратили внимание, что на площади напротив собралась большая группа людей. Заиграла музыка из выставленных на улицу больших динамиков. В тени под деревьями появились столики, и кое-кто уже сидел за ними и ел мороженое.

– Хочу мороженого и вина!
– воскликнула Верочка.

– Замечательно!
– вторил ей Андрей.

Пока они пили вино и ели мороженое, мужчина рассказывал об особенностях сицилийского барокко:

– ...Много закругленных и яйцевидных форм с целью достичь эффекта движения... Планировка в виде эллипса... Выступающий вперед или волнообразный фасад... Использование игры света и тени... Вогнутые формы, пышные украшения. Я еще выделяю наверху т.н. "шляпу Наполеона". Здесь еще и парадные лестницы. И, конечно, множество удивительно элегантных колонн.

– "Застывшая музыка", - заметила Вера Яновна.
– Это точно.

– Да. Кстати, сейчас вот звучит Моцарт, - сказал Андрей Петрович.

– Нет, дорогой. Это Вивальди. Поспорим?

– Давай. А на что?

– На ночь! Если я выиграю, ты будешь делать все, что я попрошу, если ты - наоборот.

– Уже не знаю. Ты из Снежной Королевы превращаешься в маленькую разбойницу.

– Да, сама себя не узнаю. Это солнце! Это удача! Это ты!

Она достала свой телефон, направила в сторону звучащей музыки и через несколько секунд показала мужчине: Вивальди.

Они пошли дальше. Позвонила Иришка, сообщила, что добралась до аэропорта.

– Прекрасно!
– сказала Верочка, отдала телефон и вдруг ударила себя ладошкой по лбу.
– Я совсем забыла про "шопинг". Вот как раз бутик дамского белья. Жди здесь и жди сюрпризов!

Через полчаса она, счастливая, вышла с пакетом.

– Прелюдия к "ночи разврата" есть!
– Верочка приоткрыла пакет и показала Андрею нечто шелково-воздушное, ажурно-нежное и розово-черное.

Мужчина поднял кверху большой палец. Затем показал рукой наверх.

– Прочти название улицы, - и засмеялся.

– Джордано Бруно. Гореть мне как ведьме... в огне любви!
– тоже рассмеялась женщина.

– А ведь он сидел вместе с Караваджо в одной тюремной камере, - грустно заметил Андрей Петрович.

Друзья отправились далее. Следующая улочка справа оказалась имени Галилео Галилея. А напротив - храм! Так, по иронии судьбы и соседствуют, споря о вечном.

Заканчивался проспект красивой церковью с вогнутым фасадом. Обратно Вера и Андрей шли уже по другой стороне. Когда они проходили мимо дворца Дучезио, по всей длине фасада которого проходит великолепная лоджия с нишами, женщина спросила.

– А ты ничего не замечаешь в моем облике?

– Ты - инопланетянка! Ты - тайна! Ты - золотой иероглиф, парящий в небе!

– А ты - прелесть! Как ты умеешь метафорично говорить! Это ты - инопланетянин. Я не встречала таких раньше. Все, умолкаю, а то волнуюсь. Сама не в себе!

– Ничего, сядешь в Питере за свою "машину времени", уйдешь с головой в работу и успокоишься.

– Я пока не буду работать с "машиной". Устала. А в институте ждут много дел. Да, ты прав. Но золотой иероглиф будет иногда появляться в ночи?

– Да, ты права - улыбнулся мужчина.

– Так что же о моем внешнем виде ты можешь добавить по существу?
– глаза женщины были лукавы.

Андрей начал снова говорить изящный комплимент, но Вера прервала его.

– Иди-ка сюда, - она затащила Андрея Петровича в нишу за колонну.
– Смотри! Я же без лифчика! Положи мне руки на грудь.

Женщина плотно прижалась своей спиной к груди мужчины.

– Все. Давай поедем на Ортиджиа, - добавила, сделав шаг вперед.

– 24 -

В восемь вечера они уже были у храма Аполлона.

– Я хочу пройти до "двери в никуда". Меня тянет туда. На пять минут, - предложил Андрей Петрович.

– Хорошо. На пять минут, - ответила Вера Яновна недовольно.

Андрей поднялся по лестнице наверх и прислонился к пустой раме, вглядываясь в открывающийся горизонт. И торжественно, с выражением начал декламировать Пастернака:

– "Гул затих. Я вышел на подмостки.