Мальтийское Эхо

– Есть интерес! Но точка и мне не ясна. Но чувствую: "Шерше ля фам". Во всех смыслах, - Андрей улыбнулся.
– Я имею в виду, что кроме перечисленных дам, мне необходимо с твоей помощью установить деловые контакты с работниками музеев, особенно с хранителями музейных предметов.

– Ты пишешь некие предметы? Один предмет?

– Да, один, но не могу его описать точно. Это какая-то шкатулка, или пенал, футляр...

– Я в Гатчине всех знаю, работал там. Познакомлю. Помогут, чем могут. А вот в Павловске сложнее. Ты ведь сейчас тоже странник, сталкер?-Взгляд Бориса Ильича был пронзающим Андрея.

– Да.

– Ну и вот моё предложение. Ты со мной ездишь в Гатчину несколько раз. Я тебя знакомлю с музейщиками. Роль автобусного экскурсовода в Павловск я готов с радостью уступить тебе полностью. Опять же ездишь со мной, запоминаешь, знакомишься...

– Мне трудно будет по городу координировать, хронометрировать движение автобуса и рассказ.

– Ты прав. Знаний у тебя предостаточно. Тематики можно разнообразить, импровизировать, но придерживаясь стандарта. А остальное? Запиши сегодня за мной на видео со звуком. Сможешь?

– Да.

– Ну и анализируй потом дома. Пару раз съездишь со мной и порядок.

– Хорошо, - уверенно сказал Андрей Петрович.

– Поехали!
– скомандовал радостно Борис Ильич.

Музейным дамочкам он представлял Андрея как "крупного знатока" отечественной истории начала 19-го века.

Те охотно кокетничали с двумя интересными мужчинами с красивыми тростями, отвечали на вопросы Андрея, предлагали чай. Одна даже воспарила до того, что согласилась помочь предоставить архивы и документацию хранилища.

И действительно, когда Андрей Петрович в следующий раз был в Гатчине, ему разрешили посмотреть списки реликвий Мальтийского ордена, те, что были переданы Павлу. Главный хранитель попытался даже рассказать о судьбе каждого предмета.

Вечером за ужином в ресторанчике у Таврического сада Андрей рассказал Вере о своих планах.

– Смотри, дорогой, чтобы эти правнучки Варфоломея Коробейникова не охмурили тебя, - пошутила молодая женщина.

– Ну, зачем так язвительно. Ты ведь и сама архивариус.

Верочка вспыхнула:

– Я - Архивариус N1!

Но тут же, засмеявшись, добавила:

– Трудись, милый. Я даже рада. Мои принципы: во-первых, помнить, что мужчина никогда не изменится, и надо дать ему быть собой; во-вторых, надо делать для своего мужчины все то, что я сама ожидаю от него; в-третьих, не идеализировать и не жаловаться. Это мне внушила одна подруга-француженка. Известная актриса, между прочим.

– Познакомь!
– лукаво попросил мужчина.

– И в-четвёртых, не знакомить своего мужчину с интересными подругами!
– грустно заключила Вера.

– 31 -

Так прошла еще неделя. Андрей Петрович жил на Смольной набережной. Ездил в Павловск, Гатчину, читал архивные документы, пока группа экскурсантов ходила по паркам и дворцам. Он удивительно быстро и легко разработал тематические тексты экскурсий, в нескольких вариантах со всевозможными отступлениями. Топографическое хронометрирование, то, чего он опасался более всего, к третьей поездке было доведено до автоматизма: "Посмотрите направо... налево...". В контексты рассказов Андрей вкраплял множество исторических баек, увлекал слушателей сведениями и об архитектуре, и о литературе, и о жизни замечательных людей вообще и блистательного Петербурга, в частности.

Две первые поездки; одна в Гатчину, другая в Павловск, провёл самостоятельно, Борис был рядом и, делая резюме, сказал:

– Классические блюда по-университетски ты, Андрей, готовишь, разумеется, великолепно. Вовремя и умеренно импровизируешь, приправляя блюда. Когда мы ехали из Гатчины, ты рассказывал о готике и мальтийских рыцарях и дух твоего повествования был наполнен эхом тех древних шотландских замков, их призраками. А на обратном пути из Павловска ты, рассказывая о барокко, пышно, по-барочному, вылепляешь в рассказе выпуклые сюжеты из литературы, живописи. И главное: тебе ведь самому интересно! И на вопросы ты любишь отвечать, но пока излишне "растекаешься мыслью по древу".

Делового контакта с музейщиками Павловска у Андрея Петровича пока не случилось. Один только молодой человек - экскурсовод - выразил желание помочь Андрею, познакомив со своим дядей, главным хранителем.

Когда изредка Андрею звонили сын, дочь или жена он вскользь говорил о своих планах. О том лишь, что собирается работать в Петербурге или его окрестностях в одном из музеев-усадеб или дворцов. Квартиру в Екатеринбурге продать.

Раз-другой в неделю он звонил Марии Родиславовне, Ирине и Платонычу. Моряк был весь в делах, ему нравилось командовать пусть не боевым кораблём, а тремя узбеками-рабочими. Он кричал им порой: "У флотских всё и все на крючке!". Или: "Всё пропьём, но флот не опозорим!".

А вот Ирина скучала. Ни работа в старом своём садике, ни участие в дизайнерских работах на новой площадке не заполняли всего её времени, не забирали всех моральных и физических сил. Оставалась брешь, пустота ожидания Сергея.

– У Сергея осложняется отъезд в Россию. Из университета не отдают прибор. Да ещё и пытаются наложить и на сам прибор, и на методику Сергея вето. Якобы исследования имеют степень государственной секретности. А Серёжа переживает. Прибор и методику следует ещё дорабатывать. Дорабатывать практикой психоаналитика. Но в Вене отношение к славянским, особенно русским и польским врачам традиционно холодное... А с другой стороны самому Сергею профессионально интереснее русская, рефлексивная, эмоциональная душа. И ему это ещё понятней и ближе!

В одну из суббот Андрей Петрович предложил Верочке съездить в Гатчинский парк. Погулять и поговорить. Поехать вдвоём, самостоятельно, без экскурсий.

– Охрана меня знает. Везде пропустит, - гордо заявил Андрей.

– У нас много дел в усадьбе, Андрей. И там тоже можно погулять вволю. Потом, у бабули во вторник был день рождения. Мы поздравили устно, по телефону. Но нужно, хоть она и не любит сейчас этот день, посидеть всем за общим столом. И понарядней накрыть. Я уже купила шикарного алкоголя и закусок. И подарок у меня есть, -возражала женщина.
– Все в машине. И Пашуля давно не был у бабули!

Затем взяла руку Андрея в свою, другой провела по его лбу и глазам. И добавила:

– Милый мой! Ну чего ты такой... трудоголик. Прямо ежи под кожей. Я ведь понимаю твои упорные поиски. Но не принимаю. Говорить об Укладке рано. Рано! Я пока не готова. Давай, заберём Пашу и поедем в усадьбу.

– Хорошо, я обещаю не заострять этого вопроса, - хмуро отозвался Андрей Петрович.
– Но и ты не забывай, что через несколько дней, 23-24-го мне необходимо поехать в Екатеринбург. Решать! И для этого нужна нить, зацепка, перспектива, наконец.