Мальтийское Эхо

Андрей задумался, опять просматривая свои записи.

– Понимаешь, в чём дело... До своего отъезда в Екатеринбург я разослал (от имени дирекции Гатчины) официальные письма-запросы в родовые имения Лопухиной и Нелидовой. Например в подмосковную усадьбу "Введенское" Лопухиной. Но сейчас там санаторий московской мэрии "Звенигород"...

– Что-что? Санаторий мэрии?
– Верочка как-то сразу встревожилась.

– Да, а что ты так... "вспыхнула"? Андрей бросил на Веру внимательный взгляд.

– Потом расскажу! Продолжай!

– Ответов я пока не получил. Далее, после того как Нелидову заменила возле Павла I Лопухина, Екатерина удалилась в Смольный монастырь...

– Катя! Тя-тя– та! – опять перебила Вера Яновна, - Извини! Очень интересно!

– Дружба Нелидовой с императрицей Марией Фёдоровной продолжалась до смерти последней. Мария Фёдоровна доживала свой век в Павловске, ещё 25 лет. После убийства Павла. Сожгла все дневники, записки свои и мужа. Однако, будучи начальницей Воспитательного общества, часто бывала в Смольном соборе. В северном корпусе располагались Актовый зал и театр, в восточном - покои императрицы. И там же была квартира фрейлины Нелидовой. После смерти Нелидовой (в возрасте 82 лет, там же в Смольном) личные вещи её забрала любимая племянница, княгиня Трубецкая. И я думал, возвратившись в Питер, идти по этому следу, - Андрей сделал паузу.
– Ты знаешь, мне почему-то не даёт покоя ещё один факт: в 1777 году после урагана сильно пострадал северный корпус. Фельтен перестроил бывшую здесь трапезную в актовый зал и театр. Но проходило немного времени и реставрацию приходилось возобновлять.

– Песок...
– задумчиво сказала Вера.
– У Павла I были 110 любимых пушечек. Сейчас на хранении лишь 7, остальные пропали. А уж дневники, записки...

На Смоленском кладбище было сыро и прохладно. Густые заросли в старой, лютеранской части кладбища добавляли мрачных красок в весь скорбный пейзаж. Готические декорации искосившихся и полуразрушенных надгробий и фамильных склепов были унылы и печальны. Андрей и Вера молча постояли у могилы профессора, прошлия к часовне Ксении Петербургской, помолились и направились к выходу с кладбища.

Возвратившись домой, переодевшись и пообедав, они решили отдохнуть и отправиться в Смольный монастырь, чуть позднее, к 17 часам. В городе было сухо, погода была ясной.

На площади Растрелли с трудом удалось припарковать машину. Неспешно они направились к корпусам ансамбля Собора. Прогулка и осмотр здания не могли, разумеется, дать серьёзных результатов. Как и предполагали наши исследователи большинство помещений было просто под замком: служебные комнаты, склады, ремонтные мастерские и прочее.

– Может быть тебе через своего директора попытаться связаться с местным руководством: архивные изыскания и тому подобное, - размышлял Андрей Петрович.
– Хотя бы в северном и восточном корпусах.

– А чем я объясню свой интерес? Да и долгая история: бумаги, согласования, подписи. И как взять оттуда Укладку, если мы её найдём?

– Мы можем сказать, что ищем известную в биографии Павла I таинственную шкатулку от монаха Авеля, где содержались различные предсказания монаха, например, казнь Николая 2 в 1918 году, - продолжал мужчина.

– Нет, Андрей. Это ребячество.
– твёрдо возразила женщина.

– Значит вновь обратиться к Дееву!
– резюмировал Андрей.

Вера молча кивнула и сделала звонок Александру Владимировичу. Говорили они довольно долго и не всё из слов Верочки было понятно Андрею Петровичу. Когда телефонный разговор был закончен женщина рассказала:

– Он согласился помочь. И лично сделает звонок в Смольный и попросит через Министерство культуры прислать официальную бумагу. А через две недели, возможно, приедет в Питер.

– А что ты упоминала дважды в разговоре с Деевым вашего мэра?
– спросил Андрей Петрович.

– Я не успела тебе сообщить ещё одну важную новость. Неделю назад, буквально через пару дней после твоего отъезда в Екатеринбург, Александр Владимирович перевёл нам деньги. Три миллиона евро от Папы и Ордена. За Пергамент. 170 миллионов рублей...

– Это же прекрасная новость!
– воскликнул Андрей.
– Но мы ведь рассчитывали на 190? Ах, да, понятно...

– Не перебивай, пожалуйста. Дело в том, что я сразу пошла в мэрию. В прекрасном настроении пошла. А вышла оттуда ни с чем и уже в дурном настроении. Мэр не принял меня. Единственно, что секретарь взял у меня из рук нашу письменную просьбу о намерении выкупить усадьбу за 130 миллионов рублей. Этот добрый секретарь поведал мне по секрету, что мэрия намеревается на территории нашей усадьбы построить Spa-отель и village. Для отдыха администрации. Поэтому мэр вряд ли согласится на наше предложение и будет просто тянуть время и молчать. А уже в официально назначенный срок, 15 января будущего года, просто пришлёт судебных приставов, если территория не будет нами освобождена.

– Ему что: мало берега турецкого...?

– Не будь наивным: ему хочется иметь личное поместье, где можно неофициально встречаться с разного рода купцами, девочками и прочее. В Турции не разгуляешься с размахом, как любят на Руси.

– Но ведь места в округе полно. Красивых мест! И у берегов Волхова в том числе.

– Мэр будет упрямиться. Бабуля в первом же телефонном разговоре с ним была резка и говорила высокомерно с презрительными нотками в голосе. Не знаю, что на неё нашло, но у ней неприязнь к этому чинуше возникла с первых секунд.

– У мэра тоже антипатия?

– Наверняка, - подтвердила Вера Яновна.

– Может Александр Владимирович?
– неуверенно протянул Андрей Петрович.
– Или больше денег предложить? Взятку?

– Нет! Деев - единственная сила воздействия! Но сначала нужно найти Укладку, и тогда будет реальная возможность говорить Александру Владимировичу в Риме и в Москве об организации у нас командорства. Милый, найди её, эту заветную шкатулку! Я не могу допустить, чтобы на месте нашего родового гнезда устроили бордель!

– Верный настрой! Будем работать! Завтра же поеду в Гатчину. Может пришли какие-нибудь новости по Нелидовой.

Так пролетела неделя. Новостей, к сожалению, в Гатчине, куда Андрей отправлялся ежедневно, не было. Пока экскурсанты ходили по парку и Дворцу, Андрей спускался в Подземной Ход. Бродил по нему в одиночестве. Это стало страстью, даже навязчивой идеей. Он искал, искал в Эхе, в тенях подземелья ответы на свои вопросы. Их пока не было. Зато начала мучить бессонница. А если и удавалось поспать, то сны были тяжёлыми. Низший миропорядок всё глубже вползал в душу Андрея, проникая и в сознание, и в подсознание.

Верочка много работала в институте.

– Ах, дорогой! Как здорово, что я скоро уйду в отпуск!
– шептала она на ухо мужчине, гладя его по голове руками.

– В декретный? Рано же!
– удивился тот, когда она сообщила об этом в первый раз.

– Сначала в творческий. Я хочу написать книгу.

– О чём?

– Ну, скажем, название будет таким: "Алхимия снов и мистицизм".

– Завидую.

– А ты разве не захочешь помочь мне?

– С удовольствием!
– обрадовался Андрей Петрович.