Мальтийское Эхо

– До двух миллионов, наличными, "Volvo ХС90", цвет темно-синий или бежевый.

Ирина Яновна медлила с ответом.

– А твой друг хорошо разбирается в машинах?
– спросила она.

– Это мой старпом, Данилыч, восемнадцать лет служили без аварий. В полугодовом походе на слух определял, где и что в судовой машине . Уйдя в отставку, взял автомастерскую. А теперь сын его владеет большим автосалоном и большими связями в делах купли-продажи автомобилей. Я вчера вечером позвонил Данилычу. И сейчас нужно доложить ему " схему навигации", то есть ваши пожелания.

Иришка, колеблясь, начала рассуждать вслух:

– До полутора миллионов, наличными, светлую... может "Nissan Notе", в честь города Ното. она небольшая, парковаться в Питере удобно.

Моряк возразил:

– "Задницы" у этой "Notе" нет. Ну да, она не баба, парковаться действительно удобней. Но малогабаритная и подвеска низкая для наших сугробов.

– Эстетика без "попы" страдает. Возьми "Volvo ХС90", - посоветовала Вера Яновна.

– Хорошо,- подтвердила, решившись, девушка.

Платоныч позвонил другу, передавая пожелания:

– Да, да, Данилыч... К 16 часам информация... В 21:00 у тебя... Там же, на Пестеля?... Будь здоров, старпом! Спасибо!
– и, обращаясь к пассажирам, - встречаемся в 16:30 у метро "Петроградская". Там по Каменноостровскому уйдем... 3-4 салона посмотрим. Нам подготовят машины для показа. Сегодня нужно выбрать, завтра оформить и забрать. Я до 16:30 поезжу по строймагазинам, закуплюсь кое-чем. И салон весь забью. Так что обратно в усадьбу сами...

– Хорошо, а я сегодня поищу по интернету буровиков и электромонтажников, живущих ближе к усадьбе. Нужно побыстрее "добыть воды и огня", - вставила, будто опомнившись, Вера Яновна.

– А я пойду к маме, а вечером поеду к Соне, она ведь живет у метро "Горьковская", нам по пути обратно. Заночую, наверное, у неё, а может у мамы ,- Ирина посмотрела на сестру вопросительно.

– Да, ты всё правильно говоришь,- подтвердила та.

– А Петрович?- спросил моряк.
– Хочешь, поедем со мной. У меня друзей- пол-Питера.

– Спасибо, дружище. Но я как раз в пятницу тоже встретил друга. Историк, одного года выпуска. Он книгу интересную написал о Павле I. Работал в Гатчине. Сейчас подрабатывает...Ах, да! Вот тебя, Вера Яновна, удостоверение, что ты принята в Клуб Совиной Мудрости, - улыбнулся Андрей Петрович и отдал женщине карточку.

Вера удивленно вскинула брови:

– Твои совы?
– она сделала ударение на первом слове.

– Да нет, просто карточка "Клуба знатоков истории". Друг подарил. Совпадение... как обычно!- он вновь улыбнулся.

– Где кого высадить?
– спросил водитель, когда они проехали мост Александра Невского.

– Меня у Гостиного двора, - первым ответил Андрей.

– Меня на Садовый, - сказала Верочка, глянув на часы, - я тоже к маме забегу и Пашульку очень хочу увидеть. Подарки вот дома оставила. У меня не было времени даже разобрать чемоданы. Ладно, деньжат подкину пока.

Машина остановилась у Мучного переулка. Сестры пошли к маме, а Андрею захотелось пройтись пешком до Невского по Садовой.

Зайдя в Гостиный двор мужчина сразу направился к киоску ювелира. Тот показал несколько цветных рисунков-эскизов будущего изделия. Внизу по стрелкам можно было прочесть, где какой материал использовался, а в самом низу цена с пометкой 5% . Одно изображение отвечало внутреннему запросу Андрея и передавало энергетическую сущность образа. Его он и выбрал.

– Отлично! Ваш заказ будет готов через неделю. Оплата наличными. Сейчас нужно произвести предоплату.

– Сколько? Можно в евро?

– Конечно можно в евро, по курсу. 50 тысяч рублей.

– Хорошо, возьмите,- Андрей Петрович отдал ювелиру деньги и вышел на Невский, раздумывая, куда направиться и чем занять три часа до встречи на "Петроградской". Он вновь непроизвольно направился по Садовой в обратную сторону. Этот позыв привел его опять в Мучной переулок. Разные его сердцу места заставляли звучать симфонию воспоминаний. Но, дойдя до Гороховой, Андрей всё отчётливей слышал в этой знакомой музыке новую сильную и волнующую мелодию, которая проросла из кокона, защищающего его от тревог и волнений, и становится не скрытой, а ярко проявленной. Более того, зазвучали скрипки нежностей и страсти. Мужчина понимал, что это проявление и эти скрипки родились в образе Верочки. Кокон, внутри которого пряталось от мира любящее, могущественное и мистическое истинное андреево "Я" не просто дал трещину, он раскололся.

Верочка где-то здесь. Миг, и она выйдет из подъезда в образе Прекрасной Дамы, женщины "эпохи танго". В длинном узком платье с большим боковым разрезом по голени и бедру. Стать, тени под глазами, поворот головы, узкие голые плечи, припухлые детские губы, дрожание ресниц, тонкие запястья, изящная щиколотка в ажурном чулке.

В голове Андрея, как в юности, зашелестел легкий душистый ветерок. Память заговорила стихами, будто этот летний ветерок погнал по луговой траве волны неожиданной беспричинной радости.

"Что с тобой, дружище? Ты видишь её каждый день. И можешь дальше... день за днём... годы. К чему волнение: а вдруг она не выйдет из подъезда, или выйдет другой, чужой..."

Он снова вышел на Садовую, вновь дошел до Гороховой. Пастернаковское точнее всего обрисовывало это смятение:

"В тот день всю тебя, от гребенок до ног,

Как трагик в провинции драму Шекспирову,

Носил я с собою и знал назубок,

Шатался по городу и репетировал".

Уменьшило внутреннюю пафосность названия кафешки на углу: "Тещины блины". Он вспомнил Юлию Станиславовну, свою ровесницу.

"Ну что ж: не вижу причины не попробовать тещиных блинов", - улыбнулся он своим ассоциациям. Закусил несколькими блинами с разной начинкой, выпил чашечку "эспрессо" и вышел на улицу.

"Нет, не следует поддаваться эмоциям. Вот же знак: она там, в квартире, а он и рядом, и на отдалении..."

Он еще гулял то вдоль набережной Фонтанки, то по набережной Мойки, заходил на мосты и неотступно думал о том сне, о трёх женщинах на мосту, о брюсовой "Черной книге".

"Одна Мария... А другие две? Да, я же составил гороскопы всем троим, нужно вспомнить, вернуться в матрицу..."