Мальтийское Эхо
Шрифт:
– Совершенно верно, - ответил тот.
К нему пришёл кураж. Он прогулялся по кабинету, вычерчивая в воздухе замысловатые траектории своей тростью.
– Трость реагирует лишь на вас, Виктория Евсеевна, - наконец сообщил Андрей, присаживаясь обратно к столу.
– И что вы обнаружили... во мне?
– осторожно спросила директор.
– Чуть более пятнадцати лет назад вы упали со строительных лесов, был перелом левой ключицы, - остро вглядываясь в даму, сказал мужчина.
– Так же был повреждён голеностопный сустав на... на левой ноге, - уверенно добавила Вера Яновна.
Виктория Евсеевна
– Вы намерены искать трещины и в наших стенах?
– неуверенно спросила директор.
– Главным образом. Но и историко-архивные исследования тоже, - сказал Андрей Петрович.
– Вряд ли вас ждут открытия в архивах. А вот трещин и каких-то вмурованных в стены камер у нас предостаточно. Так или иначе ваша работа очень нам нужна. Очень. Я даже сразу вослед вашим работам намерена просить Министерство культуры организовать большие ремонтно-реставрационные работы. Но на это уйдёт не месяц и даже не год, - грустно заключила она.
– Хочется предупредить вас, что у нас узко-специальные цели и никаких итоговых документов мы через месяц не сможем представить. Мы же не специалисты в ремонтно-реставрационных работах, - сказала Вера, сделав вежливо-холодную гримасу.
Андрей поспешил смягчить тон подруги:
– Список опасных трещин и таинственных камер с кладами мы обещаем передать вам. В меру наших способностей, разумеется.
Вера Яновна бросила на него насмешливый взгляд и затем, мгновенно обратив этот взгляд в доверительно-детский, спросила Викторию Евсеевну:
– Как же мы решим вопрос с нашим режимом работы у вас?
– Я в течение двух дней согласую этот режим с начальником охраны, с главным бухгалтером и прочими. Вы же понимаете, что в бухгалтерию, в отдел кадров и ещё ряд помещений я не вправе... Многое в субаренде... Чужое имущество...
– Да, мы понимаем.
– Попытаемся сделать так, чтобы охранники открывали вам двери и ждали за ними. Но кое-где возможен досмотр... Извините... Я всё попытаюсь организовать... В меру моих возможностей, естественно. В субботу утром, часов в 10 я позвоню и подготовлю новые пропуска. Я, между прочим, работаю часто и по субботам. Так что милости просим.
Парочка изыскателей поблагодарили Викторию Евсеевну, и, обнадёженные её заверениями, отправились домой. В машине Вера, поглаживая андреево бедро, весело сказала:
– Большего я и не ожидала. Но как ты сумел вовремя и точно про ключицу!
– А ты про голеностоп!
– подхватил Андрей и тоже положил руку женщине на бедро.
Когда они легли в кровать, и чувственность завибрировала и была готова перейти в страсть, Верочка не смогла удержаться от вечной женской привычки попросить о чём-нибудь мужчину перед этим:
– Обещай поговорить с Борисом Ильичом и в пятницу закончить с работой в Гатчине. У вас ведь был договор на месяц.
Андрей сбросил руку с её груди и жёстко проговорил, медленно, разделяя слова:
– Я начинаю часто увольняться. Я также не хочу приобретать привычки зависимого человека. Не хочу, чтобы и ты приобретала привычки...
Верочка не
дала ему договорить. Положила ладошку мужчине на рот и проворковала на ухо:– Прости мой бабий тон. Но мы ведь одна... семья, - она неуверенно выговорила последнее слово.
Андрей примирительно положил руку обратно:
– Мне больше нравится тётушкино словечко: "банда", - он улыбнулся и ласково поцеловал Веру - давай не будем играть высокими словами, смысл которых больше их обычного значения. Конечно мы - семья, двое на крохотном необитаемом острове.
Верочка уже горячо дышала ему в ухо.
– Бабуля назвала себя "старой разбойницей"... Ха! Давай Иришку звать "маленькая разбойница". Тебя... тебя... "Большой Гребень"... вон он уже совсем большой... меня... не знаю...
– Как принято - Нежная Королева - она у тебя припухла и стала влажной...
– Подожди... это слишком по-доброму. Не годится для... военных действий.
Она подумала секунды три.
– Лучше "Гончая Собака". Она сейчас хочет помчаться во весь опор. Давай же, Большой Гребень... давай...
– Верочка закрыла глаза и спина её упруго выгнулась.
Какой примирительной бывает ночь любви, как целительно действует она на душу и тело, подизношенных дневными житейскими заботами.
Разговор с Борисом оказался простым.
– Не нужно ничего объяснять. Я рад, что ты в Питере надолго. Рад тому, что у тебя появилась любимая женщина. Уверен, что хорошая. Только вот, брат, работать с женой в одной организации - это перебор.
– Мы с ней умеем договариваться: она тоже - странник.
– Очень любопытно. Может в гости позовешь, познакомишь со своей странной странницей. И ко мне заходи запросто. Если по твоим поискам в Гатчине мне что-нибудь сообщат - обязательно передам тебе. А захочешь прокатиться туда - всегда пожалуйста. Сотрудники, а особенно сотрудницы полюбили тебя, как родного. До встречи. И удачи!
– И тебе удачи, Борис. До встречи!
Но удача - сестра случая и дитя любви. Ни большой талант, ни большие знания, ни огромное трудолюбие, ни даже искренняя вера и преданность не гарантируют её: так скромная и красивая девушка может предпочесть яркого пошляка глубокому интеллектуалу.
Более трёх недель ежедневных упорных трудов в Смольном, почти месяц изматывающего напряжения всех сил не дали результата. Ни умение видеть, ни построение хитроумных расчётов обоих искателей - ничего не помогало. Сатана отводил глаза. Берёг, берёг свою Укладку. Андрей нервничал, передавая свою нервозность Вере. Он повторял:
– В нашем намерении нет истиной чистоты и полноты помыслов. Нет Божьей Любви. Нас ведёт практический результат - сохранить родовое имение.
– Ты вовсе свихнулся в этом монастыре. Ты мешаешь сакральное с религиозным, - возражала Вера.
– Это одно Целое – упирался доцент Цельнов.
– Сакральное - подперчённое мистикой и эзотерикой религиозное. Тебе ли это объяснять.
– Допустим. Но что значит - сохранить имение?! Это - наш истинный, чистый и правый помысел. Иначе...
– она готова была разрыдаться.