Мальва

– Хуже... Один - дурак, другая - юродивая...

– Это Мальва юродивая?
– спросил Василий, и глаза его вспыхнули злобой.
– Давно ли такой стала?

– У нее, брат, душа не по телу...

– Подлая у нее душа.

Сережка покосился на него и презрительно фыркнул.

– Подлая! Эх вы... землееды тупорылые! Ни черта вы понимать не можете... Вам бы только титьки были у бабы жирные, - а характера ее вам не надо... А в характере весь цвет у человека... без характера баба - без соли хлеб. Можешь ты получить удовольствие от такой балалайки, у которой струн нет? Кобель!..

– Ишь ты до каких речей допился вчера!..

– уязвил его Василий.

Ему очень хотелось спросить, где и как видел вчера Сережка Якова и Мальву, но было совестно.

Придя в шалаш, он налил Сережке чайный стакан водки, надеясь, что после такой порции Сережка сразу охмелеет и сам расскажет ему про них. Но Сережка выпил, крякнул и, весь прояснившись, уселся в двери шалаша, потягиваясь и зевая.

– Выпьешь - как огня проглотишь!..
– сказал он.

– Ну и пьешь ты!
– воскликнул Василий, пораженный быстротой, с которой Сережка проглотил водку.

– Умею...
– кивнул босяк рыжей головой и, вытерев ладонью мокрые усы, заговорил поучительно: - Умею, брат! Я все делаю скоро и прямо. Без изворотов - валяй прямо и все! А куда попадешь - это все равно! С земли, кроме как в землю, никуда не соскочишь...

– Ты хотел на Кавказ уходить?
– спросил Василий, тихонько двигаясь к своей цели...

– Уйду, когда захочу. Когда я захочу, - я прямо - раз-раз и... готово! Или по-моему вышло, или шишку на лбу набью... Просто!

– Чего проще! Вроде как без головы живешь...

Сережка насмешливо покосился на Василия.

– А ты - умный! Тебя сколько раз в волости пороли?

Василий посмотрел на него и смолчал.

– А ведь это хорошо, что у вас начальство ум-то сзади наперед розгами перегоняет... Эх ты! Ну, что ты с своей головой можешь поделать? И куда ты с ней угодишь? И чего ты можешь выдумать? То-то! А я без головы пру прямо, и больше никаких! И, наверное, дальше тебя буду, - хвастливо говорил босяк.

– Это - пожалуй!..
– усмехнулся Василий.
– Ты и до Сибири дойдешь...

Сережка искренне расхохотался.

Он не пьянел, вопреки ожиданию Василия, и того злило это. Поднести еще стакан ему было жалко, а в трезвом виде от Сережки ничего не добьешься... Но босяк сам выручил его.

– Ты что же про Мальву не спрашиваешь?

– А чего мне?
– равнодушно протянул Василий, вздрагивая от какого-то предчувствия.

– Ведь она в воскресенье не была здесь... Спрашивай, как она жила за эти дни... Чай, ревнуешь, старый черт!

– Много их!
– пренебрежительно махнул рукой Василий.

– Много их!
– передразнил Сережка.
– Эх вы, деревня лыкова помещика дикого! Дай вам мед, дай деготь - все у вас кулага будет...

– Ты что ее все хвалишь? Сватать, что ли, пришел? Так я ее сам давно усватал, - насмешливо сказал Василий.

Сережка осмотрел его, помолчал и увесисто начал говорить Василию, положив ему руку на плечо:

– Я знаю, что она живет с тобой. Я тебе в этом не мешал - не надо было... Но теперь этот Яшка, сын твой, около нее вертится - вздуй его докрасна! Слышишь? А то я сам вздую... Ты мужик хороший... дурак дубовый... Я тебе не мешал, и ты это помни...

– Вон что! И ты тоже за ней?
– глухо спросил Василий.

– Тоже! Кабы я знал, что тоже, - я бы прямо всех вас посшибал с моей дороги и - конец... А то - куда мне ее?

– Так что же ты путаешься?
– подозрительно спросил Василий.

Сережку, должно быть, поразил этот простой вопрос.

Он широко открытыми глазами посмотрел на Василия и засмеялся.

– Чего путаюсь? Да - черт-е знает чего... Так, - баба она... Этакая... с перцем... Нравится мне... А может, мне ее жалко, что ли...

Василий смотрел на него недоверчиво, но чувствовал, что Сережка искренне, от души говорит.

– Кабы она нетронутая девка была - ну еще можно пожалеть. А так - чудно что-то!

Сережка молчал, глядя, как баркас далеко в море поворачивал носом к берегу, описывая широкую дугу. Глаза Сережки смотрели открыто, лицо было доброе и простое.

Василий смягчился, глядя на него.

– А ты это верно, она баба славная... вертячка только!.. Яшка? Ну, я ему задам! Ишь, щенок!..

– Мне он не по душе...
– заявил Сережка.

– А он ластится к ней?
– сквозь зубы спросил Василий, разглаживая бороду.

– Он, - вот увидишь, - клином войдет между вами, - уверенно сказал Сережка.

В дали морской вспыхнул розовый веер лучей восхода. Сквозь шум волн с моря из баркаса долетел слабый крик:

– Веди-и!

– Вставай, ребята! Эй! К неводу!
– командовал Сережка.

И скоро они, все пятеро, уже выбирали свой край невода. Из воды тянулась на берег длинная веревка, упругая, как струна, и рыбаки, захлестывая за нее лямки, покрякивая, тащили веревку.

А другую сторону невода вел к берегу баркас, скользя по волнам.

Солнце, великолепное и яркое, поднималось над морем.

– Увидишь Якова - скажи, чтобы он завтра побывал ко мне, - попросил Василий Сережку.

– Ладно.

Баркас пристал к берегу, и, соскочив с него на песок, рыбаки тянули свое крыло невода. Две группы постепенно сближались друг с другом, и поплавки невода, прыгая на воде, образовали правильный полукруг.

Поздним вечером этого дня, когда рабочие на промысле поужинали, Мальва, усталая и задумчивая, сидела на разбитой лодке, опрокинутой вверх дном, и смотрела на море, одетое сумраком. Там, далеко, сверкал огонь; Мальва знала, что это костер, зажженный Василием. Одинокий, точно заблудившийся в темной дали моря, огонь то ярко вспыхивал, то угасал, как бы изнемогая. Мальве было грустно смотреть на эту красную точку, потерянную в пустыне, слабо трепетавшую в неугомонном рокоте волн.

– Ты чего тут сидишь?
– раздался голос Сережки за ее спиной.

– А тебе что?
– спросила она, не взглянув на него.

– Любопытно.

Он помолчал, разглядывая ее, свернул папироску, закурил и сел верхом на лодку. Потом сказал дружелюбно:

– Чудная ты баба: то бежишь прочь ото всех, то чуть не всем на шею виснешь.

– Это тебе, что ли, я висну?
– равнодушно спросила она.

– Не мне, а Яшке.

– А тебе завидно?

– Мм... Давай прямо, по душе говорить?
– предложил Сережка, ударив ее по плечу. Она сидела боком к нему, и он не видел ее лица, когда она кратко бросила ему: