Малыш от чужого папы. Неслучайная связь
Шрифт:
– Да они издеваются? – взрываюсь.
– Вчера в отделении меня до ночи продержали. Не до них сейчас. Лиля важнее. Скажи, что не знаешь, где я.
– Я спровадил следователя уже, но…
– Что «но»?
– Артур, ты не говорил, что Волков в больнице, - чуть слышно произносит последнюю фразу, словно от семьи своей скрывает. Правильное решение. – И он в тяжелом состоянии после побоев…
– Потому что полный бред, и мои адвокаты это докажут, - отмахиваюсь нервно.
– Я ему один раз в морду дал, - обгоняю еле плетущуюся впереди красную машину
– Может, и так, - на удивление быстро Миша соглашается.
– У наших властей это обычное дело – в любой непонятной ситуации прятаться в больнице, притворяясь чуть ли не присмерти. И все схвачено, если ты понимаешь, о чем я. Зря ты с Волковым зацепился.
– Не зря, - рычу, вспоминая, как урод о Лиле моей отзывался.
– Ладно, разберусь позже. Когда вернусь, - и акцентирую после паузы: - С Лилей.
– Удачи, - неожиданно выдает Михаил и отключается.
Киваю, будто он видеть меня может. Набираю Лилю. Наверное, раз в сотый. Постоянно это делаю с того момента, как она телефон включила.
Понимаю, она зла на меня, но черт! Хотя бы раз трубку взяла, чтобы я убедился, что с ней все нормально – и дальше бы обижалась. С ума же сойти можно!
Слышу какие-то шорохи по громкой связи, будто Лиля случайно кнопку зажала. Уже что-то. Напрягаюсь, сжимая руль одной рукой и не сводя внимания с трассы.
Весь превращаюсь в слух. Собираюсь окликнуть Лилю, но из динамика доносится:
– …ребёнок умер.
Набатом. Отражается в голове, превращая мозг в фарш.
А потом тишина. Гробовая.
Время будто останавливается.
Вот только автомобили на трассе и не думают этого делать. Поэтому, мать их, в руки себя беру.
Должно быть, ошибка какая-то. Голос чужой, не рыбки.
Лихорадочно жму на автодозвон. И слушаю чертовы гудки.
– Да возьми же ты трубку, упертая женщина! – гавкаю в пустоту.
Бешено сигналю впереди вырулившему автомобилю. Мчусь по трассе дальше.
Не знаю, сколько времени пролетает, пока происходит соединение.
– Что с ребенком, Лиль? – выпаливаю машинально.
Секунды до ее ответа вечностью кажутся.
Это. Должно. Быть. Ошибкой.
Лиля забеременела впервые. Вопреки диагнозу. И сломается, если малыша потеряет. А я… черт возьми, хочу еще детей. От нее. С ней. Не должно все вот так закончиться.
– Забудь о нем, Артур! – вопит вместо объяснений.
Но прежде, чем я поседеть успеваю от мыслей, что лезут в голову, Лиля решает сжалиться надо мной.
– Все в порядке, - похоже на ремиссию для безнадежного больного.
И дальше… Поток слов. Возмущенных, яростных.
Лиля не позволяет мне ничего сказать. Ни-че-го!
Накричать на нее хочется, заткнуть, заставить выслушать. Но это лишь отпугнет ее. Я и так напортачил будь здоров.
Вдох-выдох.
– Где ты, рыбка? – спрашиваю тихо и о-очень аккуратно. Жду, взорвется или нет.
Она же просто… отключается.
Исчезнуть из ее жизни требует? Теперь это невозможно. Я и с того света
Лилю достану.Собираюсь сбавить скорость перед светофором. Но какого-то черта педаль не реагирует. Стрелка на спидометре вниз не двигается.
Какого…
Мой верный лексус неожиданно подвел меня? Да бред!
Красный…
А я все еще на полной скорости мчусь в ад. Единственное, что могу сделать – свернуть на обочину. Чтобы не утащить за собой еще кого-нибудь…
***
На следующий день. Лиля
Накрываю голову подушкой, уши зажимаю, но трель пробивается сквозь пух – и прямиком в мозг.
Звонки не прекращаются. В такую рань! Цербер совсем чокнулся.
Значит, отключу телефон! Я еще вчера хотела это сделать… Или нет… Смешанные чувства меня разрывали. И я до сих пор мечусь между разумом и сердцем.
Сложно.
Отключу телефон!
Но вместо этого подношу трубку к уху.
– Мейер, я же просила не звонить мне больше! – рявкаю строго, не глядя на имя контакта.
– Рыбка Лиля? – всхлипывает Софи.
Резко сажусь на постели, глаза протираю. Смотрю на дисплей: она с номера моего отца звонит. Ничего не понимаю! Мне это снится?
– Бусинка? – зову с нежностью и тревогой, но, вспомнив, что она обижена на меня, исправляюсь.
– Ой, Софи? А ты…
– Папа в аварию попал, - каждое ее слово убивает.
– Что-о? – кричу так громко, что уже через секунду на пороге Алиса появляется. Заспанная, в пижаме примчалась.
Взволнованно взглядом меня сканирует, подходит ближе, на край кровати садится.
– Я случайно разговор услышала, - ревет Софи мне в трубку, а у меня самой сердце рвется.
– Михаил сказал, что папа разбился и сейчас в больнице. А меня не пуска-ают, - переходит на истерику.
– Так, бусинка, - окликаю ее.
Чушь какая-то! Не мог Артур в аварию попасть. Он осторожен всегда за рулем. Нет!
– Маме не могу дозвониться, - судорожно жалуется Софи. – Не отвеча-ает, - воет так, что мне плохо становится.
– Сначала мама меня бросила, потом ты уехала, а теперь папа... Вообще умре-ет, - опять истерика.
И, кажется, у меня тоже вот-вот начнется. Свободной рукой за живот держусь. Невольно это делаю.
– Софи! Никогда не говори так, маленькая глупая бусинка! – лепечу сквозь ком в горле.
– Все будет хорошо, слышишь?
– Я в больницу хочу-у, - тянет горько.
А я хочу, чтобы все это оказалось страшным сном. Чтобы я очнулась, а в трубку опять Артур бы хамил.
Но проснуться не получается…
Поймав на себе встревоженный взгляд Алисы, немного прихожу в норму и начинаю мыслить более или менее здраво.
– Дай трубку Михаилу? – прошу Софи.
– Он та-ам, - сопит она.
– Уехал. А меня оставил с няней. Я к папе хочу-у-у.
Пугаюсь еще сильнее: на эмоциях бусинка может натворить дел. Вся в папку! Взрыв-пакет какой-то.