Мама для профессорского крестника

– Нравится? – поинтересовался Евдоким.

– Тут очень красиво! – кивнула Вика.

Ким представил ее юбилярше, Анне Владимировне, и вечер завертелся! Салаты, горячее, шампанское, тосты, танцы… Улыбки незнакомых людей – любопытные, доброжелательные и не очень.

Виктория выдержала испытания с честью. Ножом и вилкой она пользоваться умела, изящно держать в руке бокал – тоже. Этого оказалось достаточно, чтобы не ударить в грязь лицом.

Профессор отнеслась к Виктории благожелательно. Когда гости немного выпили и разделились на группы по интересам, усадила Вику возле себя, расспросила о жизни. Потом сказала задумчиво:

– Может, и хорошо, что ты такая молоденькая и наивная. Евдоким привык работать с молодежью. Да он и сам еще не старик – всего-то тридцать! Ты его не бойся, Вика. Он – человек честный и порядочный. А теперь, когда у него сын появился, стал еще более ответственным. Он тебя с Эдиком, моим крестником, познакомил?

– Познакомил. А Эдик – ваш крестный сын? – удивилась Виктория.

Она как-то не ожидала, что Евдоким не найдет для своего малыша крестную маму помоложе.

– Так уж вышло, – вздохнула Анна Владимировна. – Ким никогда не показывает этого, но я знаю, что он очень одинок. Нет-нет, ты не подумай: друзей у него хватает, а вот родных – никого нет, кроме сына. Родителей он потерял несколько лет назад. Братьев и сестер у него и не было.

– А жена? Почему он не женился?

– Не знаю. Похоже, долго не мог забыть первую любовь. Ты – первая девушка, на которую он обратил внимание, а ведь сколько студенток строили ему глазки!

Виктория очень надеялась узнать о Евдокиме что-нибудь еще, но тут он подошел, поинтересовался с улыбкой:

– Шепчетесь?

– У нас есть свои женские секреты! – ответила ему Анна Владимировна. – А ты уже соскучился по своей прекрасной цветочнице?

– Ужасно! – не стал спорить Евдоким. – Могу я украсть ее у вас, чтобы пригласить на медленный танец?

Глава 7

Цветочницы туфельку не теряют

В тот вечер Евдоким так и не решился поцеловать Викторию, хотя каких усилий ему это стоило… луче не вспоминать!

Зато решился через неделю. Уехал с работы пораньше. Забрал сына из сада, сдал на руки няне и поехал к своей прекрасной цветочнице – один. Как всегда, по пятницам, Вика спешила в колледж на занятия, и Ким в очередной раз взял на себя роль личного шофера.

До небольшой парковки неподалеку от учебного корпуса добрались раньше обычного. Спешить Виктории было некуда. Тогда-то Ким и решился: провел кончиками пальцев по щеке девушки, обрисовывая овал лица. Не мигая, пристально глядя в светлые глаза, приподнял ее подбородок и медленно склонился к губам.

Вика не оттолкнула. Позволила захватить в плен свои губы, от которых пахло до одури знакомо – гигиенической помадой. Этот запах не раздражал Кима, а умилял. Он всем своим существом ощущал чистоту и свежесть Вики. Ее губы были невинными и неумелыми. Руки с зажатыми в кулачках варежками несмело поднялись и легли на его плечи. Веки опустились.

Ким целовал Вику – сначала осторожно, потом все более смело и глубоко, и задыхался от прилива – чувств к сердцу, крови – к низу живота. К тому органу, который воспрянул и мигом уперся в плотную ширинку.

Впрочем, пока что Киму-младшему ничего не светило: хозяин не собирался гнать лошадей. Ухаживал за девушкой обстоятельно и неторопливо. Не мог и не хотел ее потерять: Вика нравилась ему до одури, а еще сумела по-настоящему подружиться с Эдиком. Это удавалось немногим. Даже профессор Васильцева как-то сказала Евдокиму, что окончательно разочаруется в нем, если он упустит такую девушку. Ким упускать не собирался.

Зацеловал до пьяных глаз и шальной улыбки и отпустил:

– Беги, не хочу, чтобы из-за меня у тебя возникли сложности в учебе.

Вика не нашлась, что ответить. Только кивнула, выскользнула из машины и пошла, почти побежала на занятия, перебирая тонкими ножками и чуть ежась от морозца.

После этого вечера уже ни одно свидание не проходило без поцелуев. А свиданий было много. Два раза в неделю – в машине. И хотя бы раз – в выходные.

Кончился февраль, пролетел март, прошел почти весь апрель…

Евдоким готовился сказать Виктории главные слова. То и дело заглядывал в ювелирные магазины, присматривая симпатичное колечко. Размер выяснить удалось благодаря сыну: Эдик как-то раз, показывая Виктории свои игрушки, надел ей на палец пластмассовое кольцо из детского конструктора, и оно пришлось впору. Ким это кольцо запомнил, диаметр отверстия измерил, и теперь точно знал, что не прогадает.

Наконец, в последний четверг апреля Ким определился с выбором. Купил изящный перстень с фианитом. Позвонил в магазин в надежде услышать голос Вики, напомнить, что в пятницу, как всегда, заедет, чтобы отвезти ее на занятия.

В магазине никто не ответил, хотя было всего пять часов вечера. Ким встревожился, забрал сына из садика и решил заехать в цветочную лавку – убедиться, что у Виктории все в порядке.

Магазин оказался закрыт. Евдоким не растерялся. Отвез сына домой, передал няне, поехал в колледж. Там его заверили, что у студентов вечерников-заочников четвертого года обучения занятий в этот вечер точно нет.

Тогда Ким направился к общежитию – он пару раз подвозил Вику и знал, где оно находится. Даже номер комнаты выяснил, хотя в гости ни разу не заходил: Виктория явно стеснялась того, что живет в бедной рабочей общаге, и не слишком хотела знакомить со своими соседками.

Но в этот раз ему было не до сантиментов. Он решительно вошел в общежитие. С самым деловым видом подступил к вахтеру:

– Виктория Анисимова из триста шестидесятой дома?

– А вы?.. – вахтер, объемная немолодая женщина с грубым лицом воззрилась на Евдокима, подозрительно прищурив отечные глаза.

– Из администрации колледжа. Работа Виктории признана лучшей на конкурсе. Девушка срочно нужна в деканате.

– Понятно… – протянула вахтер, бросила взгляд на стенд с номерами комнат и вбитыми под ними гвоздиками, на которые жильцы вешали ключи, уходя. – Ключа нет, значит, кто-то в триста шестидесятой на месте.

– Я поднимусь. – Ким решительно миновал вахту, и щекастая церберша-вахтер не стала его задерживать.

Заводское общежитие, в котором Вике каким-то чудесным образом удалось получить место, было старым. Ремонта оно не видело лет двадцать. Выцветшая, облупившаяся серая краска на стенах и перилах лестницы. Тяжелый смрад мусорных баков, установленных в кухнях на четыре плиты, и общих туалетов – по одному в каждом конце коридора. Двери из тонкой фанеры, запирающиеся на примитивные замки, открыть которые способен даже самый неумелый домушник. Нетрезвые парни самого простого вида, кучкующиеся с гитарами у подоконников.

Ким шел и ужасался, что Вика, его тонкая нежная девочка, живет в этой грязи. Ходит мимо этих парней, наверняка привлекая их сальные взгляды и выслушивая в свой адрес непристойные шутки и предложения. В студенческих общежитиях Евдоким ничего настолько отвратительного не видел, и даже предположить не мог, какой убогий клоповник стал приютом для Виктории. Он словно попал в другой мир!

«Заберу! Вот сегодня и заберу! Пусть складывает вещи – и на выход. Ни ночи больше здесь провести не позволю! Не захочет до свадьбы жить у меня – сниму ей квартиру!» – мысленно клялся себе Евдоким.