Маньчжурия. 1945
Шрифт:
А прямо перед нами матросик с развевающимися лентами бескозырки малюет белой краской на капоте студебеккера: «Смерть японским самураям!».
– Смотри! – указал вперед Сергей.
У состава под звуки гармошки, скрипки и лихой свист вытанцовывает примечательная троица: сержант лет пятидесяти с нашивкой ИПТАП на локте и орденом на груди, молодой, лет двадцати, морячок в чуть ли не наглаженной форме и лихо заломленной бескозырке и лейтенант – сухой, в пехотном кителе с гвардейским значком и двумя нашивками за ранение да полоской медалей.
– Аааах! – артиллерист пустился вприсядку под радостные выкрики зевак.
Вот она бесшабашная удаль русского человека. Этих
Всей этой силе – видавшим смерть и славу гвардейцам, маршевым ротам с необстрелянным пополнением, новой и старой технике – предстоит переломить хребет последнему змею. Змею, который обвил Китай и грозит ядовитыми клыками нашему тылу. Не бывать этому!
Забил чечетку матрос. Его группа поддержки взорвалась криками. Скрипка заиграла еще пронзительнее.
Не иначе танцором был на гражданке…
Над станцией пролетели самолеты, заставив меня невольно задрать голову. Наши, «ястребки»… Боевое дежурство никто не отменял! Выходит, от японцев ждут попыток нанести превентивные удары по скоплениям советских войск. Почему-то сразу же вспомнились кадры хроники, где камикадзе императора Хирохито таранили корабли союзников…
Впрочем, в РККА таким не удивить. У нас летчики таранили немецкие самолеты и направляли свои, подбитые, на вражеские колонны с первых дней войны. Иванов Иван протаранил «Хейнкель-111» на И-16 еще утром 22 июня, Николай Гастелло уже 26 июня направил подбитый фрицами бомбардировщик ДБ-3 на скопление немецкой бронетехники… Да и морские тараны у нас тоже были – без всякой идеологической накачки для камикадзе. Из тех заранее готовят смертников, а у нас летчики принимали решение пожертвовать собой по ходу боя…
Отчего-то вспомнилась древняя церковная формула – нет большей доблести (или добродетели, любви?), чем положить живот свой за други своя. Может, не совсем так звучит, но очень близко… И очень правильно.
И как-то сразу вспомнилось, что наши летчики прославились не только таранами. Лейтенант с какой-то совсем не бравой фамилией Мамкин совершил подвиг, как кажется, стоящий выше всех воздушных, морских и танковых таранов… Тогда, в 1944-м, немцы готовили войсковую операцию против белорусских партизан, и летчик Мамкин был в числе тех, кого командование направило для эвакуации детей и раненых. Он совершил восемь ночных рейсов на стареньком Р-5, прежде чем был подбит: двигатель горел, сам пилот был ранен. Он мог попытаться спастись с парашютом, но вел горящий, плохо слушающийся самолет к своим, спасая десять детских жизней и три взрослых… И спас их. Ценой своей жизни спас, сумев посадить самолет с уже вплавленными в лицо очками…
Танцы закончились резко. Пронзительно прозвенел звонок, запел горн. Вдоль эшелонов громкими голосами раскатилась команда: «Строиться!» Резко оборвалась песня скрипки, а за ней замолкла и гармошка.
Старый артиллерист бросил плясать и, сделав гармонисту рукой, быстро подбежал к матросу и лейтенанту, уже засобиравшимся уходить:
– Ну… спасибо, сынки! Бог даст, свидимся и так же попляшем!
– Добро, отец! – лихо гаркнул матрос. – Рассчитаемся с японскими милитаристами, и я вас чечетке научу! Главное – победить! А победим мы быстро, не сомневайтесь!
Лейтенант молча посмотрел на сержанта ИПТАП – мол, юнец здесь, на востоке, войны не видел, не знает, о чем говорит, – но замечания делать не стал. Все трое обнялись – и пошли каждый в свою сторону. Словно птицы разлетелись по своим гнездам.
Зрители неспешно расходятся, прежняя сутолока сходит на нет. Между тем Сергей, внимательно всмотревшись
вперед, легонько ткнул меня в плечо:– Кажись, за нами.
Действительно, к нам решительно приближаются двое офицеров в потрепанной общевойсковой форме и весьма колоритный гражданин в гражданском. На командирах явно не новое, но чистое обмундирование, свежие подворотнички, а вот третий словно сошел с обложки американского фильма: двубортный серый костюм, шляпа, усики а-ля Серега – но выправка явно военная.
– Капитан Панин, – то ли спрашивая, то ли констатируя факт обратился ко мне старший из командиров.
– Здравия желаю! – козырнула вся наша компания.
– Старший лейтенант Карпов, лейтенант Игнатьев и товарищ Павлов, – представил всех старлей.
Товарищ, значит, Павлов. Интересно.
Я протянул ему руку. Рука словно в капкан попала. Не то чтобы я попадал в капкан, но, думаю, мишка, угодивший в него, чувствовал что-то подобное.
– Ну что, товарищи офицеры и сержанты, прокатимся? Надеюсь, не возражаете?
– Неужто в оперу? – повторил я пароль.
– Травиату не обещаю, но духовые будут солировать, – абсолютно верно ответил товарищ Павлов, закуривая. – На экскурсию по городу не приглашаю, чуть позже сами посмотрите. Один день у вас будет свободен.
Серега расцвел как василек на поляне.
– Но сейчас, – продолжил наш сопровождающий, – заедем в отдел.
Ну, конечно, сперва работа, а уж там…
– Как обстановка, товарищ Павлов? Японцы свои щупальца сильно раскинули, досаждают?
Встречающий только усмехнулся:
– Вопрос не по адресу, вопрос к контрразведке, – Павлов выдохнул дым сквозь ноздри, будто паровоз. – Впрочем, сами смершевцы в основном с «союзничками» разбираются.
Вот и привет.
– В каком смысле?
Слово взял невесело усмехнувшийся старлей:
– Да у нас тут настоящий цирк. Контрразведка уже не раз предотвращала поставку некачественной техники и оружия. Например, на предназначенные нам суда американцы ставят устаревшие, уже бывшие в употреблении радиолокационные установки. А у пушек их порой забитые стволы… Еще и сочувствующие нацистам находятся! Смерш дважды пресек диверсионные акции по выводу из строя подготовленных к приемке кораблей. Но при этом – не наша юрисдикция. Американцы своих решили судить сами – результат, надеюсь, понятен?
Выходит, просто отмазали, пожурив для вида? Дела…
– Да еще агенты ФБР у нас активизировались. Пытаются наших офицеров вербовать, матросиками не брезгуют… По рукам ударили, скандал пока замяли. Ибо все еще союзники и дружить нам выгоднее. Пока что… Американцы и британцы ведь на островах плотно завязли, японцы дерутся отчаянно. А в сторону Квантунской армии даже смотреть бояться! Ну как же, миллионная группировка, две тысячи самолетов, несколько сотен танков… Хотя японцы вынуждены перебазировать на острова свою лучшую технику, они сильны в обороне. Так что союзники уверены, что император Хирохито продержится как минимум еще год…
– А японские агенты – это в основном наши бывшие. Из Харбина и прочих мест. Редко когда на сотрудничество соглашаются. Уверены, что в случае победы СССР – им конец, вот и помогают врагу, твари, – с отвращением бросил Павлов.
Я раздраженно повел плечами. Бывшие – то есть беляки и перешедшие на сторону врага уже в тридцатые. Кто-то спасался от репрессий, кто-то бежал, осознавая, что рыльце в пушку… Вроде комиссара Люшкова. Из беляков же с японцами сотрудничают особо яростные, непримиримые, вроде атамана Семенова. Такие – хоть с чертом, но против коммунистов! Ага… Только у самих руки в крови по локоть еще с гражданской.