Манюня

Умереть мне в тот день так и не удалось, потому что сначала я ела бисквит, потом мы с Каринкой смотрели «Ну, погоди», потом подрались, и мама выставила нас на балкон, чтобы мы подумали над своим поведением. Потом мы подрались на балконе, и мама затащила нас в квартиру и развела по разным комнатам, чтобы мы ещё раз подумали над своим поведением.

Мы сразу же соскучились друг по другу и до передачи «Спокойной ночи, малыши» перестукивались через стенку и орали друг другу песни в розетку. А после передачи легли спать, и тут мне уже точно было не до умирания, потому что надо было успеть заснуть до того, как сестра начнёт храпеть.

На том и закончилась моя первая любовь.

Потом я познакомилась с Манькой, и мне стало как-то недосуг влюбляться. Сразу появилось много интересных дел. Мы с утра до ночи бегали по дворам, наедались до отвала алычи, купались в речке, воровали незрелый виноград, штурмом брали кинозалы для просмотра очередного шедевра индийского синематографа и доводили до белого каления Ба. О мальчиках не могло быть и речи, мальчики отошла на второй план и ничего, кроме жалостливого недоумения, у нас не вызывали.

Да и как можно было отвлекаться на любовь, когда жизнь в нашем городке била ключом, и одно удивительное событие сменяло другое?

Взять хотя бы историю, которая приключилась с нашим соседом по лестничной площадке дядей Арамом.

Дядя Арам был учителем черчения, но почему-то работал электриком. И, как водится в кругу уважающих себя электриков, полез в грозу чинить столб высоковольтовых линий. За пять минут, в течение которых он находился наверху, в столб два раза ударила молния. Один раз – в его основание. «Молния не бьёт два раза в одно место»,- вспомнила народную мудрость дядя Арам, и невозмутимо продолжил ковыряться в проводах. Но видимо в тот злополучный день вожжа попала молнии под хвост, потому что она, тщательно прицелившись, таки попала в дядю Арама. Аккурат в загривок, как потом сказала Ба.

Бедного электрика отшвырнуло чуть ли не в другой конец земли, но сослуживцы быстро его нашли. Дядя Арам, почерневший от чудовищного заряда электричества, аккуратно лежал на земле, местами дымился и пах пережаренными котлетами.

И что самое удивительное – дышал.

В тот же день из Еревана прилетел вертолёт, чтобы срочно перевезти его в лучшую клинику республики.

Дочка дяди Арама, Анжела, в одночасье стала девочкой номер один нашего двора.

– Ну как там папа, Анжелка?- выспрашивали мы.

– Дышит,- важно отвечала Анжела.

– А что ещё делает?

– Говорят - пахнет шашлыком.

– Ого,- уважительно таращились мы,- а ещё?

– Больше ничего пока не делает. И это,- замялась Анжела,- у него на теле все волосы выгорели – брови, ресницы. Даже на груди ничего не осталось.

– И на ногах?

– И на ногах,- вздохнула Анжела, и вдруг расплакалась,- он лежит в отдельной палате и к нему никого не пускают!

Нам стало жалко Анжелку. Мы обступили её со всех сторон, и стали гладить по волосам. Так как нас было много, а голова у Анжелки была одна, то мы чуть не передрались за право погладить её по голове.

На следующий день повторялась та же ситуация. Мы снова выспрашивали как дела у дяди Арама, потом Анжела плакала, и мы её гладили по волосам.

А однажды Анжела вышла на улицу крепко задумчивая, привычно подставила нам свою голову и шёпотом сообщила:

– Папа очнулся!

– И чего?- вылупились мы.

– И стал говорить, что он больше не будет электриком работать.

– Это как это?- не поверили мы своим ушам.

– Сказал, что с него достаточно одной молнии. И что он не хочет больше бога гневать.

– Аааааа, ооооооо,- застонали мы.

Слухи в нашем городе распространялись с какой-то молниеносной скоростью. Не успела Анжелка рассказать нам последние новости о своём отце, как на другом конце города люди уже уверяли друг друга в том, что у электрика Арама открылся третий глаз, что он этим глазом исцеляет любую хворь, видит будущее, и ведёт прямые переговоры с богом на разные актуальные для мироздания темы.

Когда дядя Арам выписался из клиники и рейсовым автобусом вернулся домой, то встречать его на автовокзал пришла большая толпа.

– Арам, а правда, что молния бьёт очень больно?- выкрикивали люди.

Дядя Арам боязливо выглядывал из-за спины водителя «Икаруса» и искал глазами в толпе жену.

– Арам, я здесь,- всхлипнула тоненько Рипсиме.

– Пропустите человека к жене!- рявкнул водитель автобуса и ринулся выкладывать грудью дорогу.

– Арам!- причитала Рипсиме.

– Рипсиме!- жаловался дядя Арам.

Толпа терпеливо ждала, пока дядя Арам обнимет свою жену.

– Ну поцелуй её, чего стесняешься?- подбадривали люди дядю Арама,- мужик ты или не мужик?

Когда дядя Арам смущённо клюнул в щеку свою Рипсиме, толпа решила, что все церемонии соблюдены и снова обступили дядю Арама.

– Мне бы домой,- шепнул дядя Арам.

– На нашем глазу*,- заверили люди, подхватили его под руки и повели домой, не переставая сыпать вопросами. Спрашивали, есть ли на самом деле бог, и если да, то что делать с партийными билетами, лечит ли теперь Арам педикулёз и существует ли разум на других планетах.

Дядя Арам морщился, как от зубной боли, и молчал.

– Я здесь, Арам,- гладила его по руке Рипсиме.

Когда поздно ночью толпа, наконец, разошлась по домам, дядя Арам обнял одной рукой свою Рипсиме, другой прижал к себе Анжелку и сказал:

– Надо отсюда переезжать.

– Куда?- заплакала Рипсиме.

– Поедем во Владикавказ, к твоей сестре. А то я этого не вынесу.

Целый месяц, пока шла подготовка к переезду, в нашем подъезде дежурила очередь из впечатлительных женщин, угрюмых мужчин и словоохотливых старух.

Дядя Арам прятался по родственникам и не ночевал дома.

– Скажите Араму,- обрывали телефоны родственников люди,- тут приехал человек из города Капана. У него жена на третьем месяце беременности. Пусть Арам подскажет, кто родится, мальчик или девочка?

– Не знаю,- мотал головой дядя Арам.

– Он говорит, что с пятидесятипроцентной уверенностью будет мальчик,- передавали в трубку родственники.

– Мальчик родится!- раздавался на том конце провода вопль радости,- спасибо, Арам, они его назовут в твою честь!