Мариэль. Замок в ипотеку

Мари обуял неистовый ужас. Она видела свою мать. Она была ею. Ее тело и сердце ныли от боли. Страх победоносно пробирался до самых костей, окутывал разум, скреб на душе. Мари убегала ногами своей матери. А беда, полыхающая у нее за спиной, хватала ее за волосы и стягивала их в тугой пучок.

Мари задыхалась, хваталась руками за воздух, пыталась выбраться из омута всеобщего горя. Плач, стоны и крики пронзали ее миллионом игл. Она понимала, что все это в прошлом, это видение, воспоминание. Но никак не могла проснуться. Пока ее не окатило чем-то ледяным. Мари не сразу сообразила, что это — вода или ветер. Только когда она начала захлебываться и чувствовать матрац под спиной, она открыла глаза и увидела стоявшего над ней Шеймаса с пустым ведром в руках.

Кашляя взахлеб и выплевывая воду, Мари села. Кое-как отдышавшись, она ладонями вытерла мокрое лицо и откинула назад прилипшие к щекам волосы.

— Ты больной?! — заорала она, зло взглянув на Шеймаса.

— Это ты орала на весь замок, как придурочная, — ответил он.

— А разбудить не мог?!

— Я разбудил, — пожал он плечами, ставя ведро на пол.

— Господи, — отчаянно прошептала она, подогнув колени и упершись в них лбом.

— Теперь-то дашь мне поспать?

— Даже не поинтересуешься, что со мной? — Мари снова подняла лицо.

— Детская психологическая травма? — без малейшего интереса ляпнул Шеймас.

— Ты такой милый, — съязвила она, фальшиво осклабившись.

— Я стараюсь, — подмигнул он и, развернувшись зашагал к выходу, оставив на столике у кровати вторую догорающую свечу.

— Во мне восстановилась память нашей расы, — успела сообщить Мари, прежде чем Шеймас вышел.

Он ненадолго задержался. Повернул голову и через плечо сказал:

— Рад за тебя.

После этого Шеймас ушел. Будь у Мари под рукой подушка, она швырнула бы ее ему вслед. А так ограничилась тем, что стиснула зубы и сжала кулаки.

Мокрое платье прилипло к ее телу второй кожей — мерзкой и ледяной. Мари сидела в луже, медленно впитывающейся в матрац, и опять была готова разреветься. Сказка, которую ей подарил любящий Луисцар, длилась недолго. Ей снова придется самой о себе заботиться.

Мари чувствовала себя подбитым зайцем, попавшим в капкан. В висках стучал пропущенный через себя ужас. Он доводил до озноба вместе с холодом, покрывающим ее едва ли не инеем.

Поднявшись с кровати, Мари дошла до огромного шкафа и распахнула заскрипевшие дверцы, намереваясь найти хоть что-нибудь, чтобы переодеться после щедрого душа Шеймаса. Из недр шкафа ее окатило облаком пыли, десятком крупной моли и крысой, проскользнувшей промеж ее ног, снесшей по пути ведро и удравшей вон из комнаты. Загромыхавшее ведро откатилось к стене, а его эхо еще с минуту разносилось по замку.

Когда все стихло, Мари перевела дух и вновь повернулась к шкафу. В этот самый момент на нее упал человеческий скелет в костюме и шляпе. От испуга Мари поскользнулась и повалилась на спину. Щелкнувшая челюсть скелета замкнулась на ее лице, и Мари, вытаращив глаза, завопила во все горло:

— А-А-А-А-А!!!

Влетевший в комнату Шеймас стащил с нее скелет и сердито вскрикнул:

— Какого трейсовского агла ты горланишь?!

— Что эт-то т-такое?! — Отползая к кровати, Мари дрожащим пальцем указала на скелет в объятиях Шеймаса.

— А, это? — улыбнулся тот. — Мой приятель. Бывший хозяин замка. Он помер. Но мне было скучно…

— Не заливай! — рявкнула Мари, наконец начав отходить от шока. Она встала, поправила на себе платье и хмуро взглянула на Шеймаса. — Он ненастоящий. Иначе ссыпался бы в кучку.

Он запихнул скелет обратно в шкаф, захлопнул дверцы и повернулся к Мари.

— Жил я себе здесь, не тужил. Жрал, что хотел. Дрочил, где хотел. И тут ты! Явилась, не запылилась.

— Я же сказала, утром уеду.

— До утра я стану невротиком!

— Ты?! — поразилась Мари. — Ты оскорбил меня, накормил гадостью, прогнал и окатил ледяной водой! Бедная твоя ранимая натура!

— Во-первых, не оскорбил, а констатировал факты. — Шеймас сделал шаг вперед и выстави вверх указательный палец. — Во-вторых, — он выставил еще один палец и приблизился еще на шаг, — бычий член — это деликатес. В-третьих, я не прогнал тебя, а подарил тебе свободу от нашего запечатления. В-четвертых, ты даже не подмылась перед сном. Так что ведерко с водичкой было кстати, — он издевательски улыбнулся, подойдя к Мари вплотную. — Я душка, да?

— Ты сволочь, — прошипела Мари. — Говоришь, что у Луиса нет яиц. Но их нет у тебя! — Она ткнула пальцем в грудь Шеймаса. — Ты попал сюда и сложил лапки. Даже не попытался выбраться, доказать вину Тальины и Нэима, оправдать себя! Наши соплеменники умирали в адских муках! — Ее голос затрясся от подступающего к горлу кома. — Они молили о помощи! А ты так легко сдался… Ты подлый, ленивый эгоист с завышенным самомнением. Вселенная запечатлела нас с тобой не для продолжения рода палал, а чтобы обречь тебя на одиночество и искоренить твои поганые гены из мира!

Чем яростнее говорила Мари, тем азартнее мелькали искорки в глазах Шеймаса, и это заставило ее замолчать. Она поджала губы и сделала шаг назад.

— Похоже, ты с Лу от скуки подыхала, — усмехнулся он, облизнувшись. — Теперь на мне отрываешься.

— Тебе что, в кайф бесить людей? — развела руками Мари.

— Я не виноват, что вы такие раздражительные.

— Убирайся! — выдохнула она.

— Ты выгоняешь меня из моего собственного дома, а завышенное самомнение у меня, — с издевкой заметил Шеймас. — Я хотел предложить тебе поспать вместе, а то замерзнешь…

— Ага, чтобы ты облапал меня.

— Было бы что лапать. Смотреть-то тошно за твои фигушки. Впрочем, как хочешь. Спокойной ночи.

Не задерживаясь Шеймас вышел. Свеча догорела, и Мари оказалась в кромешной тьме. Недолго постояв на месте, она проглотила обиду и тихо произнесла:

— Ты тут?

Послышался сдавленный смешок Шеймаса. В коридоре чиркнула зажигалка. Мари сорвалась с места и вышла из комнаты.

— Идем, — Шеймас поманил ее к лестнице. — Так и быть, можешь занять мой гамак. — Вернувшись в мастерскую, он подал Мари бесформенный балахон из мешковины. — Лучше, чем твой мокрый сарафанчик. Переодевайся и ложись. Не забудь задуть свечи. Нехрен им просто так таять.

Больше ничего не сказав, он оставил Мари в одиночестве. Она быстро переоделась, погасила свечи — все, кроме одной, — и залезла в уютный гамак. Согревшись и отойдя от пережитых ужасов и неприятностей, она все-таки пересилила себя и уснула.

Глава 16. «У Тамани»

Утром Мари застала Шеймаса во дворе, где отыскала его только благодаря металлическому буханью. Кувалда в его напрягшихся руках ритмично стучала по непонятной Мари железяке, постепенно выравнивая ее. Мари не стала медлить, но и задавать вопросы о том, чем занимается ее несостоявшийся деверь, не спешила. Она сама не понимала, почему — или ей был неинтересен род его деятельности, или наоборот.