Мария в поисках кита

Интересно, в чем именно выражается это «не все в порядке»? Он аутист? Имбецил? Или просто — шизофреник?

Я задерживаюсь в спальне Кико несколько дольше, чем в спальне его брата, — из-за рисунков. Разглядывая картинки, я пытаюсь понять, кто рисовал их — ребенок или сумасшедший?

Ничего толкового из этих размышлений не получается. Ничего, что выходило бы за рамки обыкновенного детского творчества. На семи из десяти картинок изображен маяк «Cara al mar». Маяк окружен чайками (в виде обычных черных галочек), кошками (в виде диковинных зверей, где ноги и хвосты перепутаны местами, а франтоватые усы лихо приподняты вверх). Кроме маяка, кошек и чаек присутствуют странного вида киты с женскими головами и Курро. Конечно же Курро — Великий и Ужасный Старший Брат! Курро и вправду велик — во всяком случае, в рамках одной, отдельно взятой картинки: он занимает ее целиком. Я вижу еще одну интерпретацию marinerito, правда, на этот раз на ленточке (детским спотыкающимся почерком) написано не «Usamo», а нечто неудобоваримое:

«MARIAGISELAPIEDAD».

Чтобы столь длинное и глупое название уложилось в мозгах, мне приходится напрячься. И даже разделить его на составляющие. Получается что-то вроде «Мария-Гизела-Пьедад», а это — женские имена! Причем Пьедад — моя хорошая знакомая, почти что родственница. Учитывая некоторое количество времени, что я провела над анонимным блокнотом с заднего двора сувенирной лавки.

Может, и блокнот не так уж анонимен?

Может, он принадлежит Курро? Тогда и щегольская куртка с яркими накладными карманами тоже принадлежит Курро!..

Это предположение вызывает во мне глухой протест: я уже привыкла ассоциировать куртку и блокнот с негодяем, треплом и бабником Сабасом. Презервативы во внутреннем кармане и целая россыпь женских имен в блокноте — как это похоже на Сабаса!.. С другой стороны — это похоже на любого мужчину вообще: презервативы, ставки на футбольном тотализаторе, женские имена… Сложно сконструированные женские имена — MARIAGISELAPIEDAD , к примеру.

Нет-нет, владелец блокнота не Курро. Владелец блокнота никогда не позволил бы себе задвинуть Пьедад в самый конец и уж тем более не прицепил бы к ней невесть кого. Если локомотив — Мария, спальный вагон — Гизела, то Пьедад, выходит, — вагон-ресторан? Ха-ха, вот уж дудки! Пьедад — единственная в своем роде, об этом вопиют записи в блокноте. Преступная мать. Извращенка-сестра, тайно вожделеющая своего брата, и к тому же — бобслеистка, недаром она так эффектно движется по желобу из восклицательных знаков. Но может оказаться и лыжницей, если принять восклицательные знаки за лыжные палки…

Странные, очень странные мысли роятся в моей голове — лыжные палки, бобслейные трассы, вагон-ресторан Пьедад… Подобный

неконтролируемый бред

делирум

поток сознания свойственен, скорее, ВПЗР с ее буффонно-эскапистскими тенденциями в тв-ве.

Брысь, ВПЗР, брысь!!!

Или все дело в том, что я нахожусь в доме, где один из хозяев — сумасшедший? И это сумасшествие иногда вытекает из отверстий в теле Кико. Просачивается, как вода. Или — как эфир. Или — как веселящий газ. Ну да, я несколько раз улыбнулась, разглядывая рисунки Кико!..

На полу в гостиной лежит большой ковер. Когда-то давно он был очень красив, но сейчас краски потускнели, шерсть вытерлась и местами проглядывает грязно-коричневая основа. Из-за этих проплешин уловить геометрию растительного орнамента довольно сложно. Кажется, это стилизованные бутоны цветов, сами цветы, стебли и запутавшиеся в них птицы.

Мебель сохранилась намного лучше ковра: кожаный диван, два глубоких кожаных кресла и письменный стол выглядят почти новыми. То же можно сказать о довольно вместительном книжном шкафе. И еще — книг в нем намного меньше, чем могло бы быть. Они занимают всего лишь пару полок, остальное пространство отдано свернутым в трубки плакатам. Или картам. Или афишам. Кроме письменного стола, стоящего у окна, есть еще один стол — обеденный. Он покрыт тяжелой, свисающей до пола плюшевой скатертью с пушистыми кистями. В самом центре стола — там, где обычно ставят вазу с цветами или корзинку с фруктами, — стоят песочные часы внушительного размера. Они окружены миниатюрной насыпью из камней; «тоже мне, икебана сраная!», сказала бы про эту концептуальную инсталляцию ВПЗР.

Что-то не так.

Несколько секунд я пытаюсь понять, что именно не так в тихой гостиной. Нет, никаких посторонних звуков не слышно. Сплошная ватная тишина — еще более ватная и непроницаемая, чем в лавке Анхеля-Эусебио: там хотя бы тикали часы… Вот оно! — часы. «Что-то не так» связано с часами, на этот раз — песочными. Песок в них соскальзывает струйкой из верхней колбы в нижнюю. Там, наверху, его еще достаточно, его даже больше, чем внизу; время не вышло!

Непонятно только, какое именно время должно выйти. И кто запустил немудреный механизм часов? И — как давно он был запущен? Я здесь минут десять-пятнадцать, но кто-то появился раньше и успел уйти до меня, а песок все сыплется и сыплется…

Если бы это была ВПЗР — я обязательно бы встретила ее в прилегающих к «Cara al mar» окрестностях. Ведь дорога к маяку — единственная, тут и не захочешь, а столкнешься! Мне снова становится не по себе — совсем как на лестнице в доме Анхеля-Эусебио, по которой я так и не поднялась до конца.

Я пытаюсь выдавить из себя что-то вроде «Эй! Кто здесь?», но вместо этого получаются невнятный хрип и бульканье. Гостиная, до сих выглядевшая дружелюбной и неопасной, вдруг мрачнеет; из углов выползают тени, а потом она и вовсе начинает кружиться вокруг меня. Как будто я стою в центре дьявольской карусели, и мимо проплывают книжный шкаф, диван, кресла, оба стола — письменный и обеденный, огромный глобус, старинный глобус.

Почему я не заметила его раньше?

Такие вещи должны бросаться в глаза сразу, а вот, поди ж ты, не бросились!

Размышлять об этом странном факте сейчас, когда я близка к обмороку, совершенно не хочется. Хочется выйти отсюда побыстрее, пока не закончился песок в часах и мышеловка не захлопнулась. На подгибающихся ногах я бросаюсь к двери гостиной и толкаю ее, еще успев подумать, что вроде бы ее не закрывала. Ну да, она оставалась открытой!..

Еще одно, последнее усилие, и я оказываюсь за дверью. Но вместо кухонного закутка и спасительного крыльца вижу перед собой уходящую вверх винтовую лестницу и скругленные стены.

Я — внутри маяка.

Стою на самой нижней площадке, единственное украшение которой — маленькая ниша, закрытая стеклянной дверцей. За стеклом хорошо просматривается миниатюрная скульптура Девы Марии, утопающая в бумажных цветах.

«Maria de la Milagros»— выбито на гипсовом постаменте, «Мария Чудотворная». Непонятно, каким образом в довольно популярное имя вкралась ошибка. He «la Milagros», a «los Milagros», об этом знаю даже я, не слишком искушенная в испанском: «Maria de los Milagros»! Проклятое «la» выбивает меня из колеи, переводит жутковатое происходящее в разряд какого-то фарса. Конечно, ВПЗР не обратила бы на подобную мелочь никакого внимания, у нее вообще большие проблемы с иностранными словами в тексте. Лингвистически подкованному человеку лучше не заострять на них внимание — обязательно расстроится. ВПЗР же по барабану, что о ней подумают подкованные люди, «эти ушлёпки, мнящие себя умнее генетика Тейтема и святее папы Римского. Штудируйте свою колченогую электронную энциклопедию Кирилла и Мефодия, идиоты!». Вычесывать блох она не привыкла, — главное, что

невъебическая

космическая

эпохальная мысль донесена!..

Возвращаться в обитель Курро и Кико мне не хочется, но можно подняться наверх и осмотреть остров и прилегающее к нему море с высоты птичьего полета. Вдруг мне откроется какая-нибудь новая перспектива и возникнет совершенно неожиданный путь к спасению?.. И в тот самый момент, когда я окончательно решаю подняться, в пролет лестницы свешивается рыжая голова ВПЗР.

— Привет, Ти! — кричит она веселым голосом.

Голос гулко пружинит по металлическим ступеням, отскакивает от стен, как мячик, и падает к моим ногам, чрезвычайно довольный собой.

Не припомню случая, чтобы я так радовалась ему. Ему и самой ВПЗР.

— Привет, — отвечаю я. — Ну что там наверху?

— Сильный ветер. Прямо с ног сбивает. Я и пяти минут не продержалась. А ты хотела подняться?

— Была такая мысль…

— В общем, ничего интересного там нет. Внизу намного забавнее.

— Внизу?

— Я имела в виду — в доме.

Говоря это, ВПЗР быстро спускается, каждую секунду рискуя навернуться с крутых ступеней. Чего-чего, а такой прыти я от нее не ожидала. Еще несколько мгновений — и она уже стоит передо мной, крепко ухватившись за рукав моего свитера.