Мармеладка

Фрукт оказался самым обычным: круглым, красным, правда, с чуть примятым бочком. Девушка задумчиво покрутила его за черенок, взвесила на руке и решительно сунула под струю воды, старательно натирая кожицу, а потом не просто вытерла, но ещё и натёрла яблоко полотенцем, отчего оно потеряло свою матовость, став гладким и блестящим. Однако по-прежнему не вызывало никаких чувств. Решительно отложив его в сторону, Хартфилия вернулась в студию, чтобы приготовить всё необходимое к новому сеансу.

Сегодня Люси решила снова рисовать углём – глаза устали от ярких красок, хотелось чего-то простого, но достаточно контрастного, и эта техника как нельзя лучше подходила под настроение художницы. Поза тоже была продумана, элементы экспозиции ожидали своего часа. Оставалось лишь надеяться, что бессменный натурщик не забудет ещё одну деталь будущего образа.

Нацу, в отличие от всех прошлых дней, немного опоздал, но девушка не стала ему выговаривать, спросила: «Ты принёс?» и, получив утвердительный кивок, махнула в сторону студии. Когда она вошла в комнату, молодой человек, уже обнажённый, сидел на задрапированном тканью стуле, держа в руках очки.

– И зачем они тебе? – поинтересовался он, поднимая на Люси глаза.

– Для образа, – художница водрузила прибор для коррекции зрения ему на нос и слегка взлохматила волосы. Потом сделала пару шагов назад и стала давать указания: – Сядь, пожалуйста, чуть дальше, правую щиколотку положи на колено левой ноги, а руки… А руки у нас будут заняты вот этим, – и вложила в правую то самое несчастное яблоко. В левой должна была быть книга, но Драгнил, бросив взгляд на протянутую ему вещь, неожиданно спросил:

– А мне обязательно держать именно эту?

– Нет… – немного растерялась девушка.

– Тогда… – Нацу быстро шагнул к софе, на которой сегодня лежали его вещи, и достал из небольшого рюкзака толстую тетрадь в кожаном переплёте. – Ты не против? А я заодно повторю кое-что – скоро зачёт.

– Нет, конечно, – улыбнулась Люси. – Только старайся переворачивать страницы осторожно, чтобы не сбить позу.

– Угу, – промычал парень, уже полностью ушедший в чтение.

Художница завела будильник, чтобы не пропустить перерыв, и быстрыми, размашистыми штрихами начала делать контур. Однако уже минут через пять ей пришлось прерваться – выбранная палочка нещадно царапала бумагу, и как бы Люси не поворачивала её, результат был один и тот же. Нужно было сменить уголёк, поэтому девушка отошла к рабочему столу, чтобы взять другой, но громкий хруст за спиной заставил вздрогнуть и обернуться, от неожиданности едва не выронив коробочку с углём. О, нет! Да что же это за день такой сегодня? Все её труды пошли насмарку!

– Нацу… – вырвавшийся тихий вздох был настолько горестным и обречённым, что заставил молодого человека оторваться от конспектов и поднять голову.

– Что? – взгляд серых глаз, ещё отрешённый, постепенно приобрёл осмысленность. Хотя по-прежнему не выражал ничего, кроме удивления и непонимания. Хартфилия только чуть качнула рукой, жестом указывая ему на причину своего состояния. Парень опустил взгляд и тихо охнул: – О, чёрт… Прости…

Люси не знала, плакать ей или смеяться. С одной стороны, было немного обидно – она столько времени потратила на продумывание композиции и её подготовку, а с другой… Ситуация выглядела до нельзя комичной. Да ещё и это виноватое выражение лица друга – на него просто невозможно было сердиться. Поэтому оставалось только успокоиться и подумать, чем заменить надкушенное яблоко.

Кстати, Нацу ведь тоже не сильно их любит. Если только…

– Ты голодный, что ли?

– Ну… Есть немного, – смущённо пожал плечами натурщик.

– И молчишь! – возмущённо всплеснула руками девушка. – Вот что с тобой делать, а? Идём! – Люси, отложив в сторону коробочку с углём и пристроив рядом многострадальное яблоко, ухватила молодого человека за запястье и потянула его за собой, но встретила неожиданное сопротивление. Она с удивлением обернулась и уже собиралась отчитать Драгнила за упрямство, но тот опередил её, задав вопрос, который заставил смущаться теперь её:

– Может, я сначала оденусь?

– Ой, да! – Хартфилия отпустила друга и почти бегом направилась к двери. – Одевайся, конечно. Жду тебя на кухне!

Нацу присоединился к ней минут через десять. Девушка уже успела накрыть на стол и разогреть еду. Сама она была не голодна и просто присела напротив, внимательно разглядывая склонившегося над тарелкой молодого человека.

– У тебя всё в порядке? – спросила она чуть позже. Вилка в руке Драгнила замерла.

– Да. А почему ты спрашиваешь?

– У тебя усталый вид. Круги под глазами.

– Просто не выспался, – Нацу снова принялся за еду.

– Давай тогда прервёмся, ты отдохнёшь…

– Не стоит. Мне всё равно нужно просмотреть конспекты, а где и как это делать – значения не имеет, – парень, наконец, оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на неё. – Всё в порядке, правда, – Драгнил улыбнулся – вполне искренне – и добавил: – А будет ещё лучше, если кое-кто нальёт чаю.

– С удовольствием, – Люси тут же подхватилась с места. – А ты ешь спокойно, не торопись – времени хватит на всё.

Хартфилия поставила на плиту чайник и задумчиво перебрала стоявшие на полке пачки с заваркой. Какой лучше: чёрный или зелёный? Опять ей приходится выбирать. Просто наказание какое-то. Хорошо, что хоть с кружками ей не придётся проходить уже набившую оскомину процедуру – уже почти три месяца они пользовались только этими.

Вообще-то, это был подарок. Хотя смотрелось странно, и необычно, и глупо, потому что было против негласно установленных правил. Ведь никто не дарит подарки просто друзьям на День Святого Валентина, правда? Да Люси собственно и не собиралась этого делать. Всё вышло совершенно спонтанно.

Накануне праздника всех влюблённых у неё разбилась чашка. Выскользнула из рук, ударилась об угол стола и, громко звякнув напоследок, раскололась на две половинки. Нет, эта несчастная посудина не была единственной, но девушка предпочитала, чтобы та ёмкость, из которой она пьёт чай или кофе, принадлежала только ей. Лично. Этакий небольшой пунктик, против которого Хартфилия всегда мысленно ставила галочку, когда речь заходила о привычках и желаниях. Поэтому после пар она решила пройтись по магазинчикам и присмотреть себе новую кружечку взамен разбившейся. Тем более что в честь праздника ассортимент наверняка был более интересным и разнообразным, чем в обычные дни.

Люси обошла уже несколько магазинов, но ни в одном из них не увидела то, что могло бы её заинтересовать. Ей не хотелось покупать абы какую, лишь бы подходила по размеру к уже привычному объёму выпиваемого напитка. Девушку не устраивал то цвет, то форма, то цена (хотя найди она именно свою чашку, Люси не стала бы мелочиться и купила бы её, не раздумывая). Поэтому она лишь вздыхала и шла дальше.

Такая придирчивость к выбору столь необходимого, но вполне обыденного предмета объяснялась следующим: лет пять назад к ним в гости приезжала Минерва, младшая сестра Лейлы, матери Люси. Мисс Орландо была женщиной интересной: внешне довольно приятная, утончённая, интеллигентная, но при этом обладающая хорошим чувством юмора и своеобразными взглядами на жизнь. В свои тридцать пять она ещё ни разу не была замужем, предпочитая браку свободные отношения. Несмотря на большую разницу в возрасте (около семи лет), сёстры были очень дружны, и тётя Мин была частой гостьей в их доме. Однако именно этот визит запомнился Люси лучше других.

Минерва никогда не приезжала к ним с пустыми руками. Благовония, специи, сувениры, какие-то милые и красивые вещицы, удивительные и необычные – всё это дарилось с любовью и обязательными интересными комментариями, в которые входили не только способы использования того или иного предмета, рассказ о том, как он попал в руки мисс Орландо, но и философские рассуждения дарительницы о жизни. В этот раз тётушка привезла любимой племяннице особый подарок – тонкостенную фарфоровую чашечку, такую хрупкую и изящную, что её страшно было взять в руки.