Марш Акпарса

— Не бойся. Я дам тебе тысячу джигитов. Вот приедет мурза... Убей Аказа — и ты будешь лужавуем Горной стороны.

— Рука твоя, могучий, беспощадна и тверда,— Сююмбике ода­рила хана ласковым взглядом,— и ею управляет мудрость. Но прежде чем карать ослушников, надо бы кое о чем подумать. Пакман тебе говорил, а мне более того известно, что у черемис верности Москве нет, они из Свияжска бегут...

— Но и сторонников Москвы немало! Один Аказ чего стоит. Он без стариков к царю идти не посмел бы.

— Верно. Аказа, как и Тугу, в Горном краю любят, ему верят. Так зачем же убивать его? Надо его к Казани приблизить, твоим верным слугой сделать.

— Кучак говорил...

— Ты не верь Кучаку. Если бы не он, Аказ давно бы с нами был. И сейчас еще не поздно его к тебе приклонить.

— Посоветуй, как?

— Нужно возвратить Аказу жену. Он до сих пор один и, стало быть, ждет ее и любит. А любя, будет ее слушаться. А она нас будет слушать.

— Будет ли?

— Над нею благословение аллаха,— сказал сеит.— Она давно веру Магомета приняла.

— Где ты ее прячешь?—спросил хан.— Почему я не видел ее

ни разу?

— Она в моих покоях. Эй, Абдулла! Сходи ко мне, там разыщи Эрви, приведи сюда.

— Ты думаешь, она поможет нам?—спросил Сафа, когда слу­га ушел.— Сейчас она все будет обещать, чтобы домой попасть

— Она дала нам клятву на Коране. Да и Пакман ей помогать будет. Если что, он ей напомнит о Коране. Ты, слышишь, Пакман?

— Напомню, великая.

Когда Абдулла ввел Эрви, Пакмана спрятали за ширмой. Эрви, увидев хана, пала на колени.

— Встань, Эрви,— ласково сказал Сафа.— Ты не слуга. Царица мне сказала, что ты подруга ей.

— Могучий и милостивый хан велит отдать тебя ему.— Сю- юмбике ласково положила руку на плечо Эрви. Та закрыла лицо руками.

— Ты не бойся, красавица,—сказал хан.— Я хочу отпустить тебя в Нуженал. Твой муж просил об этом. Ты там будешь ему опорой.

— Благодарю тебя, великий! — Эрви снова пала на колени.

— Ты помнишь, в чем клялась прошлый раз?

— Помню, великолепная,—прошептала Эрви.

— В своем краю царицей будь. Приедешь — посмотри кругом, сразу шли гонца. Я все тебе пришлю: права, советы, верных людей.

— Оружие, если надо, пришлем,— сказал хан.

— Муллу пришлем.— Сеит погладил бородку.— Может, кто правоверным захочет стать.

— Оружие ей не нужно,— заметила Сююмбике.—Ум, нежность, красота—вот ее оружие. Ты будешь мне писать о замыслах Аказа.

— Буду.

— Будешь сеять слухи, какие я велю?

Эрви молча кивнула.

— Она все будет обещать,— сказал сеит.— Лишь бы уехать.

— Пакман, ты слышал обещанья Эрви? Не позволяй ей лука­вить там...

— Слышал. Я буду помогать ей,—сказал Пакман и вышел из- за ширмы.

— Сколь времени дать тебе на сборы, Эрви?

— Я хоть сейчас!

— Иди и собирайся.

Эрви, выходя, глянула на Пакмана и поняла, капкан, который так долго ей готовила царица, захлопнулся. Сююмбике тоже пошла было за ней, но вошел слуга и сказал:

— Мурза Кучак стоит за дверью.

— Вот, легок на помине,— хан кивнул головой на дверь.— Зови.

Мурза вошел .крупним шагом, положил ладонь на грудь.

— Целую пыль у ног твоих, великий. Мне сказали, был гонец,— мурза через плечо глянул на Пакмана.—А-а, ты уже здесь, зачем таскаешься, куда тебя не просят?!

— Я ждал...

— Ты должен, ожидая, сдохнуть на моем пороге, но не бегать, как собака, по чужим дворам. А ну, вон отсюда!

Хан приподнялся с подушек, в глазах его появился гневный блеск. Он крикнул:

— Ты где стоишь?! Как ты смеешь распоряжаться в ханских покоях?

— Прости, могучий...

— Весь правый берег, весь Горный край мы отдали тебе!

— Аллах благословит твою щедрость.

— Не для того я поставил тебя над этим краем, чтобы ты таскал оттуда девок, чтобы отнимал невест от женихов, чтоб воровал. Не для того, клянусь пророком!— Злость закипала в душе хана все сильнее.— Я думал, Горный край ты сделаешь щитом Ка­зани и ворота ханства там поставишь, закроешь на запор!

— Для русских бейлик мой закрыт, великий, я там стою...

— Хвастливый язык твой надо вырвать! Ты знаешь, русские воткнули в спину ханства нож? Царь Иван поставил крепость на Свияге.

— Тот, кто тебе сказал об этом,— лжец. За столь короткий срок поставить крепость нельзя. А на Свияге... Там черемисы то­пором стукнуть не дадут. Для крепости нужен лес.

— Я говорю тебе, мурза: Свияжск построен!—сказала Сююм- бике.— И русские нас перехитрили. Они срубили крепость в Уг­личе, по Волге сплавили и возвели город за неделю. И царь Иван повесил нам на шею камень. Премудрый хан хотел бы знать, как ты его скинешь?

— Выслушай меня, могучий. Скажи, много ли я живу в Ка­зани? То по твоей воле, то послушный царице, я скачу либо на Вятку, либо на Каму, либо за Перекоп. Когда мне крепить Горный край? Скажи, святой сеит, ты, на минарет поднимаясь, устье Свияги видишь?

— В ясную погоду— вижу.

— Так почему же я во всем виноват?

— Ты хочешь сказать, что в том моя вина?—зло спросил хан.

— Спаси меня аллах!

— Позволь сказать, великий хан,—Сююмбике взмахом руки велела Пакману выйти.— Казань не первый раз в беде. И всякий раз мурза своей отвагой помогал нам ту беду отводить.

— Я завтра же подниму все свое войско, я обложу крепость в три кольца, я заморю их голодом. Аказа посажу на кол!

— Не спеши, отважный. Наши доброхоты сообщают безотрад­ные вести. Молодой царь Иван свой третий поход на нас готовит. У него две крепости — Васильсурск и Свияжск, у него пушки и стенобитные машины. У него сейчас готовы к походу сто пятьде­сят тысяч войска, и еще, в случае нужды, он сможет поднять столько же. Не только воинам Кучака, но и всему войску ханства их не отразить.