Марш мародеров

– Стабильность, - говорит Ник, прислушиваясь к звукам собственного голоса. Помолчав, он повторяет еще раз: - Ста-биль-ность… Человек способен привыкнуть ко всему. Говорят, в концлагерях люди умудрялись выпускать газеты, играть свадьбы, рожать детей, ставить спектакли.

– А ты как думал?
– сверкает глазами из-под бровей Бабай.
– Появишься весь такой краснознаменный, с оружием, с огнем большевистским в груди: «Я пришел, чтобы дать вам волю!», и тебя народ на руки поднимет? Да он тебя до ближайшего столба как раз и дотащит. А там вздернут тебя еще выше - и бетте.

– И что, все вот так думают, все так считают?
– Ник набычивается и смотрит на Бабая исподлобья.

– Нет, конечно. Вместо Семена у нас новый старший над рыбаками - Заварзин Николай. Бедовый мужик, тертый, да. Похоже, у них там, в артели, подполье какое-то создается. И главный врач наш, Цапко, тоже вроде как с ними.

– А что Аслан, не знает?

– Нет, - качает головой Бабай.
– Но узнает, конечно. Боюсь, тогда одними порками не отделаемся.

– Порками?
– не понимает Ник.

– У нас теперь по новым законам в тюрьму не сажают и не штрафуют. У нас теперь порют. Ну, секут. Детей и женщин ивовыми прутьями, мужиков - стальной проволокой. Не поклонился аковцу - пять ударов. Не выполнил дневную норму - пятнадцать. Отказался от работы - двадцать пять в первый раз, потом вплоть до сотни. И так далее…

Вновь вытерев лысину, Бабай тихо добавляет:

– Сотню никто не выдержал еще…

Видимо, внутренняя борьба в душе новоявленного городского головы вновь входит в острую фазу. Ник понимает, что надо ковать железо, пока оно горячо и решительно трогает Бабая за плечо.

– Вы можете вывести Юсупова из Цирка и направить к нам?

В воспаленных, покрытых сеточкой полопавшихся сосудиков глазах Бабая мелькает на мгновение злость, но тут же уступает место обреченной усталости.

– Завтра. Завтра его вместе с другими отправят рыть рвы, в которые будут загонять коров. Это за Победилово, в Отарах, возле старых очистных. Там у нас… Великая Стройка, мать ее… С полдороги я его отцеплю от бригады и отправлю, вроде как с посланием. Но раньше обеда не ждите, понятно?

– Второй вопрос: где можно будет найти рыбаков?

– Где-где… на реке. Откуда я знаю, в каких местах они ловят?
– неожиданно психует Бабай. Похоже, упоминание Ником рыбаков вконец расстраивает его.
– Выходят затемно, работают в две смены. Вместе с нашими, из Цирка, на промысел ходят бригады из других общин. Пойманную рыбу обрабатывают - чистят, солят, коптят, вялят - на старом стадионе. Это недалеко от Цирка, но там всегда аковцы дежурят, туда вообще не суйтесь.

– А на реку с рыбаками они ходят? Ну, вроде как охрана там или конвой?
– продолжает задавать вопросы Ник.

– Нет, а зачем?
– усмехается Бабай.
– Народ в рыбацкие бригады подбирается так, чтобы в общинах у всех жены, дети, близкие родственники были. Они навроде заложников, понял? Если кто сбежит, за него родню накажут - каждый день пороть будут до полусмерти.

Хал матерится. Эн тоже цедит что-то очень нелицеприятное в адрес бывшего майора Асланова.

– И последний вопрос, - говорит Ник.
– Вы сами - за нас? Тут много слов было сказано про власть, про стабильность…

– Про стабильность - это ты говорил, парень.
– Бабай поднимается.
– А последний твой вопрос - глупый, ты уж извини за прямоту. Если б я был против вас, едрит-трахеит, вы бы уже перед ясными очами Аслана стояли, голые, связанные и на коленях. Всё, пора мне. Ждите завтра вашего очкарика, а после уходите отсюда. Аслан большую зачистку замышлял, чтобы центр города полностью контролировать. Когда начнут, не знаю, но могут в любой день. Всё, счастливо вам!

Он спускается с чердака, но его тяжелые шаги еще долго звучат внизу.

– Я чё-то не понял, - говорит Хал, в упор глядя на Ника.
– Завтра Очки придет, а потом чё делать, блин?

– Действительно, - поддерживает его Эн.
– Если там такая организация, столько народу - как мы будем с ними бороться? Они нас просто числом задавят. Окружат где-нибудь - и эксо-эксо, Кэнди!

Ник по очереди оглядев друзей, переводит взгляд на беспечно дрыхнувшего у чердачного окна Камила и тихим голосом произносит:

– План у нас будет такой…

Хал

Я вроде никогда перед махачем не очковал. А сейчас прямо чувствую, блин, как внутри все жмет. Ник, конечно, классно все придумал, но это же война будет, настоящая, как в кино. Когда с пацанами двор на двор машешься, там такого нет. Ну, договорились, встретились, смахнулись, блин - кому челюсть сломали, кому башку разбили, потом менты на лыжах, трёш-мёш, аля-улю - и всё.

А тут убивать ведь будут. По настоящему, наглушняк. Интересно, а что будет, если убьют? Вот я сейчас живой - дышу, вижу, думаю, блин. И фигак!
– ничего не станет. Просто темнота. Или как будто уснул? Или действительно вся эта шняга - светлый коридор, голоса там разные - всё это существует? Рай, ад… Тогда еще ладно, тогда не так страшно. Я-то в рай вряд ли попаду, не за что. А вот ад - там как, блин? В кино всякие ужастики показывают - огонь, котлы, черти разные, демоны. Но вырваться можно, если очень постараться. По любому движуха какая-то есть, значит, прорвемся. Главное, чтобы не темнота. Чтобы что-то было.

По плану Ника я буду с отрядом рыбаков - типа контролировать, как представитель. Мужики там вроде нормальные, все путем будет. Скорее бы уже все началось. Не люблю, блин, ждать. Если уж начали делать - надо быстро ураганить. Иначе мысли разные появляются, ненужные. Навтыкают вот нам аковцы по самые помидоры. Их много, все борзые, деловые. Зуб даю - навтыкают. Или мы им. Нам терять-то нечего, отступать некуда. В общем, зарубь будет крутая.

Скорее бы уже. Очки придет - и начнем…

Тягач, съехав с небольшого травянистого пригорка, звучно плюхает по воде днищем и урчит, как огромный сытый кот, медленно уходя все дальше и дальше от берега.

Волноотражательный щиток сминает рогоз и камыши, сплошным ковром покрывающие бывшее русло реки Казанки. Ник вспоминает, что до катастрофы здесь везде расстилалась водная гладь, через которую было переброшено несколько мостов.

Казанка впадает в Волгу чуть ниже Кремля, и пока уровень воды в Куйбышевском водохранилище был высоким, река выглядела как полноводная. После разрушения плотины в Жигулевске - это, по мнению многих, было стопроцентным фактом, а как иначе объяснить нынешний уровень Волги?
– Куйбышевское водохранилище «слилось», «утекло», наверняка смыв по дороге какие-то приволжские города, расположенные ниже по течению. Упал уровень Волги - обмелела и Казанка. Обмелела, заилилась, заросла водными растениями и постепенно на том месте, где купались, катались на лодках и ловили рыбу казанцы и гости Третьей столицы России, раскинулось обширное болото, царство уток, стрекоз, комаров и лягушек.