Марья-царевна из Детской Областной
Шрифт:
С точки зрения пленницы "халява" был термин абстрактный и к ножам никакого отношения не имеющий, но, судя по тем же самым "рындам" в Нави была своя терминология, не имеющая никакой связи с повседневностью начала двадцать первого века, так что Маша решила не заострять внимания на пустяках, и попросту согласиться:
— Не держу.
— Так в сундуке глянь, — предложил Васенька. — Коли там твое приданное, так и посуда должна быть.
С точки зрения Орловой — приданное все-таки не должно само собой материализоваться из воздуха, его родители собирать должны, а вот все такое неизвестно чье,
На самом дне в сундуке действительно обнаружилось искомое. Причем не какой-то там со скругленным лезвием столовый ножик, а самая что ни на есть натуральная "финка" с тяжелой рукоятью и острым синеватым клинком.
— О! Засапожник нашла! — обрадовался коловертыш.
— Кого? — не поняла Маша. — А, ты об этой "финке"?
— При чем здесь чухонцы? — удивился Васенька. — Засапожный нож. Вон, темляк есть, сталь хорошая…
Маша покосилась на обнаруженный "режик" и решила не спорить. Засапожный, значит засапожный.
Там же, на дне, еще лежало несколько коробов, но кощеева невеста решила пока в них не рыться — всему свое время. Если это действительно все ее — она еще успеет в них заглянуть. Ну, а если чужое, какой тогда смысл рассматривать? Сейчас понравится, а завтра отберут — только расстроишься.
По большому счету, ножик стоило хотя бы сполоснуть — судя по его размеру, им не то, что пироги, людей резать могли — но где его мыть-то, если ты понятия не имеешь, где здесь что находится? Орлова вытерла подолом клинок, вздохнула, убеждая себя, что грязнее чем был нож уже не станет и отрезав первый кусок, протянула его Васеньке:
— Держи.
— Ой, — всплеснул лапками коловертыш. — Это мне?! Такой большой кусок вкусного накрепка — и мне?
— Ну, а кому еще?
— Честно-честно?
— Бери уже! — не выдержала Маша.
Тут, пожалуй, стоило сперва спросить, мыл ли коловертыш руки, но женщина решила, что уже и смысла-то нет этим озабочиваться.
Васенька радостно подхватил кусок еще горячего пирога и впился в него зубами.
Кощеева невеста потянулась отрезать себе ломоть и вспомнила, что чашек на скатерти, кстати, тоже не было.
— А кружки есть?
Не из горла же этот самый узвар пить.
— Ф сундуке, — прочавкал Васенька.
Пришлось-таки заглядывать в коробы.
В одном обнаружились какие-то драгоценности, и Маша поспешно захлопнула крышку — потом, все потом! И вообще, вдруг не ее? — во втором — тарелки, и в третьем, наконец, кружки.
Пышущий паром пирог — как его там Васенька обозвал? Накрепок? — оказался действительно вкусным: начинкой на дно был уложен рис, а сверху неизвестный повар — магия? — уложил толстые ломти соленой красной рыбы. Узвар на вкус оказался компотом из сухофруктов с явственным привкусом меда.
Васенька проглотил один кусок и жалобно уставился на женщину, прося продолжения банкета.
Насколько Кощей помнил, подкинутое совой письмо он получил в тронной зале. Там же Злоба сообщила правителю, что царевны нет в ее хоромах и он поспешил ее искать. Письмо с собой не взял — как положил на стол не ведал, значит, скорее всего, выронил прямо там. И вот тогда возникает
вопрос — где письмо?Царь успел уже всю залу обойти, даже под лавки и трон заглянуть, край ковра поднять — может туда свиток закатился? — и ничего не обнаружил!
Заряла. Она рассказала о царевне, и она же следом за царем не пошла. Получается, должна знать, где послание.
— Дворского ко мне! — рявкнул царь.
Ждать пришлось недолго. Болеслав Предрагов-сын, управляющий всеми слугами царского двора, клич правителя Навьего царства услышал бы даже на другом краю Навьгорода: во-первых, чин обязывал, а во-вторых, он был пастеней всех хором. Из простых домовых выбился еще его прадед, Акамир Блудов-сын, и правнук стремился не потерять важный чин.
Смазанная тень проявилась на стене тронной залы, протянулась черной кляксой к ногам правителя:
— Звал, мой царь?
— Зарялу ко мне, — обронил мужчина. — Которая давеча на закате свечи разжигала. Злобой кличут.
Тень колыхнулась:
— Придется подождать до заката, мой царь. Зарялы ведь только в сумерках проявляются… Как первые звезды появятся, прикажу к тебе привести… Али мне самому что сделать, у нее разведать?
Можно было, конечно, и дворскому все поручить, но письмо было получено не обычной почтой, так что царь только отмахнулся:
— Не надо. Приведешь сюда.
— Как будет угодно, мой царь…
И тень развеялась, словно и не было ее.
Кощей нервно потарабанил пальцами по подлокотнику трона.
Вопросов все больше и больше, а ответов — все меньше и меньше.
Хотя, по крайней мере, одна задачка будет решена на закате, когда заряла расскажет, куда она положила свиток.
А вообще, это конечно верх наглости — царские бумаги брать. Распустили челядь! Что хотят, то и делают!
Надо будет Болеславу сказать — пусть проследит, чтоб такое больше не повторялось.
А сейчас, пожалуй, стоит пообедать — или уже поужинать? За этими разъездами счет времени потеряешь! — и как раз уже скоро закат будет…
Ляда, как выяснилось, это крышка люка. Поднять ее Маша смогла, а вот вниз спуститься как-то не решилась — слишком уж крутой была лестница, ведущая вниз. На то, чтоб разглядывать, что там где, в этой обещанной женихом мыльне, находится, и вовсе не было ни возможности, ни особого настроения.
Нет, душ принять, конечно, стоило. Но теоретически, там внизу должно быть что-то вроде русской бани, а раз так — вряд ли кто-то заблаговременно ее подготовил для купания — пара снизу не идет. Поэтому кощеева невеста решила подождать еще немного. Маша ж в любом случае собиралась идти общаться с женихом.
А значит можно выйти, провести с Кощеем санитарно-просветительную работу — ну, в смысле, объяснить в чем он глубоко не прав — и лишний раз напомнить, что Маша не местная, кому там надо командовать по поводу заблаговременной организации бани — не знает.
Можно, конечно, Васеньку припрячь, он все-таки отсюда родом, но честное слово, было проще еще чуть-чуть помучиться!
А там глядишь, женишок согласится на пару часиков свозить Машу домой, чтоб та, значит, кота накормила и родителей успокоила — а в родной квартире и искупаться спокойно можно будет.