Марья-царевна из Детской Областной

— Тоже проснутся, — вздохнул Кощей. Железная корона, тяжелым обручем сдавливавшая голову, потихоньку начала ослабевать. Прошла боль, вонзающаяся в виски острыми иглами. Туман, клубившийся перед глазами, почти рассеялся…

И царя вдруг посетила изумительная мысль.

Тут надо быть честным. Видимо, все еще сказывались чары зазовки, или по голове слишком сильно дали… При других обстоятельствах Кощею бы и в голову это не пришло, но…

Все беды в Нави начались после того, как сюда попала царевна. Так может, просто ее вернуть? Отправить домой, забыть, что она и вовсе здесь была… А если уж на ком-то жениться все же надо, так можно, когда с бедами разберешься, другую, нормальную царевну найти. С косой.

Идея была просто чудесной.

Правда, Змей, что-то, кажется, говорил про то, что вернуть нельзя… Или не говорил? Или он про то, что ее зачаровать нельзя, сказывал? Или про то, что спрашивать после заката не стоит?..

О чем-то он предупреждал, о чем-то рассказывал советник…

Кощей мотнул головой. Если так и дальше вспоминать — он точно никогда ни на что не осмелится.

Да, царевна его спасла, и за это надо быть ей благодарной. Но ведь и проблемы-то начались после ее появления! А если она невзгоды в Навь и привела?

Решаться надо было чем скорее, тем лучше. Определяться, в конце концов, что делать. То ли в терем царевну гнать, то ли домой действительно вернуть…

— А…

О чем пленница хотела спросить, мужчина так и не узнал. Вскинул глаза на царевну и резко спросил:

— Ты домой хочешь?

Да, точно. Советник предупреждал, что ночью замуж звать нельзя. Так он ведь и не зовет…

Маша так и замерла с открытым ртом, не зная, что ответить. Это ведь не руку и сердце предлагают, чтоб сразу "да" кричать…

— Хочу, — согласилась она. — Мне кота покормить надо и…

Договорить ей не дали.

Кощей резко поднялся. Длинные пальцы еще сильнее сжали запястье царевны, и Маша почувствовала, как мир вновь закружился перед глазами…

Если бы не треволнения последних дней, царь бы и не задумался сейчас полонянку домой возвращать: хотя бы потому, что к вечеру он и без всех произошедших хлопот был вымотан, — но после того, что произошло, голова соображала туговато, так что столь быстро мужчина колдовал еще и потому, что боялся, что уже через несколько мгновений передумает, не захочет силы тратить.

Маша покачнулась, оперлась ладонью о стену… Но вместо гладких тканей под пальцами вдруг оказалась шершавая штукатурка… А когда головокружение прошло, Орлова поняла, что она стоит в знакомом подъезде…

— Ой…

Кощею это перемещение тоже, почему-то, удалось сложнее, чем предыдущее. В ушах появился неприятный звон, а во рту ощущался привкус металла.

Мужчина мотнул головой, пытаясь понять, куда в Яви его выбросило, оглянулся по сторонам… Узкий коридор, известка на стенах, бледный свет откуда-то сверху, деревянная дверь впереди…

Но, по крайней мере, царевна не испугалась перемещения, а значит, попала куда нужно, можно спокойно оставить ее здесь, а самому отправляться в Навь.

Тонкие пальцы легли на предплечье:

— Пошли, — Маша запнулась, не зная, как правильно обращаться. С одной стороны — жених родной, с другой — царь самый, что ни на есть, настоящий… Вспомнила, как обращался советник и повторила: — пойдем, мой царь, — в голосе царевны проскользнула усмешка, — я тебе свою квартиру покажу.

— Что? — он бросил на нее непонимающий взгляд.

— Или ты в подъезде куковать будешь, пока я родителям позвоню и кота накормлю?

Кощей вообще здесь оставаться не собирался, а уж тем более "куковать", но в ушах все еще стоял неприятный шум…

До рассвета еще есть время. Можно немного отдохнуть, посмотреть на Явь и уже потом, оставив здесь царевну, вернуться к делам.

Ключи в сумке пришлось искать минут пять: Кощей уже решил, что ничего не получается, и ему можно спокойно возвращаться домой. Наконец, дверь отворилась, и на лестничную клетку выглянула любопытствующая черно-белая кошачья морда. Маша присела на корточки, ласково погладила кота:

— Привет, Маркиз. Живой? Соскучился?

Кот согласно муркнул, чуть повернул голову, увидел Кощея… Желтые глаза испуганно расширились, зверь начал пятиться задом…

Длинные пальцы вцепились в загривок коту, вздернули наверх:

— Ты что здесь делаешь?!

Маша повисла на руке у Кощея:

— Пусти! Ты что?! — о том, что ей надо как-то там вежливо обращаться, женщина совершенно забыла.

— Пусти-пусти-пусти! — согласно завопил кот, жалобно перебирая лапами в воздухе. — Я хороший!

Орлова так и замерла.

Он — разговаривает?!

На лестничную площадку выглянула соседка:

— Что тут у вас… Ой, Машенька, это ты? Здравствуй! Сарафан у тебя какой красивый! А кто это с тобой?!

Орлова на миг представила, как все это выглядит со стороны: она — в русском народном сарафане. Неизвестный мужчина в черном, тоже совершенно не современном, одеянии. И кот, безнадежно повисший в руках у незнакомца обиженной сарделькой…

— Ой, здрасте, Викторина Христофоровна! — радостным голосом оттарабанила женщина. — Извините, что побеспокоили, больше не будем! — и Орлова толкнула Кощея в спину, загоняя в квартиру — благо, дверь уже полностью открыта была.

— Машенька, у тебя там все в порядке? — не успокаивалась соседка. — А то кто-то кричал…

— Да-да-да! Конечно, все в порядке, не беспокойтесь, до свиданья! — главное, вовремя захлопнуть дверь перед носом любопытствующих дам, а там, когда будет задвинута щеколда, можно повернуться к все еще стоящему неподвижной обалдевшей статуей Кощею, державшему за шкирку на вытянутой руке печально обвисшего кота, и скомандовать.

— Поставь его на пол!

В конце концов, здесь не Навь. Ничего над чужими котами издеваться.

— Правильно-правильно-правильно! — торопливо согласился Маркиз. — Поставь меня на пол! Я хороший!

Голос у кота был высокий, мяукающий, больше напоминающий мультяшный, но говорил он при этом вполне себе понятно.

Кощей прищурился, словно размышляя, а затем попросту разжал пальцы. Машин питомец плюхнулся на пол, сел, словно ничего и не произошло, обвив хвостом лапы, и, недружелюбно насупившись, проговорил:

— Считаю долгом предупредить, что кот — древнее и неприкосновенное животное! — кончик хвоста дергался как маятник на метрономе.