Маша для медведя

Имелась у Маши глупая привычка таскать весь этот металлолом с риском выронить и потерять не в сумке, а поближе к телу. Чтобы иногда через карман поглаживать бронзового барашка. В раздевалке она связку не оставляла. Не совсем безмозглая все таки, вынимала, бросала в боковое отделение рюкзачка, или сумки. Но, собираясь домой, возвращала дедушкин подарок на законное место - в карман. Пунктик, да и только.

– Ну, пожалуйста.

Добавила девушка жалобно, звонко.

– Пожалуйста, пожалуйста, вы же умный, придумайте сами, что мне говорить. Чтобы Макс поверил. Я не смогу...

Смотрела просительно, наклоняясь вперед в пространство между сиденьями. Искомый ключ найден, стиснут занемевшими пальцами. Золотистая полоска металла. Узкий луч надежды. Ключ от клетки, в которой смертника везут на казнь.

Приближался перекресток у родного химмашевского моста. Обыкновенно, там обретались, как шутили в народе - "паслись" гаишники.

"Господи, - взмолилась Маша - пусть они будут на месте. Я постараюсь, я больше ничего не придумала. У меня всего одна попытка".

Девушка перевела взгляд на водителя. Сейчас ей была видна щека, скула, крепкая шея, разумеется, украшенная внушительной цепью. "Жигуленок" лихо повернул направо, прибавив газу, чтобы успеть на зеленый свет.

"Господи..."

Все смотрели вперед, на открывающийся мост. Дальше медлить не имело смысла. Песок в невидимых стеклянных часах удачи таял без остатка. Ну же! Ну! Охвативший тело лед безвольного оцепенения жертвы трещал и осыпался. Решиться на рывок к спасению оказалось невероятно трудно. Ну!!! Маша с громким криком, вложила в короткий удар всю силу, которую смогла собрать, постаралась воткнуть ключ в шею водителя, под правое ухо, под акульи челюсти, как можно глубже.

– Ха!!!

"Жигуленок" нырнул в сторону, поцеловался вскользь, боком с троллейбусом, продолжая лететь дальше, врезался в подвернувшийся столб. Три коротких секунды. Машин крик, вопль водилы, мат Санька. Истошный дурной рев вожака: переднее сиденье сминало в гармошку.

– Нет! Нет!

Маша поджала ноги, съеживаясь, зажмурилась, защищая лицо от стеклянных брызг. Крепкая рука справа, ухватила ее за плечо. Удержала. Через мгновение отпустила. Ловил ее Санек, чтобы девушка не удрала, или помогал вперед не улететь, между сиденьями? Попробуй, догадайся. Маша свернулась в тугой клубочек. Замерла.

– Сука.

Это высказался Молчун, обретавшийся слева. Задергался, выползая наружу. Коротко толкнул девушку в левый бок. Маша открыла глаза. Вожак, запрокинувший голову, не шевелился. Водителю тоже досталось по полной программе: руль вбило в грудь. Продолжая, по инерции, зажимать рану на шее, парень тихо скулил. Странно скособочившийся Санек пристально смотрел на Машу, тонкая струйка алого цвета бежала по виску. "Интересно, чем его прихлопнуло?" Подумала девушка, отстраняясь. К "Жигуленку" бежали гаишники, к окнам троллейбуса прилипли десятки лиц с приоткрытыми ртами. Санек, давным-давно отпустивший ее плечо, просипел.

– Шустрая, зараза. Не ждал.

Впрочем, он не дергался, не пытался опять схватить. Сил у него не было, или не хотел? Маша, забыв про сумку с книжками, полезла вслед за исчезнувшим Молчуном, торопясь выбраться на воздух. Санек попросил невнятно, тихо.

– К тебе у меня ничего не было. Личного. Так было нужно. Веришь?

Хотела буркнуть, - Спасибо, что сообщил - но не нашла в себе геройства красавицы из голливудского боевика, способной язвить в любой момент. Отнюдь. Во рту у нее пересохло. Тело плохо слушалось. Чьи-то руки подхватили девушку, помогли вылезть, почти выпасть из машины.

– Спасибо.

Голова шла кругом. Стоять, выпрямившись, было до странности трудно. Рыжий веснушчатый парнишка, все еще поддерживающий Машу, бросил взгляд на водителя. Сдвинул на затылок форменную шапку.

– О, е...! Как его так угораздило?

Маша глупо и хрипло, голос не слушался, проскрипела.

– Это я.

– ???

– Это я его ударила.

– Ножом?

– Нет. Ключом.

Разжала пальцы. Протянула оружие самообороны.

– Вот этим.

– Блядь!

Удивился гаишник.

– Зачем??

Тут же он повернулся к пожилому, солидному коллеге.

– Михалыч. Тут девка такое лопочет!

Маша почувствовала странное горячее жжение в левом боку, прижала ладонь к дубленке, отняла. Глупо посмотрела на залитые алой жидкостью пальцы.

– Он меня ранил, кажется.

– Кто?

– Вот тот... Не вижу. Он убежал. Молчал все время. Я его не знаю.

Она обводила взглядом, собравшуюся толпу любопытных, лица плыли, меняли очертания. Бок стал холодным, ноги ватными, внезапно нахлынувший страх уронил девушку в снег, на колени.

– Эй, ты чего?

Гаишник, уже понимая, наклонился, придержал за плечи.

– Эй, слышишь меня? А?

– Да.

– Держись. Сейчас "скорая" подъедет.

– Хорошо.

Пообещала Маша. Не вполне цензурно орущий в рацию Михалыч повернулся к ней.

– Фамилия? Возраст?

Маша послушно назвалась. Рыжий парнишка, прямо-таки родня по цвету волос, (только не золотого, а морковного оттенка) заглядывал в глаза.

– Больно? Очень больно? Как у вас все вышло?

Маша начала было объяснять, но не смогла. Накатила слабость, губы дрожали, вместо внятного ответа получалось сипение.

– Сейчас, сейчас, потерпи немного.

Уговаривал ее веснушчатый автоинспектор. И, оборачиваясь к старшему напарнику, бормотал непоследовательно, точно она уже умерла у него на руках.

– Красивая, такая красивая. Прямо Снегурочка.

* * *

Рана оказалась неглубокой. Обработали и зашили ее в два счета. Маше даже стало стыдно, за себя. Чуть в обморок не шлепнулась, от ужаса, гаишника напугала. Он решил, девчонка вот-вот копыта отбросит. Волновался. А повода то и не было.

– Везучая ты, как кошка! Даже как три кошки сразу.

Вредным голосом констатировал бородатый невысокий хирург.

– Дубленка толстая, ремень кожаный опять же. Нож вошел под углом, неглубоко. Даже не проникающее ранение. Просто царапина по нашим понятиям. Зато крови, как с хорошо зарезанного барана натекло. Кружится голова?

– Немного.

Согласилась Маша. Лежащая на кушетке. Хирург снял перчатки, одну, другую с хлюпающим и одновременно шлепающим звуком. Плюх. Отбросил вниз, в тазик.