Машины зашумевшего времени

Газеты и журналы не только говорили о новейших событиях и публиковали рекламу — сам их вид представлял идею современности. Развитие книгопечатания, как показал Бенедикт Андерсон, способствовало выработке представлений о нациях как о «воображаемых сообществах», в которых человек ощущает общность с людьми, с которыми он никогда не был знаком и которых, возможно, никогда в жизни не увидит [152] . Медиа XIX века, все быстрее доставлявшие новости и из все более дальних уголков мира, сделали представление о «воображаемом сообществе» синхронным, что повлекло быструю реакцию в литературе [153] . Так, именно к способности синхронно представить себе воображаемое сообщество апеллирует Уолт Уитмен (1819–1892) [154] :

152

Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Пер. с англ. В. Николаева, вступ. ст. С. Баньковской. М.: Канон-Пресс; Кучково поле, 2001. С. 60–69.

153

О дальнейшем влиянии специфически «городского воображения» и эстетики синхронности и монтажа на русскую поэзию см., например, обширный материал и его анализ в кн.: Левинг Ю. Вокзал — гараж — ангар. Владимир Набоков и поэтика русского урбанизма. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2004.

154

Об Уитмене как о предшественнике монтажа писал С. М. Эйзенштейн: Эйзенштейн С. Диккенс, Гриффит и мы. С. 159.

See, steamers steaming through my poems, See, in my poems immigrants continually coming and landing, See, in arriere, the wigwam, the trail, the hunter’s hut, the flatboat, the maize leaf, the claim, the rude fence, and the backwoods village; See, on the one side the Western Sea, and on the other the Eastern Sea, how they advance and retreat upon my poems, as upon their own shores, See, pastures and forests in my poems — see, animals, wild and tame — see, beyond the Kaw, countless herds of buffalo, feeding on short curly grass, See, in my poems, cities, solid, vast, inland, with paved streets, with iron and stone edifices, ceaseless vehicles, and commerce, See, the many-cylinder’d steam printing-press — see, the electric telegraph, stretching across the continent, See, through Atlantica’s depths, pulses American Europe reaching, pulses of Europe duly return’d… («Starting from Paumanok» (1860) [155] )

155

Цит. по: Whitman W. Leaves of Grass. London; Boston: G. P. Putnam’s Sons; Small, Maynard and Co., 1897. P. 28.

Погляди — пароходы плывут через мои поэмы, Погляди — иммигранты прибывают и сходят на берег, Погляди — вон вигвам, вон тропа и охотничья хижина, вон плоскодонка, вон кукурузное поле, вон вырубка, вон простая изгородь и деревушка в глухом лесу, Погляди — по одну сторону моих поэм Западное побережье, а по другую — Восточное, но, словно на побережьях, в моих поэмах приливает и отливает море, Погляди — вон в моих поэмах пастбища и лесные чащобы, звери дикие и ручные, а там, дальше, за Канзасом, стада буйволов щиплют траву на равнинах, Погляди — вон в моих поэмах большие, прочно построенные города, здания в них из железа и камня, мостовые замощены, а сколько в них экипажей, какая идет торговля! Погляди — вон многоцилиндровые паровые печатные станки и электрический телеграф, протянувшийся через континент, Погляди — пульсы Америки через глубины Атлантики стучат в берега Европы, а она возвращает их вспять… («Рожденный на Поманоке» (1860), пер. с англ. Р. Сефа [156] )

156

Цит. по: Уитмен У. Листья травы / Пер. с англ. М.: Художественная литература, 1982. С. 48.

Во второй половине XIX века сложились неклассические формы политического активизма, выражавшие себя в демонстрациях, уличных акциях, разного рода политических перформансах (например, перекрытии входа в то или иное здание). Левые демократы, суфражистки и участники националистических движений, а потом и сторонники «консервативных революций», ставшие самостоятельной силой в 1920–1930-е годы, воспринимали действительность как «неготовую» и нуждавшуюся в переделке — вспомним обоснование монтажа у Э. Блоха.

Синтез всех указанных мотивов изображения города можно найти в одном из первых отчетливо монтажных фрагментов в немецкой и, вероятно, в целом в западноевропейской литературе — Посвящении к роману Альфреда Дёблина «Три прыжка Ван Луня» (1912–1913). Удивительна, но не случайна перекличка образов Дёблина — «Электричество играет на флейтах рельс…» — и писавшего в то же самое время раннего Маяковского, о котором Дёблин знать не мог, равно как и Маяковский о Дёблине («А вы / ноктюрн сыграть / могли бы / на флейте водосточных труб?» — «А вы могли бы?», 1913 [157] ).

157

Роман Дёблина был впервые издан в 1915 г., стихотворение Маяковского — в 1913-м в коллективном сборнике «Требник троих». О влиянии кинематографа на стиль Дёблина см.: Furthman-Durden E. C. Hugo von Hofmannstal and Alfred D"oblin: The Confluence of Film and Literature // Monatshefte. 1986. Bd. 78. No. 4 (Winter). S. 443–455.

ЧТОБЫ мне не забыть —

Тихий свист доносится снизу, с улицы. Металлическое позвякивание, гудение, хруст. Подскакивает на столе костяной чернильный прибор.

Чтобы не забыть —

О чем бишь я?

Сперва надо притворить окно.

Улицы в последние годы обрели странные голоса. Решетки проложены под тротуарами; всюду, куда ни глянь — кучи битого стекла, громыхающее листовое железо, гулкие трубы братьев Маннесман [158] . Перетасовываются, с грохотом проникая одно сквозь другое, дерево, чугунные глотки-жерла, спрессованный воздух, обломки горных пород. Электричество играет на флейтах рельс. Автомобили с астматическими легкими проплывают, накренившись набок, по асфальту; и мои двери дрожат. Молочно-белые дуговые фонари, потрескивая, забрасывают широкие лучи ко мне в окна, непрерывно загружают свет в комнаты.

Я не осуждаю эту бестолковую вибрацию. Просто мне делается как-то не по себе.

Не знаю, в чьих голосах тут дело, чьим душам потребны эти тысячетонные резонирующие арочные перекрытия.

Этот голубиный полет аэропланов в небесном эфире.

Эти петляющие между этажами трубы новейших отопительных систем.

Эти молнии слов, переносящихся на сотни миль:

Кому это надо?

Зато людей на тротуарах я знаю. Их беспроволочный телеграф — действительно новшество. А вот гримасы Алчности, недоброжелательная Пресыщенность с выбритым до синевы подбородком, тонкий принюхивающийся нос Похоти, Жестокость, чья желеобразная кровь заставляет сердца дрожать мелкой дрожью, водянистый кобелиный взгляд Честолюбия… Эти чудища тявкали на протяжении многих столетий, и именно они подарили нам прогресс.

О, я-то это хорошо знаю. Я, кого причесывает своим гребнем ветер.

Да, но я хотел о другом —

В жизни нашей земли две тысячи лет проносятся, как один год.

Приобрести, захватить… Один старый человек сказал: «Ты идешь, не зная куда, стоишь, не зная на чем, ешь, не зная почему. Во вселенной сильнее всего воздух и сила тепла. Как же можешь ты обрести их и ими владеть?»

Я хочу принести ему поминальную жертву (для чего и закрыл окно), принести жертву этому мудрому старику,

Лецзы [159] ,

посвятив ему свою не способную что-либо изменить книгу [160] .

158

Бесшовные металлические трубы, способ изготовления которых был изобретен немецкими инженерами, братьями Маннесман.

159

«Ле-цзы» — даосский трактат, приписываемый мудрецу Ле-цзы (Ле Юй-коу, IV в. до н. э.?), эклектическое сочинение, в котором содержится множество притч и легенд о святых-бессмертных в духе ранних даосов — излагается, в частности, учение о развертывании «великих перемен» в мир «тьмы вещей» (благодарю И. С. Смирнова за консультацию).

160

Дёблин А. Три прыжка Ван Луня / Пер. с нем., коммент. и справ. аппарат Т. Баскаковой. Тверь: Kolonna Publ., 2006. С. 7–8. Немецкий оригинал не приводится ввиду большого объема цитаты. См.: D"oblin A. Die drei Spr"unge des Wang-Lun. Chinesischer Roman. Berlin: G. Fischer Verlag, 1917. S. 7–8.

Ближайшие историко-литературные контексты: жанры фрагмента и философского афоризма, «стернианское» повествование

Усилившееся внимание к ритмической дискретности восприятия и сама фрагментарность монтажных текстов способствовали началу интенсивного взаимодействия между эстетикой монтажа и развитием жанров литературного фрагмента и философского афоризма. В европейской литературе эта традиция реактуализировалась несколько раз — сначала она получила распространение в эпоху барокко, потом — была заново осмыслена в период сменившего барокко рационалистического искусства XVII века (ср. афоризмы Ф. де Ларошфуко) [161] , потом — романтизма и позднего романтизма (Ф. Ницше).

161

О развитии этой традиции см.: Пинский Л. Е. Указ. соч. С. 524–543.

Саму эту традицию можно считать отдаленной предшественницей монтажа в литературе. Афоризмы и литературные фрагменты представляют фрагментированный мир, но до появления монтажа в культуре не предполагалось, что дискретность ряда афоризмов и их восприятие как единого цикла должны находиться во внутреннем конфликте.

В русской культуре влияние идеи монтажа на жанр философского и моралистического афоризма впервые становится заметным у Василия Розанова. Характерно, что афоризмы Розанова создают впечатление импрессионистических, записанных мгновенно, «на бегу» — выше я упоминал о роли импрессионизма в возникновении монтажных принципов. В первые издания первого и второго томов («коробов») «Опавших листьев» (1913 и 1915 соответственно), как известно, были вклеены фотографии Розанова, его жены и детей, что усиливало «монтажное» впечатление от книги.

О влиянии Розанова на Шкловского писали неоднократно. Но Розанов повлиял и на других авторов, использовавших монтаж в своей работе, — в частности, на Владимира Маяковского. Л. Кацис предположил, что сам изобретенный Розановым жанр книги, в которой текст смонтирован с «домашними» фотографиями семейной жизни, оказал существенное влияние на замысел книги В. Маяковского «Про это», иллюстрированной коллажами А. Родченко. На этих коллажах были изображены не только сам Маяковский, его возлюбленная Лиля Брик (их постановочные фотопортреты по заданию Родченко изготовил Абрам Штеренберг), белые медведи на льдине и образы большого города, но и любимые домашние вещи поэта — например, крюшонница [162] .

162

Кацис Л. Владимир Маяковский. Поэт в интеллектуальном контексте эпохи. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: РГГУ, 2004. С. 186–201. См. также: Россомахин А. Брутально, провокационно, лаконично // Сайт ART1. Visual Daily. 2013. 20 июля (часть 1 —часть 2 —.

* * *

Очень близка к эстетике монтажа традиция стернианского повествования в прозе и в стихах (как, например, в «Евгении Онегине» и «Домике в Коломне» Пушкина) — с характерными для него перестановкой и пропуском фрагментов, описанием следствий раньше причины, коллажем разнотипных фрагментов (см. «графики» движения повествования в разных частях романа, которые Стерн приводит в романе «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена») и др. Шкловский, который был одним из первых в России исследователей Стерна, в начале 1920-х минимум дважды сравнил стернианскую традицию с эстетикой Пикассо, который в те годы переживал кубистический, «монтажный» период [163] .

163

«Когда начинаешь всматриваться в строение книги [„Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена“], то видишь, прежде всего, что этот беспорядок — намеренный, здесь есть своя поэтика. Это закономерно, как картина Пикассо» (Шкловский В. О теории прозы. М.: Федерация, 1929. С. 180. Глава «Пародийный роман», из которой взята цитата, написана на основе статьи 1921 г.). «Главное содержание романа [„Евгений Онегин“] — его собственные конструктивные формы, сюжетная же форма использована так, как используются реальные предметы в картинах Пикассо» (Шкловский В. Евгений Онегин (Пушкин и Стерн) // Очерки по поэтике Пушкина. Берлин: Эпоха, 1923. С. 211).

В русской литературе XIX века влияние этой традиции было обусловлено влиянием не только собственно Стерна, но и, например, французского писателя и офицера на русской службе Ксавье де Местра, который вослед стерновскому «Сентиментальному путешествию» в 1794 году создал «Путешествие вокруг моей комнаты». По словам де Местра, книга была сочинена за время, пока он, офицер (тогда еще французской армии), был посажен на гауптвахту за дуэль и вспоминал свое оставленное жилище. «Путешествие» де Местра состоит не столько из описания комнаты, по которой он «передвигался» 42 дня, сколько, как и проза Стерна, из разнообразных отступлений.