Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III

— Не получится, — согласился я. — Но быть не в тени — это одно, а становиться знаменем…

Видел я таких ребят, которые становились знамёнами и символами. Много видел! Даже были среди них по-настоящему храбрые и честные — не такие, как Кислевский, а действительно герои. Были те, которые шли на эту роль с мыслью о лучшем мире. Некоторые даже находили в этом себя, что уж говорить…

Вот только сам я всегда твёрдо держался в стороне от подобного. Не моё. Быть главным, быть символом и примером для подражания, вести за собой толпы… вы знаете, сколько это лишних нервов и хлопот? Нужно быть непогрешимым идеалом — на себя ведь все смотрят! Нужно обо всём думать, всё учесть. Вся ответственность — на тебе, любой провал тут же становится твоей личной виной, даже если ты не имеешь к нему никакого отношения! А если этих провалов станет слишком много — раз, и толпа, что вчера боготворила тебя, уже орёт, требуя твоей крови… как та, что здесь, сейчас, под окнами.

А кроме того, если ты — символ и знамя, у тебя не получится действовать… моими методами. Оставаться сбоку, не быть всё время на виду, выходя из тени только в нужные моменты. Где-то действовать жёстко и некрасиво, зато эффективно. Нет, лидер и паладин должен быть непогрешим…

А я точно не непогрешимый.

— Что ж, — казалось, герцог Аквила не особо расстроился. Или просто не удивился? — Это было ожидаемо, после всех наших прошлых разговоров, так что… Есть другой вариант.

Я вопросительно поглядел на него.

— Народ на вашей стороне, Сизиф, — проговорил он. — Народ мог бы пойти за вами, он поверит вам сейчас. И если вы не хотите быть героем сами… то вы могли бы указать им на героя.

Я покивал.

— Мог бы. Но зачем мне это делать?

— Потому что кто-то же должен быть символом, — рассудил герцог.

— Может быть, — уклончиво ответил я. — Но если я укажу на вашего ставленника и скажу «Это герой», а потом окажется, что он вовсе не идеал… я окажусь там же, где сейчас Антон Кислевский. Нет, такое меня не устраивает.

Я ждал, что Аквила станет убеждать меня, но он лишь задумчиво глядел в окно, будто там не бушевала народная стихия, а цвели в поле ромашки.

— Я и сам думаю, жизнеспособный ли это вариант… Может ли он повести за собой народ, или…

Я поглядел на герцога.

— Сказали «А» — так говорите и «Б». Что у вас за вариант?

Герцог согласно кивнул.

— Да, разумеется, я не просто так начал разговор. Кстати, вам, наверное, интересно, как это Кислевские целые сутки искали своего блудного сына вместе с похищенным мечом, но так и не нашли…

До меня доходило секунду — а потом я расширил глаза.

— … серьёзно?

Анжела тоже вытаращилась на отца.

— Погоди… Влад?! Я не знала… что… как…

— Они, конечно, отправили за ним своих людей, — тихо рассмеялся герцог. — Но мои люди были первыми. Они перевернули весь город, но не догадались бы рыть во дворце — а если и догадались бы, кто бы им это позволил? Влад Кислевский вместе с мечом вторые сутки сидит у меня, тише воды и ниже травы.

— … не выйдет, — с лёгкой досадой проговорила Анжела после короткой паузы. — Для народа сейчас одна его фамилия — как красная тряпка для быка. Фамилия «Кислевский» ещё долго будет ругательством…

— Может быть, и так, — возразил герцог. — А может, и нет. Сейчас, пока всё только началось, ещё можно развернуть это в нужную сторону. Рассказать народу историю о том, как плохой старший брат оболгал хорошего младшего…

Я усмехнулся.

— Строго говоря, эта история не так уж далека от правды.

— Вот именно! — с жаром подхватил герцог Аквила. — Поэтому я и спрашиваю вас, господин Сизиф — смогли бы вы поддержать фигуру Влада Кислевского, если я захочу сделать из него новый символ войны с Богами?

Я задумчиво почесал в затылке.

— По правде говоря… прежде всего, меня волнует один-единственный вопрос. Он волнует меня с того самого момента, как Влад позвонил мне и сообщил, что забрал себе меч, и ещё больше стал волновать, как только Анжела сообщила мне, что похищенный меч — это Эскалибур.

Анжела и герцог вопросительно уставились на меня.

Я тяжело вздохнул. Ведь наверняка ответ будет «да». Так ведь?

— … Влад брал Эскалибур в руки?

* * *

Как?!

Как всё могло вот так рухнуть… в никуда? В одночасье?

Антон Кислевский не мог ответить на этот вопрос.

Ещё сутки назад у него было всё. Слава, репутация героя, влияние… даже перспектива свадьбы с Анжелой Аквилой, которая раньше отзывалась в нём лишь раздражением, теперь не пугала его. Напротив! Может быть, всё это время так и надо было? Он — и дочь герцога…

А потом пришёл Сизиф.

Вот кто во всём этом виноват. Вот кто всё и всегда портит. С того самого момента, как он появился в Академии. Сизиф. Отнял у него перспективы, славу. Отнял мечту стать героем, доказать на войне с Богами, кто он такой!..

И ведь что такого он там сказал-то, на этом видео? Ясно же, что это лишь военная хитрость… он просто отвлекал внимание, а потом грохнул бы этого беловолосого по голове, когда тот отвлёкся бы…

Не так уж он был и силён. Иначе как бы Сизиф убил его? Значит, и он, Антон, мог, ему просто не повезло… немного везения, и он был бы по-прежнему на коне…

Чёртов Сизиф. А теперь приходится бежать из города тайно, потому что эта тупая чернь хочет разорвать его на клочки. Да как они вообще смеют?! Тут же нашлись говорливые, которые вылезли со своей «правдой» об Академии, нашлись те, кто начал кричать «А мы говорили с самого начала»… И все кричат, что Сизиф — герой!

Этот-то мудак? Герой? Да он…

— Кхм-кхм, — раздалось в углу тёмной комнатушки без окон.

— А?! — Антон резко обернулся. — Кто вы? Как сюда попали?

Им с отцом пришлось бежать через тайный ход в поместье; сейчас они отсиживались в старом склепе Кислевских, а вернее — под ним, пока верные люди готовили для них безопасный отход…

Человек, стоящий в углу (дверь комнаты была закрыта и, кажется, даже заперта), озирался по сторонам. Высокий, худой, длинноволосый и очень-очень бледный. Худой, с аккуратной бородкой…

— А я всегда здесь был… — заметил он. — В какой-то мере. Склепы… люблю места, где пахнет смертью.

Он глубоко, с наслаждением вдохнул и шагнул вперёд.

— Привет, мальчик. Меня зовут Дит.

— Б-бог?! — Антон дёрнулся в строну. — Стой! Н-не подходи…

Дит лишь рассмеялся.

— Знаю, знаю. Ты у нас мечник, богоборец, всё такое. Богов ненавидишь всей душой! Но… готов поспорить, есть кое-кто, кого ты ненавидишь больше. И его имя начинается на «С», да?

Антон завороженно моргнул. По уму, ему надо было либо атаковать (он ведь и правда мечник и богоборец!), либо готовиться к смерти (нет ни шанса, что он одолеет самого Дита, владыку мира мёртвых!), но все его мысли сейчас были вовсе не об этом.