Мать Иисуса

– Фарисей!..Фарисей идет сюда. Может быть, один из тех, которые убили твоего сына. Фарисей - кровавый лоб. Фарисей - чего изволите? Вот кого здесь не хватало! Вот с кем вы найдете общий язык! Эти тоже не верят в то, что Он совершал чудеса. Вот кому здесь место, вот кого здесь, наверное, ждут! А я здесь не нужен, я пошел...

Уходит.

– Интересно, зачем этот фарисей сюда пожаловал, - сказал старший брат.
– Будет о чем-нибудь допытываться - лучше всего молчите. Особенно ты, Мария. Ну, если уж очень пристанет, так что не будет другого выхода, поговори. Тем более, что ты и правда не веришь в чудеса и знамения. Так что тебе не придется даже кривить душой.

В дом вошел фарисей. Он стар. Взгляд его внимателен и прям.

– Здравствуйте. Ему не ответил и.

– Не бойтесь меня, не бойтесь! Я по-хорошему пришел... Вот и славно, все здесь, все собрались. Это ваша сестра?

– Сестра.

– И ты оставайся. С тобой тоже хотелось бы побеседовать. Это старший, сводный. Это младшенький. Так...

– А это гость из Рима, - сказал старший брат.

– Путешественник, меценат? Решили посетить нашу страну? Тяжкое, темное время. Осенью у нас хорошо... Но мне хотелось бы поговорить с этой женщиной. Наши внутренние дела.

– Не обращайте на меня внимания, - сказал римлянин.

– Зачем ты пришел сюда? Зачем позоришь мой дом?
– спросила Мария.

– Не я опозорил твой дом.

– Разве можно приходить в дом убитого тобой человека?

– Я не убивал твоего сына. В душе я был против этого. Но его должны были казнить. Это была единственная возможность доказать, что он не Мессия, каким из гордыни или по безумию себя считал.

– Уйти, прошу. У меня плохие мысли, я хотела бы тебя убить.

– Мария нездорова, - сказал старший брат.
– Все эти события повлияли на нее.

– Я предпочел бы прийти сюда позже, - сказал фарисей.
– Но необходимость возникла сейчас. До меня дошел слух... Я хотел его проверить. Скажи мне, небесные знамения и чудеса, которые он якобы творил, - знаешь ли ты их, или это плод воображения слепой толпы, желающей видеть в нем Бога? Так, говорят, ты сказала людям, пришедшим к тебе, и в этом была смела и чиста душой. Верно ли это?

– Быстро пронюхали, - сказала сестра.

– Что я говорила? Не говорила я ничего.

– Мария, ты же ничего плохого не сказала, - вмешался старший брат. Повтори коротко в двух словах. Я думаю, больше ничего не потребуется.

– Только так. И я немедленно уйду, потому что вижу, что мое присутствие тягостно, - сказал фарисей.

– Не надо, Мария, - сказала сестра.

– Простите, но я тоже советую этот разговор отложить, - сказал римлянин, - вам надо все спокойно обдумать.

– Приверженцам своего сына ты не нужна, - сказал фарисей.
– Они хотят как Бога, вознести его на небо. Они говорят, что Иисус отрекся от тебя, что дом его не здесь. И дети тебя покинут, потому что родство с Богом, даже отсутствующим, вынести трудно. Ты останешься одна в этом доме! Бойся этого! Не зову тебя, чтобы ты шла к нам. Но пока прошу тебя об одном: не беги от нас. Так ты бежишь от жизни, Мария.

– Он говорил: два человека вошли в храм помолиться, один - фарисей, другой - мытарь, который выколачивает подати у бедных людей, - сказала сестра.
– Фарисей молился так: "Боже, благодарю тебя, что я не такой, как прочие люди - грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь!" Мытарь же, ударяя в грудь, говорил и говорил только одно: "Боже, грешен я! Будь милостлив ко мне, грешному!" И ушел оправданный! А фарисей так и не получил прощения!

– Я знаю эту басню. Иисус всегда злобно поносил нас.

– Он видеть вас не мог!
– сказала Мария.
– Как вы надменно ходите по улицам, ожидая приветствий. Как ищите первенства и почестей, как молясь, оборачиваете головы, чтобы узнать, видят ли это люди, как творите милостыню напоказ. Он смеялся над вашим благочестием, и его насмешки поражали вас в самое сердце. Вашу ненависть к нему могла утолить только его смерть! Только убийство!

Старший брат сказал фарисею, улыбаясь.

– Вот женщины, вот женщины! Сами завтра же не вспомнят, что наговорили.

– Не убийство, а казнь, - отвечал фарисей.
– Это разные вещи. Допрос его совершался с участием свидетелей.

– Лжесвидетелей, - сказала сестра.

– Приговор был вынесен по закону.

– Почему же вы судили его тайно, а не на людях?

– Люди приветствовали решение суда. Когда его вели на место казни, они кричали: распни, распни!

– Несчастные! Несчастные! Несчастные!
– простонала Мария.

– Мария должна успокоиться, - сказал старший брат.
– Она устала, ее можно понять.

Фарисей обратился к римлянину.

– Но вы-то!.. Этот Иисус причинил бы много зла не только нам, но и Риму!

– Я, знаете ли, частное лицо. Эта проблема меня мало интересует.

– А если бы возбужденный им народ перестал платить подать Римской империи? Это, извините, коснулось бы и вас!

– Будем объективны, он, напротив, советовал платить подать Риму.

– Только из-за презрения и нежелания с вами спорить, - сказала сестра.

– Спорить он, положим, безумно любил и спорил по поводам, гораздо менее важным, - сказал фарисей.
– И не ради того, чтобы выяснить истину, а только для того, чтобы победить в споре! Любыми средствами! Особенно в присутствии зрителей! Политик был, политик!

– К политике, положим, он вообще относился иронически, - заметил римлянин.

– Как и вы, кажется!
– сказала сестра.

– Да, как и я.

– Удобная позиция. В любом случае вы оказываетесь выше всех.

– Политик был! И дальновидный!
– сказал фарисей.
– Несмотря на то, что о гражданском управлении он имел самое неясное представление. Его рассуждения о царях и властях были потешны!

– Они кажутся потешными вам!
– воскликнула сестра.
– Потому что Он не давал себе труда разобраться в ваших муравьиных интригах! Но у него было точное отношение ко всем чиновникам: каждый из них враг людям!

Скучно, скучно слушать вас, - сказал римлянин. Злость всегда скучна. Особенно вы, девушка. Вам ли не знать, что он хотел создать убежище только для души! Среди господства злобы и грубой силы!

– Тогда объясните мне, за что Его преследовали и убили, если Он такой безобидный человек.

– Разрешите не объяснять. Вам будет трудно в этом разобраться. Вам обоим.

– Почему же это мне будет трудно в этом разобраться?
– спросил фарисей.

– Не он политик, а вы политики, вы! А всякий, кто занят политическими страстями, не может простить другим, если они ставят что-то выше его партийных идеалов!