Мать Печора (Трилогия)

– Ничего не упрямился. Я и сейчас скажу: на путине старый и малый все должны воедино работать, - отвечает Матвей.

– На том и я согласен был, когда одно звено ловить выделяли, говорит Миша.
– А решили нынче два невода спустить, так я на своем стою: одно звено должно комсомольским быть.

– Ты нас, стариков, не отмахивай!
– сердится Матвей.
– Иной старый конь крепче молодого тянет. Никакая мы вам не помеха...

– Да разве я говорю - помеха? Ведь это никому не в обиду. У вас, пожилых, - опыт, а у нас - задор. Вот и будем меряться, кому впереди идти.

Молодежь из Мишиного звена о том же Матвея просит.

– Ты нам, Матвей Лукьянович, не мешать, а помогать должен, - говорит Миша.

– Раз мы задумали, значит, сделаем.

Тут разговор сердитый пошел.

– Уши выше головы не растут, - говорит Матвей.
– Так сделаете, как я велю: в бригаде-то пока еще я старшой.

– Знаем: и по годам и по делу ты в бригаде - голова. А и мы в бригаде не уши.

Матвею и крыть нечем, а все же ни отказа, ни приказа не дал.

Только успели Мишины рыбаки разобрать рыбу, захлопал катер: Василий Сергеевич приехал. Ни спать, ни отдыхать он не стал, а выбросил камни на берег, и вместе с бригадиром повез рыбу на приемный пункт, в Юшино.

Звено Миши спать ложится, а на смену Анна Егоровна со своими рыбаками поднимается. Еще с вечера велел им Матвей его дожидаться.

– Лодки с берега спустите да в порядок приведите, чтобы как гоголи плавали. Готовое кольё к берегу стаскайте. Сетки чините да кибасы готовьте.

На улице - любо глядеть. С утра дул ветерок, а теперь остановился и задремал под угревным солнышком. На реке вода не колыхнется. За Глубоцким шаром желтеют янтарные рассыпчатые пески.

Мужики стащили лодки на воду. Николай Богданов с Трифоном Окуловичем келдасы** налаживают, а все остальные - около склада: кто сети чинит, кто веревки распутывает да растягивает. Один конец на столб намотают, раскрутят до склада, натянут всей силой, привяжут другим концом за угол веревка туга, струной поет.

– Заместо скрипки годится, - говорит Параня.

– Вы, молодки, откуда скрипку-то знаете?
– спрашиваю я.

– Как откуда? Миша-то у нас скрипач. Еще маленьким был, раздобыл он где-то старинную зырянскую скрипку - си-гудэк.

– Я такой еще не слыхивала.

– А это та же скрипка, только у ней корпусок кругленький, струны волосяные и смычок волосяной. И так он мастерливо играть на ней выучился! На олимпиаде в Усть-Цильме его настоящей скрипкой наградили.

– Смотри-ка, - говорю, - у парня-то талант.

– У нас в Светлозерье, - хвастает Параня, - у кого талант, у кого два, а вон у Матвея - и не сосчитать. Мне одной не повезло: никакого таланта нет.

– Кому бы плакаться, да не тебе!
– отвечаю.
– В руках у тебя талант. Без таланта в руках ты вчера нельму упустила бы.

– Мне и Матвей то же сказал, - смеется Параня.
– "Не простые, говорит, зрячие у тебя руки, у любого пальчика - глаза. Такие руки не проглядят дела. С такими, говорит, руками не пропадешь".

Перешли мы на склад. Матвей велел поплави набирать.

– А ты сама-то как думаешь?
– спрашиваю я Параню.

– Про что?

– А про то, что Матвей говорил.

– Ясное дело, не пропаду.

– Да я не том... Талант свой ты в руках чуешь?

Параня покосилась на меня веселым глазом, подмигнула и говорит:

– А ты посмотри...

Тут в руках у Парани будто мотор заходил. Поплавь набрать - значит продернуть веревку вдоль обоих краев сети, из ячеи в ячею. И каждый раз надо попасть концом веревки в ячею, как нитку в иголку вдеть. Попробуй-ка угодить ниткой в игольные ушки, да так, чтобы руки одна к другой с размаху шли, раз - и вдел. А рядом другие иголки твоих рук ждут, успевай хватать да на нитку надевать: Раз! Раз! Раз!

Вот как работала Параня! Не успела я оглянуться, а она уж полконца набрала: ячеи на веревку, как игольные ушки на нитку надеты. Так ведь уши-то эти ниточные! Сколько их на сорока метрах насбирается?!

– Ну, - говорю, - и руки: как машинный челнок ходят!

В обед вернулся катер.

– Светлозерцы первые рыбу сдали, - говорит Матвей, и в глазах у него радость.
– За одни сутки две с половиной тонны! Заведующий Иван Михайлович говорит: "Ранние петухи громко поют".
– "Рыба спать не дает, - отвечаю я.
– А что громко поем, так ты тихости от нас и впредь не жди. План, говорю, партией дан: горы выклоним, а план выполним!"

– Выполним, - отвечают в голос Анна Егоровна да Трифон Окулович, да Николай Богданов.

А молодежь помалкивает и переглядывается. Миша за всех ответил:

– Как не выполним, коли молодежное звено у нас будет...

У Матвея всю веселость как ветром сдуло.

– Нет, пожалуй, что не будет.

– Открывай тогда собрание. Вся бригада налицо, обсудить надо, говорит Миша.

– Бригадиру собрание не указ, кормщиком лодка не правит...

И не пересилить бы комсомольцам Матвея, да вступился Николай Богданов.

– Ты-то и кормщик, - говорит он Матвею, - да бригада не лодка. Вместе с тобой мы одно дело ведем. Ребята добра хотят, и обсудить предложение комсомольцев ты, Матвей Лукьянович, не отказывайся.

Николая и другие поддержали. Пришлось Матвею открывать собрание. И видно, что крепко обиделся старый бригадир.

– Что ж, говорит, - может быть, я, верно, добра не хочу? Собрание считаю открытым.

Да так и обед бросили. За тем же столом поднялся Миша и рассказал, что комсомольцы задумали.

– У нас, - говорит, - тогда комсомольская честь вся на виду будет.

– Вы, - говорит Матвей, - только о своей чести хлопочете. Одна у всех у нас большевистская честь, все вместе и воевать за нее будем. А то, говорит, - вы мне всю бригаду рассыплете.

Миша ему про соревнование толкует, а Матвей свое:

– Соревноваться, - говорит, - и сейчас можно. Анна Егоровна с первого дня тебя опередила. Вот и соревнуйтесь. Ну, до пожилого народа вам, конечно, не дотянуться...

– Как это не дотянуться?!
– кричат комсомольцы в один голос.

– Так вот, товарищи молодежь, - заключил бригадир, - лиши договор со старшим звеном. Слово даешь - не зарывайся, а дал - не отступайся.

Комсомольцы успели только Анне Егоровне сказать: - Договор завтра напишем!

Сели в лодку, веслами махнули, были - да и нет.

Глядя на них, и Аннино звено заторопилось. Дообедали на скорую руку, скоренько собрались и тоже поехали.

8

На складе не налажено еще самое главное - стенки да ящики ставных неводов.

Ставной невод узнали мы только в колхозах. Даже самые богатые кулаки на Печоре про эти невода и думать не могли. Может быть, и по карману им были эти хитромудрые снасти, да зато не по разуму. Чем богаче был кулак, тем невод у него был хуже. Накупят малохоботных сеток-коротышек да и норовят, чтобы служили они пока не сгниют. Иной раз от своей жадности и убытки терпели, - так убыток этот опять не кулацкий карман чувствовал, а кормщик.