Матабар III

— Вы не поставили на свою квартиру пассивных щитовых чар?

Ардан открыл было рот и тут же закрыл.

Он хотел сказать, что не умеет, но, на самом деле, уже почти как три месяца был в состоянии возвести пусть и далеко не столь серьезную защиту, как на поместье Иригова, но уж соорудить нечто, что остановит незваного гостя — вполне.

— Ладно, — махнул рукой Эдвард. — Вернемся к резонансу. В своей основе принцип весьма элементарен. Все, что от вас требуется, сконцентрироваться на Лей-энергии так же, как вы это делаете в случае с накопителями. Разница лишь в том, что из-за рассеивания Лей внутри Лей-линий, вы не сможете вернуть полный объем потраченной энергии. И, тем более, не сможете вернуть её сразу, потому как вашей Лей необходимо сперва… — Эдвард некоторое время подбирал нужное слово. — очиститься, до определенной степени, от ваших собственных примесей. Такой вот парадокс… Так что Лей-резонанс можно использовать лишь спустя десять секунд после воплощения печати с потерей в половину лучей. Через минуту потеря лучей составит уже троекратный объем и всякий смысл в резонансе будет утрачен. Ответите на вопрос, почему резонанс используют, обычно, внутри одной стихии?

Ардан ненадолго задумался.

— Есть некая корреляция с примесями?

— Почти, — кивнул Эдвард. — Стихийная Звездная магия изначально несет в себе примесь самой стихии, так что резонанс выходит проще и быстрее.

— Понял.

— Тогда приступайте.

Ардан опешил.

— В смысле?

— В самом прямом, Ард, — Аверский вновь погрузился в чтение монографии. — Резонанс суть есть сугубо практический навык, который требует многих сотен часов размеренной отработки. Так что не теряйте время и приступайте. Пока вы не доведете его до совершенства, нам с вами никуда дальше не продвинуться.

Ардан посидел еще пару секунд, но видя, что Гранд Магистр не шутит, взял посох и поднялся на ноги.

Отойдя подальше, Арди повернулся к тренировочному манекену и, уже по сложившейся привычке, сформировал печать Ледяной Стрелы, попутно перемыкая, вплоть до окончательного воплощения, рунные связи.

Когда сосулька, длиной в метр, со скоростью пули вылетела из навершия посоха (хоть в таком состоянии и могла преодолеть не больше ста метров), Ардан сосредоточился на вырвавшейся в пространство Лей. И, к своему удивлению, он даже сумел её ощутить. Пусть не так отчетливо и ясно, как в случае с накопителем, но все же…

Выпустив еще две стрелы, юноша сосредоточился на том, чтобы запитать с помощью резонанса печать Ледяного Залпа, добавив, попутно, три собственных луча. И вот здесь и возникла загвоздка.

Если процесс восполнения лучей через накопитель выглядел не сложнее глотка чистой, свежей воды из граненного стакана, то в случае с резонансом Арду показалось, будто он тянет, через узкую тростинку, что-то тягучее, грязное и дурно пахнущее, да еще и сопротивляющееся тщетным попыткам Арда.

Печать Ледяного Залпа растрескалась и развалилась прямо на глазах, а сам юноша тяжело задышал, чувствуя, как тяжесть постепенно наваливается на плечи.

— Продолжайте, Ард, продолжайте, — в привычной, насмешливой манере, «подбодрил» Аверский.

И Ард продолжал.

Пока окончательно не выбивался из сил, после чего делал перерыв и продолжал снова. И, разумеется, за оставшееся время занятия у него не получилось не то, что воплотить через резонанс Ледяной Залп, а вобрать хотя бы немного, самую малость потраченной Лей.

Вдруг как-то сразу стало предельно ясно, почему все тренировочные площадки в Большом изо дня в день оказывались заняты студентами с военного факультета.

По итогу, растратив всего себя, как физически так и умственно, Ардан снова распластался на полу. Холодные камни, пусть и впивались в тело, но дарили столь вожделенную прохладу и спасение от собственного жара.

— Вам не хватает боевого опыта, Ард, — произнес Аверский переворачивая страницу исследования.

Юноша не стал уточнять, что появись у него такая возможность, он бы в принципе свел любой «боевой опыт» к абсолютному минимуму — нулю.

— Вы ведь, как и все Звездные студенты, нуждаетесь в деньгах, так? Ну так соедините полезное с приятным. Подзаработаете немного и наберетесь столь необходимой вам практики.

Ардану не требовались пояснения намеков Аверского. Он и сам, еще после первого посещения Рынка Заклинаний, задумывался о наличии там собственной лиги Магического Бокса.

Всего в мире существовало несколько соревновательных лиг. Студенческая, затем спонсорская (в которую входили различные организации, так или иначе связанные со Звездной магией — в том числе и Рынок Заклинаний), и, самая главная и популярная лига, являющаяся чуть ли не главным спортивным мероприятием на планете — глобальная лига. Отобраться в неё — уже само по себе весомое достижение. Соревнования проходили в столицах стран, а раз в четыре года Международная Гильдия Магов (чья штаб-квартира находилась в столице Конфедерации Свободных Городов — Дунсфилде) случайным образом выбирала страну, которая примет у себя международные соревнования.

Студенты, особенно такие, как Борис Фахтов, часто обсуждали Магический Бокс, знали фамилии, имена и биографии лучших дуэлянтов. Делали ставки и, порой, бравировали тем, что и сами не прочь вступить в лигу. Правда принимали туда далеко не всех — существовал ценз по Звездам.

— Ступайте, Ард, — Аверский, опираясь на посох, направился к своей лаборатории. — Водитель уже ждет вас.

— Я пройдусь.

— Ваше право.

Ардан поднялся по лестнице, миновал коридор и, в очередной раз выдержав на себе слегка презрительный, изрядно надменный взгляд старого дворецкого, вышел на улицу.

Лицо тут же облизал все еще морозный, но уже влажный, с отголосками обещанного тепла, ветер. Снег на улице из белого настила обернулся неприятным на вид, хлюпающим, серо-черным маревом. С утра асфальт застилали заледеневшие пятна к вечеру расползавшиеся местами замерзшими, а местами — грязными лужами.

Горожане все чаще снимали шубы, чтобы надеть пока еще теплые, но уже куда более легкие и свободные пальто. Варежки и подбитые мехом перчатки на руках уступали места кожаным, а вязанные и меховые шапки — фетровым шляпам. Особенно преображались женщины, спешащие выйти в свет в нарядах, целый сезон пылившихся в шкафах и выстоявших сражения с прожорливой, хитрой молью.

Да и сам город, постепенно, преображался. Фасады отряхивались от изморози и наледи, радуясь растущему числу минут в солнечном дне. Улицы зрительно расширялись, освобождаясь от оков высоких сугробов. И даже Ньюва, черная река, пересекавшая город, постепенно разбивала ледяные оковы и вновь, как и прежде, неустанно обнимала серый гранит.

Грузовики с уборщиками бесконечно курсировали по всем районам, включая самые бедные кварталы. Счищали снег, смывали лужи с брусчаток и асфальтов, забирали мусор из урн и подвальных мусоропроводов. И небо, пусть пока еще хмурое и пасмурное, постепенно поднималось все выше и выше, переставая давить на плечи смиренной крышкой.

Месяц Цветов в самом разгаре. Первый месяц календарной весны. Календарной потому, что в Эвергейле сейчас уже во всю цвели поля, а степь превращалась в бесконечный, разноцветный настил. Ясное солнце щекотало отмерзавшие щеки, а небесная лазурь простиралась от горизонта до горизонта. Температура же, даже ночью, не опускала столбик термометра ниже нуля.

Ну а здесь, в Метрополии, за все первые недели месяца Цветов лишь несколько раз, да и то — на пару часов, ртутная полоска приближалась к трем градусам тепла.