Матабар IV

На этот момент уже не только отец Великого Князя и его многочисленные родственники просили о пенсии, но и сам тогдашний Император издал личный указ об отставке Аркадия Агрова. И когда указ прибыл в поместье, то… банально не застал своего адресата на месте.

Аркадий, зная, что его хотят отправить на пенсию, попросту подделал документы и направился в сторону Шамтура, где, в качестве простого рядового, бился на протяжении всей Фатийской Резни. И лишь потеряв обе кисти, которые ему теперь заменяли протезы, спрятанные в перчатках, Аркадий Агров, в звании генерала штурмовой пехоты, был вынужден отправиться на пенсию, хоть и уверял, что с протезами ему ничто не мешает подносить артиллерийские снаряды или, хотя бы, выучиться и корректировать огонь стволов.

Так что сейчас, сверкая единственным глазом, шрамами и дорогущим костюмом, на который, в отличии от иных отставных больших военных или аристократов, не вешал ордена и медали, смотрел на своего сына, как на нечто, что получилось по недоразумению. Как если бы хотел создать нечто великолепное, а получилось то, что получилось.

Они стояли относительно недалеко от Ардана. Относительно, потому что человек бы даже не заметил, как шевелятся губы Аркадия, и уж точно не разобрал слов. Но Арди не был человеком. Во всяком случае — не до конца.

— Ты позоришь фамилию, ничтожество, — процедил Аркадий, ставя сына на ноги.

Он поддел неподвижным протезом воротник Иолая и, с почти нечеловеческой силой, вздернул того вверх.

— Отец, это все из-за отсутствия Лей и…

— Не разговаривай со мной, червяк бесхребетный, — единственный глаз Аркадия сверкал так, что о него, наверное, можно было порезаться. — Если я кого и виню в происходящем, то это твою мать. Пока меня не было, она сделала из тебя кого… что угодно, кроме как мужчину крови Агров.

И, отвернувшись от Иолая, Аркадий зашагал куда-то вглубь зала. Те, кто оказался в непосредственной близости к инциденту, сделали вид, что ничего не заметили. А остальным и притворяться не приходилось, потому как народ буквально облепил иллюминаторы и не мог оторваться от вида за окнами.

Наверное, они никогда не бывали в горах…

Арди же, подойдя к столу с напитками, попросил чашку кипятка. Официант посмотрел на него с легким удивлением.

— Может быть вам сделать чаю? — поспешил предложить бледный юноша.

— Нет, благодарю.

— Вам не понравилось, как я делаю напитки? Я могу попросить старшего официанта, чтобы…

— Все в порядке, — поспешил успокоить Арди. — Мне просто нужен кипяток, чтобы принять… — Ардан достал из внутреннего кармана конвертик с порошком. — … лекарство.

Официант облегченно выдохнул, извинился и поспешил налить из пузатого, металлического бочонка кипяток в чашку из столь тонкого фарфора, что впору было спутать с листом бумаги.

Арди отвернулся, высыпал внутрь содержимое и начал пить маленькими, быстрыми глотками. Попутно, дабы не терять времени, пока организм усвоит альтернативную версию бодрящего отвара на основе Неспящей Лей-незабудки, с добавлением в неё толченого корня Смеющегося Лей-папоротника, Ардан разглядывал аудиторию.

В общей сложности гондола вместила в себе около ста двадцати гостей. Не всех представителей высшего света столицы, не говоря уже про страну. К примеру, Ардан не видел семей своих одногрупниц из Большого (включая Эвелесс, чье состояние немногим уступало Анорским), да и многих других, чьи лица мелькали в газетах, здесь тоже не встретишь.

Так что выбор тех, кого пригласили, должен был обладать какими-то особенными критериями. Критериями, о коих Ардан не имел ни малейшего представления. Но если прислушаться к разговорам…

— И что, по-вашему, Корона действительно собирается забирать себе треть с билетов просто за то, что предоставляет нам наше же воздушное пространство? — возмущался статный мужчина со слегка маслянистым взглядом.

— Да и что вообще за формулировка такая — воздушное пространство, — поддакнул его сосед. — Бред какой-то. Треть с билетов, плюс мы должны обслуживать воздушные гавани и постоянно принимать у себя инженерные проверки… представьте только будущие издержки.

— А маржа…

— Если бы не Корона, регламенты и прочее, то, наверное, составила бы порядка тридцати семи процентов.

— Недурно!

— Совсем недурно, — поддакнул его сосед. — Но из-за того, что придется постоянно поддерживать гражданские дирижабли в практически идеальном состоянии… как будто поезда кто-то так обслуживает… так вот. На одном этом маржа понижается до восемнадцати процентов. А прибавьте теперь треть отчислений за билеты в казну, и необходимость полного обеспечения всех работников страховыми контрактами, оплачиваемым отпуском и льготами для полетов их семей… кошмар. Мы будем работать с шестью с половиной процентами чистой прибыли…

Начавший разговор мужчина цокнул и покачал головой.

Стоявшие рядом спутницы, настолько молодые девушки что их можно было спутать с племянницами достопочтенных господ, о чем-то шептались, а затем одна из них спросила.

— Но разве шесть с половиной процентов это не много?

Мужчины переглянулись и как-то не очень приятно засмеялись. Явно кого-то высмеивая. То ли собственных спутниц, то ли кого-то еще.

Ардан, попивая снадобье, повернулся в другую сторону. Там уже совершенно другой круг господ, мужчины и женщины, в которых порой шмыгали носами и как-то странно дергали глазами из стороны в сторону, вели похожий диалог.

— Больше семи миллионов уже освобождены от налогов, — процедила женщина в возрасте, на чьих плечах покоилась шкура не просто лисы, а Рогатой Лей-лисы. Довольно редкой аномалии. — Что дальше? Наши собственные налоги привяжут к нашей прибыли? Или вообще — к обороту? Чем они там занимаются в Верхней Палате? Почему наши дела никто не защищает?

— Павел сколотил себе слишком сильную поддержку в двух нижних палатах, госпожа Ларвен, — прокомментировал тучный, но плечистый мужчина, лениво потягивающий игристое вино. — Да и в Верхней у него есть несколько доверенных лиц. Так просто его не переиграешь. Да и народ за него.

— Народ? Эти неотесанные маргиналы, оборванцы и пьяницы? — фыркнула уже другая госпожа. — Он им эксы кидает в их грязь и вонищу, а они, как свиньи, радуются. Как, впрочем, и всегда.

— Стоит отдать должное Императору за то, что он уберет их с наших улиц под землю, — попытался, видимо, пошутить относительно молодой господин с залитыми специальным воском волосами. — Хотя бы можно будет спокойно прогуляться по центральным районам.

И, видимо, «шутка» лишь для Арди показалась вздорной, потому как остальные господа засмеялись едва ли не в голос.