Матабар IV

— Я даже не поверила, когда почивший Император отменил указ своего деда о том, что в Центр можно приезжать лишь тем, кто там проживает или имеет разрешение, — прокряхтела старушка, опирающаяся на трость, выглядящую сродни ювелирному украшению. — Впрочем, вы этого, наверное, не помните.

— Но верим, дорогая бабушка, — предыдущий оратор, внук дамы, наклонился и приобнял её. — Что тогда было лучше.

— Это уж точно… и уж точно Бальеро не выглядел сборищем бездарей, — закряхтела старушка.

Арди еще какое-то время прислушивался к разговорам, благо его слуха охотника Матабар было достаточно, чтобы дотянуться даже до самых дальних уголков зала. И почти везде, где бы он не задерживался, слышал примерно одно и то же.

О том, что Император слишком сконцентрировался на проблемах простых граждан империи и забывает о своих крупнейших налогоплательщиках и тех, кто и кует промышленное и торговое превосходство Империи над остальными странами.

— Вы не находите подозрительным, дорогой друг, что как-только предыдущий Император задумался над тем, чтобы отменить обязательный страховой контракт на сталелитейных и корабельных заводах, то тут же занемог и…

— Тс-с-с, — зашипел его сосед, подозрительно оглядываясь по сторонам. — Вы с ума сошли говорить вслух такие вещи? Захотели попасть в дом с не очень веселой расцветкой?

« Дом с не очень веселой расцветкой» — так, порой, называли Черный Дом. Но, обычно, люди которые не просто страшились второй канцелярии из-за ходящих вокруг неё слухов, а, скорее, опасались и… презирали тех, кто там служит.

— Я просто надеюсь, — мужчина опрокинул в себя гремучую смесь из виски, водки, коньяка и чего-то еще. Просто смешал самые дорогие напитки, которые можно было приобрести в баре. Зачем? Арди не слишком хорошо разбирался в алкоголе. Скорее даже — вообще не разбирался. Может любителям было вкусно… — Надеюсь на то, что заголовки в газетах не перестанут и в дальнейшем радовать мой взгляд, Парис. И, может, если их станет даже больше, то Павел растеряет поддержку в народе. А там мы, глядишь, сможем воспользоваться опытом Конфедерации. Всего-то нужно пару жадных ораторов с подвешенным языком и вовремя… повешенные женщины. Или, даже, лучше дети. Да, если пострадают дети, то народ вскипит и…

— Ты пьян, — перебил его собеседник. — Пьян и глуп. И говоришь такое, за что ты… Не хочу оказаться рядом с тобой, когда тебя, наконец, услышат те, кто слышать не должен. Прости, меня ждут другие мои знакомые.

— Ну и проваливай, Парис, — мужчина отмахнулся и, повернувшись обратно к бару, продолжил безынтересно закидывать в горло одну порцию «коктейля» за другим.

В разной степени откровенности и, точно так же, в разной степени осуждения курса Императора Павла IV, но подобные разговоры слышались везде. Порой что-то мелькало о газетах и одобрении действий «таинственных бомбистов», и если что-то и объединяло присутствующих помимо отрицательного отношения к правителю и его соратниках, так это полное игнорирование жертв тех самых «благородных борцов с тираном».

Удивительно, как один человек выглядел в глазах населения просветителем и прогрессом, в глазах других — тираном, который ставил интересы «плебса» выше «элиты», а на самом деле Император…

Ардан осекся.

Он не знал, кем являлся Павел IV на самом деле. Он разговаривал с ним лишь единожды и этого раза хватило, чтобы вспомнить себя детенышем в присутствии взрослого охотника. Не самое приятное, к слову, чувство.

— Может об этих людях и говорил Дэвенпорт, — проворчал себе под нос Арди, помешивая отвар в чашке.

Убойная доза его стандартного бодрящего отвара, благодаря которой он собирался избежать того, что отсутствие Лей-поля в каютах приведет к тому, что он не сможет нормально функционировать. Разумеется, в последствии придется расплатиться не только за то, что он полгода практически не слезал со снадобий (хотя, расплачивался уже сейчас. Хотя бы тем, что потерял значительную часть мышечной массы. Организм, всеми силами, пытался снизить затраты энергии и «отрезал» все, что мог «отрезать»), но и за тройную дозу, которую он сейчас пил. Дозу, обычно рассчитанную на неделю. А не на несколько дней. И это если та только одна, а не тройную концентрацию активных веществ.

— Извините, могу ли я попробовать пригласить вас на танец?

Арди повернулся и увидел перед собой девушку немногим моложе него самого. Возможно, она лишь недавно получила документы. Щеки светились здоровым, молодым румянцем. Отливающее зеленым, легкое летнее платье, небольшая шляпка на простой, но красивой прическе, украшена бутоном ипомеи. Она не была особенно красивой, но и некрасивой её не назовешь. Круглое, приятное лицо, мягкие черты скул, слегка курносый носик и очень теплый взгляд голубых глаз.

Арди собирался отказаться. Ему, почему-то, показалось, что будет неуместным танцевать с кем-то, когда дома ждала его… его Тесс.

И стоило ему открыть рот, намереваясь заявить, что ему не очень хорошо, как боковым зрением он обнаружил Иолая Агрова, стремительно приближающегося к столу с закусками. И, разумеется, столь же стремительно удаляющаяся фигура значительного роста наверняка привлекла бы его внимание.

— Разумеется, — согласился Ардан, протягивая посох возникшему из ниоткуда официанту.

От все того же Бориса Арди знал, что на подобных мероприятиях всегда присутствовали официанты, которые не разносили еду, а следили за магами, дабы иметь возможность предложить им свои услуги по хранению посохов, пока господа колдуны наслаждались танцами.

Девушка схватила Арди за руку и потянула в сторону круга танцующих. Они разминулись с Иолаем, который оказался слишком поглощен своими переживаниями, чтобы заметить кого-то.

На сердце Арди отлегло.

Звучал знакомый, спокойный танцевальный ритм.

Раз-два-три.

Раз-два-три.

Они кружились среди других пар. Девушка порой касалась его. То бедром, то её ладонь скользнет ниже лопаток. То щекой заденет грудь. Арди не понимал, что происходит.

Он, за последние полгода, изрядно поднаторел в подобного рода развлечениях. Как и говорил Милар — большинство женщин любили танцы. Тесс не оказалась исключением. Скорее, даже, наоборот. Она любила танцевать, а Арди любил… а он старался поддерживать её, и они часто танцевали. На открытом воздухе и в кафе, в «Брюсе» и даже в своей квартире. Порой без музыки. Порой без разговоров. Просто смотрели друг другу в глаза. И танцевали.

Арди не смотрел в глаза этой девушки. И, когда её корсет прижимался своей… мягкой частью к нему, он не чувствовал ровным счетом ничего. Не было ни стука сердца, ни жжения чуть ниже поясной пряжки, как случилось тогда, в заведении Красной Госпожи.

Эта девушка и её странное влечение были ему абсолютно безразличны.

— Прошу прощения, — шепнула она ему через какое-то время. — Я, наверное, ошиблась. Хотите я позову моего коллегу? Юношу?

Ардан слегка сбился с ритма и лишь чудом не отдавил ногу госпоже.