Материнский инстинкт

— Откройте немедленно! Пожар! — кричала она, колотя по дерматину кулаками.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, открывая вид на аккуратно одетого и совершенно не сонного Максима. Он был явно взволнован, ещё больше напуган.

— Где пожар?

Яна толкнула юношу плечом, бесцеремонно проникая в квартиру. Бегом преодолела коридор и влетела в спальню Марии Львовны. Старушка полулежала на кровати, дрожащие пальцы удерживали стакан с водой. Увидев в своей комнате соседку, она слабо удивилась, словно не осознавая, что это не сон.

— Яночка, что такое?

Женщина выхватила стакан и из рук хозяйки и вылила жидкость прямо на пол. Несмотря на упоминание гостем из сна о шприце, не хотелось рисковать. Может у внука есть запасной план.

Внимательно оглядела комнату и, наткнувшись взглядом на полку с лекарствами, она напряженно спросила:

— Ночь давно, почему вы не спите?

Мария Львовна слегка нахмурилась, этот же вопрос она хотела задать неожиданно появившейся соседке.

— Максим сказал, что нужно укол сделать…

— Бабушке плохо было, — закончил предложение подошедший сзади Максим.

Яна резко развернулась, выставляя пистолет вперёд.

— Где шприцы?

Юноша отступил назад, на его лице успело смениться несколько выражений: растерянность, испуг, злость, затем снова накрыла маска вежливости и лёгкого удивления.

— Все бабушкины лекарства здесь. — Он указал на полку. — Не могу понять, что происходит? Вы кричали о пожаре, а теперь вас интересуют шприцы.

Яна сделала шаг вперёд и угрожающе прошипела:

— Что ты собирался сделать, урод!? Что ты хотел вколоть?

Максим непонимающе завертел головой.

— Яна Григорьевна, что с вами? Я вызову полицию, если вы не уберете от меня оружие и не покинете квартиру.

— Не ломай комедию. Я знаю, что ты планировал убить свою бабушку. Где шприц?

Дуло пистолета уперлось в лоб Максима. Он крепко стиснул зубы и сжал руки в кулаки. Его лицо резко изменилось. Вроде те же глаза, те же губы, но исчезло выражение покорности и чуткости, словно перед ней предстал совершенно другой человек. Яна смутно припомнила, что Максим, кажется, учится в театральном институте.

За спиной женщины раздался взволнованный голос Марии Львовны.

— Яна, что происходит? Это же глупость какая-то, зачем ему убивать меня? Он меня наоборот буквально спас после инфаркта! Если бы не он, не представляю, что бы со мной было.

Яна замерла, пристально всматриваясь в лицо парня. Он сглотнул и бросил быстрый взгляд в сторону прикроватной тумбочки. Только тут женщина заметила, что на ней лежит шприц. Максим перехватил этот взгляд и ринулся вперёд, она кинулась следом за ним. Едва парень достиг кровати, как Яна замахнулась и ударила его рукоятью пистолета в затылок. Юноша завизжал от боли и повалился набок, хватаясь за голову.

Направляя пистолет в сторону стонущего Максима, Яна подошла ближе к тумбочке и удивлённо уставилась на шприц. Любящий внук не собирался ничего вкалывать своей больной бабушке. Абсолютно ничего. Только воздух.

Продолжая удерживать на прицеле неудавшегося убийцу, женщина обратилась к Марии Львовне:

— Вы случайно на него квартиру не переписали?

Пожилая соседка медленно кивнула.

Яна печально произнесла:

— Вам нужна новая сиделка.

[1] Тарапунька и Штепсель — комический дует народных артистов УССР Ефим Березин и Юрий Тимошенко.

4 глава

Яна опять опаздывала на работу. После разыгравшейся ночью драмы она долго не могла уснуть. Тяжело было определить, что больше ужаснуло и разозлило — чудовищно циничный поступок Максима или желание Марии Львовны не разглашать едва не состоявшееся убийство. Её любовь к внуку оказалась не только слепой, но и по истине сумасшедшей. Максим же дураком не был и ещё до рассвета съехал с квартиры, пока бабушка не передумала и не позвонила в полицию. У Яны практически не было выбора — вряд ли её сон мог послужить полноценным доказательство, разве что для психиатров. Те бы точно пожелали провести душевную беседу с ненормальной женщиной.

Пришлось вызвать такси и пропустить тренировку. Предыдущая неделя закончилась трагедией на крыше, эта началась сумбурно и крайне неприятно. Сразу же вспомнились горы ароматных пирожков, преподнесенные Максимом. От одной только мысли о двуличности тихого вежливого соседа подкатила рвота. Это же насколько гниль разъела в нем всё человеческое, что он решился убить бабушку из-за квартиры?

Призрачные сны не только начали приходить с поразительной частотой, но и обзавелись новыми подробностями. В последних двух, кроме посетителей добавились ещё жуткие детали. Сначала лица на облаках, потом тени за спиной мужчины. Яна уже привыкла, что обстановку создавало её воображение, поэтому места, где происходили беседы с призраками, редко выглядели адекватно и обычно. Но это было что-то другое, не её фантазия — они были привидениями, они кричали, молили о помощи, врываясь в сны.

Яна мельком взглянула на экран телефона, чтобы ещё раз убедиться — опоздание неминуемо и застыла, увидев дату. Цифры острыми иглами вонзились в глаза. Сердце пропустило пару ударов и зашлось в сумасшедшем темпе.

— Остановите, — и резко передумала: — Нет. В другое место везите, на Комсомольскую тридцать.

Машина затормозила, зарываясь колесами в размокшую землю, грязью забрызгало не только двери, но частично боковые стекла. Водитель тихо выругался и недовольно пробурчал:

— Приехали.

Яна быстро расплатилась и открыла дверь. Ноги тут же увязли в слякоти, от промокания спасли высокие голенища сапог, но холодная жижа неприятно окутала обувь, создавая ощущения сырости. Дорога, засыпанная гравием была всего в полуметре от того места, где стояла женщина.

Яна стиснула зубы и сделала первый шаг в сторону кладбища. В голове разом исчезли все мысли, звенящая пустота пульсировала, растекаясь по всему телу. Ноги рывками продвигались вперёд, будто вязли в песке, руки плетями висели вдоль тела. Со стороны женщина выглядела как зомби, возвращающийся домой.

У квадратного чёрного памятника с белым каменным голубем, примостившимся в правом углу, Яна остановилась, и тут же рухнула прямо на мокрую скользкую траву. Отрешенный истекающий болью взгляд уперся в табличку: «Пятое апреля 2010 — двадцать третье октября 2012 года. Спи сыночек, ангелочек».

Она не помнила, сколько простояла у могилы сына, джинсы промокли, ноги занемели, лицо покрылось соленой коркой от слез. От неожиданного прикосновения к плечу, Яна слегка вздрогнула и, не оборачиваясь, произнесла: