Матриархия

– Творческий транс, - с торжеством добавил Юрец.
– Говорю же!

– Но до гениальности явно не дотягивает, - скривился я.

– Нет, башня - круто нарисована, - вставил Рифат.
– Там, в окнах, люди еще, да?

– Ага.

– Значит ли, что...
– Юрец хотел завернуть очередную умную фразу, но Рифат его оборвал:

– Вы слышите?

Юрец то ли замычал, то ли вскрикнул.

Кровь тут же бросилась в голову, прилила к вискам.

– Ой, а вы...
– громыхнул выстрел. Я успел разглядеть девочку, или там девушку. Бледная до синевы, а глаза... Глаза не были безумными, насколько я мог судить.

Девчонка охнула и пропала.

– Что... что, - дым клубился из дула винтовки. У Рифата посерели щеки.

– Что ты сделал?!
– подскочил я к нему.
– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?

– А что?
– он смотрел так, как будто уже я превращался в обезумевшую самку и пристрелить надо меня.

– Она же... она же была нормальная!

– В смысле?
– у Рифата забегали глаза.
– Да отпусти ты!..

Внизу послышался крик. Потом что-то лязнуло. Чавк, чавк.

Я отпустил Рифата, бестолково хлопающего ресницами, и подбежал к краю стены.

«Козлы» внизу, и на них девчонка та. Подтягивает к себе ноги, и рот зажала ладошками. К ней медленно подбираются две твари. Одна - бабка в халате, с седым пучком на голове, другая - вполне приличного вида дама. В пиджаке, в брючках-дудочках. В левом ухе болтается золотое кольцо, мочка правого разорвана. Каблуки на туфлях сломаны. Прихрамывает и рычит, показывая ряд верхних зубов - мелких, ровных.

– Эй! Быстро сюда!

Девчонка задрала голову. Лицо - бледное пятно, губы сжаты в шнурок и дрожат. Глаза как два чистейших озерца.

– БЫСТРО!
– я наклонился чуть ниже. Бабка споткнулась и упала. «Импозантная дама» ковыляла к «козлам», протягивая руки. На пальцах облупившийся синий лак, а на кистях - засохшие пятна. Девчонка попробовала допрыгнуть до моей ладони и не достала.

«Козлы» накренились.

Девчонка сжала губы еще сильней. Теперь ее лицо превратилось в сплошные глазища.

Я наклонился еще дальше, ноги заболтались в воздухе и вот-вот, сейчас уже полечу вниз.

Наши пальцы встретились, ладошка у девчонки нежная. Я уже потерял равновесие и соскальзываю по стене, а кирпич царапает живот.

Кто-то вцепился мне в ноги. Девчонка повисла, а «дама» взвизгнула и рванула к нам.

В этот момент меня потянуло вверх, вместе с девчонкой.

Ноги нашарили опору, и я сам теперь тянул бедняжку наверх, а когти твари скользнули по ее икре и лодыжке. Девчонка вскрикнула, но так, больше от страха - жалобно. И захныкала.

Потом раздался выстрел.

В следующее мгновение мы лежали на «полу» крыши, в клубах взметнувшейся пыли.

– Вот болван... Вот болван!
– бормотал Рифат ероша волосы.
– Ты идиот, Рома!

– Почему это, - прокряхтел я.
– Почему я идиот? Может, потому что спас ее?

– Спас!
– фыркнул Рифат.
– Ты чуть не угробил себя, герой хренов!

– Ты кусок говна, а он нормальный парень, - подал голос Юрец.
– Вот и вся разница.

– Да?
– скривил губы Рифат.
– Скажи-ка мне, почему я кусок говна? Может, потому что поймал его за ноги, чтоб он не хренакнулся вниз, а? Может поэтому?

– Не ругайся. Ты же мусульманин, - я встал, потирая поясницу. Еще пару дней в таком темпе и тело превратится в сплошной синяк. Если раньше мне не перегрызет глотку какая-нибудь бабуля, жена алкоголика, наркоманка или там одичавшая бизнес-леди.

– Да иди ты в задницу, - с досадой махнул Рифат.
– Мусульманин! Я думал, у тебя есть башка на плечах...

– Кажется, мы про кого-то забыли, - я многозначительно кивнул в сторону незнакомки, которая продолжала глотать слезы. Щеки распухли, губы тоже. Глаза-щелочки. В джинсовых шортиках и в футболке с надписью «ROCK IT’S MY LIFE»

– Как тебя зовут?
– сказал я.

– Оля.

– А меня Рома. Этот рассерженный горец - Рифат. А это Юра.

– Что... моя мама!.. Что случилось? Ребята! Вы знаете, что происходит?

– Не знаем, - я покачал головой.
– Ты может, голодная?

Она не ответила. Глядит перед собой и бормочет «мама, мама». Я подхватил мешок с провизией, чувствуя взгляд Рифата - как будто иголки вытанцовывают на спине. Да и в желудке тоже.

Протянул Оле банан, и она взяла, безучастно. А потом посмотрела с недоумением, как будто я дал ей пульт от телевизора.

– Кушай, - подбодрил я.
– Ам-ам.

Оля улыбнулась, вытерла слезы. Стала чистить банан - лед тронулся.

Откусила, набила щеки.

– Мы тоже не знаем, что происходит...
– начал я.

– Но с твоим приходом, Оля, у нас появилась дополнительная информация.
– Юрец поднял указательный палец.
– Весьма важная, на вес золота инфа.

– Какая же?
– буркнул Рифат.

– Что не все представительницы прекрасного пола спятили!
– торжествующе воскликнул Юрец.
– Вот, абсолютно нормальная девушка.

– Это радует, - Рифат подошел к краю стены, глянул вниз. Прицелился, потом опустил винтовку. Выругался сквозь зубы, а после снова завел непонятную песню на басурманском языке.

– Не могу сказать, что это так уж радует, - Юрец поднял шероховатый обломок кирпича.
– Теперь понять бы, ПОЧЕМУ эта девочка не поддалась общему настроению женщин. И откуда это самое настроение взялось.

– То есть, почему Оля не начала рвать окружающих в клочья?

– Почему - «окружающих»?
– Юрец размахнулся, издал «й-йэх» и метнул камень.
– Бабы не нападают друг на друга - только на мужчин. Это первое. Второе: среди попадавшихся женщин мы не встретили ни одного ребенка, что тоже важно. Кстати, сколько тебе лет?

– Шестнадцать будет через месяц, - пробубнила Оля. Она уже дожевала банан и теперь нервно складывала кожуру, потряхивала ей и снова складывала. Переводит взгляд с меня на Юрца, а сторону Рифата лишь косится исподтишка.

– Ого, - пробормотал Юрец.

С первоначальным определением возраста я тоже ошибся, хотя вблизи и понял, что Оля выглядит взросло. В обман ввели щечки, распухшие от слез. Спелая девица с хорошей попой, груди правда, почти нет.

Каюсь - на это я сразу обратил внимание.