Матриархия

– Немного же там смысла, в этих узорах, - только и сказал я.
– Вот дураки люди, а? Убивают зачем-то друг друга. А всего и надо, что оторвать у себя самое дорогое. Кстати, для большинства мужиков, самое дорогое это пенис. А вот...

– НЕ ПАЯСНИЧАЙ!
– взревел Веня. И тогда я понял, что не в своей тарелке как раз ВЕНЯ. Крыша поехала.

Я всегда называл вещи своими именами.

– Вовсе и не шучу. Какому врагу? Что я должен отдать? Какое отражение?

– Ты должен взять самое ценное, что у тебя есть и отдать врагу. Ты должен использовать отражение... Ты рисуешь. Вот!
– он сунул руку в карман, и я почему-то подумал, что он сейчас вытащит оттуда змею или гранату, или дохлую крысу. Но нет - он вытащил карандаш. Обычный, желтый, с розовой стеркой на конце.

– Откуда он у тебя?
– улыбнулся я.
– Мой карандаш... Точнее, похож на мой старый.

– Бери.

– Нет, где ты его нашел?

– Где нашел - там уж нет, - фыркнул Вениамин.
– в твоем подсознании зашифрован ключ. Но ты сам не должен его увидеть. Слушай, ты не читал в детстве мифы и легенды древней греции? Минотавр, Персей, в частности?

– У тебя точно не болит голова?
– я попробовал подушечкой большого пальца острие, повел по шероховатому дереву.

– Слушай... Вот твое главное оружие, - он кивнул на карандаш.

– Мамонта завалю, думаю, - протянул я.
– Погоди, причем тут Геракл?

– Сейчас не время для шуток, - отмахнулся он.
– Не про Геракла я говорю, а про Персея.

– И все-таки, что там со стигматом, - поморщился я, пытаясь дотянуться до того самого места, заветного - между лопаток. Больше всего горело как раз там, а ведь раньше выше поясницы не поднималось. Неужели и впрямь узор «вырос»? Собственно, горело и раньше, в предыдущие дни, но я как-то не особо обращал на это внимание. Да ведь и не заглянешь, на спину-то. В детстве, помню, пытался сцепить на спине руки, в замок - и то с трудом получалось.
– Посмотришь еще? Может, считаешь какую-то дополнительную информацию? Моделирование какое-то...

– Дело не в этом. Королева - все равно, что эта тварь, медуза Горгона. Только обращает она в камень не людей, а их сознание. Она должна увидеть свое отражение, и только ты сможешь подставить ей «зеркало», понимаешь? Она должна обратить на себя свое влияние, Ром!

Завертелся ключ в замке. По спине сразу побежали мурашки, а кожу на спине прямо покалывало чувствительно.

На пороге возник жирдяй. Черная майка натянута поверх плотной куртки, которая топорщилась комками. На лице жирдяя бродила ухмылка, а на животе красовалась желтая рожа, с глазами-крестиками.

За спиной толстяка маячил тип, с сильно выдающейся вперед нижней челюстью, и тускло поблескивающим «калашом» в руках.

– Привет, ребятки, - кивнул он нам.
– Как делишки?

– Лучше не бывает, - ответил я, все еще переваривая речь Вениамина. Что он имел в виду? Персей, Горгона... Не иначе, у него съехала крыша. Писатель то же еще, фантаст.

– Королева ждет тебя, - рожица на майке жирдяя как будто подмигнула.
– Давай, на выход.

Я оглянулся на Вениамина. На спине продолжали гореть «иероглифы-стигматы».

Королева ждет. Ну, если ждет...

Когда мы шли по коридорам, в компании толстяка-фаната «Нирваны», и бугая с выпяченной челюстью, меня охватило дежа вю.

Все холоднее и холоднее, и сырость, сырость опять...

***

Оранжевые языки лизали небо, бензин тек по асфальту, и радужная лужа тут же вспыхнула. Айзек заслонился ладонью от зарева, пахнуло мазутом и гарью. Огонь порыкивал, схлестнувшись с ветром.

– Бред какой-то...
– прошептал Пантелеев.
– Всякое видал в жизни, но такое... От чего ж они с ума сходят?

Рамис что-то бормотал на своем, губы как резиновые, Сандро все посмеивался.

– А если бы в грузовике была наша малышка?

Айзек оглядел «командиров». Они и еще сейчас еще не все поняли. Людей собрали, это хорошо, но не понимают, что чем ближе...

И вот второй грузовик за сутки. Плюс, десять человек застрелилось, а еще трое занялись членовредительством, и истекли кровью.

– Поражающие факторы ядерного оружия, - сказал Сандро, - всем известны?

– Сейчас не время, - оборвал Пантелеев.

– Мы не будем брать... Нет! Я не согласен!
– Рамис ударил себя кулаком в грудь.
– Надо быть дауном, чертом последним, чтоб бомбу с собой брать! Она рванет, жи! Надо подальше отнести, а то все... Всех, кого мы собирали, они жи на воздух полетят!
– он сбивался, с трудом находил нужные слова, то и дело вставляя гортанные возгласы, и Айзек глядел на него с легкой улыбкой.

«Генеральный штаб» в поле, возле трассы. Полыхал грузовик, коптила резина, и кто-то из солдат все еще пытался потушить горящий остов, зашвыривая его землей. Чуть поодаль с криками носился силуэт, объятый пламенем. В небо плыли клочья черного дыма, с хлопьями от сгоревшей резины, едкий запах выдавливал из глаз слезы, и от него спирало горло.

Силуэт носится и только усугубляет этим положение: ему бы упасть и кататься по мокрому асфальту. Вопли силуэта взрезали барабанные перепонки, и солдаты сбивали с него пламя брезентом - тоже ошибка.

Но вот силуэт упал и затих.

Дурачье, наконец, догадалось залить его водой. Лохмотья одежды зишипели, вплавляясь в кожу, силуэт взбрыкнул ногами, а его все поливали.

Колонна стоит. До Королевы километров сорок, не больше, а «войско» замерло всей кавалькадой. В воздухе витал гул, какой можно услышать возле трансформаторной будки, ветер разносил запах сгоревших котлет. Айзек проглотил слюну, и поморщился. Кажется, уже лет сто назад он не то что ел, а хотя бы видел отбивные или те же котлеты.

Гудение вилось над головами, висело, как назойливая туча комаров.

– Видите, я же говорил, - Айзек пожал плечами. Выдержка, выдержка.
– Чем ближе, тем хуже. Дальше ехать опасно, пойдем пешком. Тут не так уж далеко, и как мы поняли, у каждого человека свой запас прочности, что ли.

– Мы вообще никуда не пойдем!
– заорал Пантелеев, брызгая слюной.
– Мы только людей губим, понимаешь ты?!

– Отпусти.

Здоровяк, кажется, сам не заметил, что схватил Айзека за воротник. Схватил и тряс, тряс, и даже теперь пальцы не разжал. И выкрикнул вдруг:

– Из-за тебя все... Ты с ней заодно!
– А потом Пантелеев засмеялся, захохотал. Из глаз у него побежали крупные горошины слез, а изрезанное морщинами лицо мигом покраснело.

Выдержка. Выдержка.

Бомба и весит-то всего-то тридцать восемь килограмм. Не ядерная, естественно, и с детонатором, а мощности хватит, чтоб сравнять с землей Королеву и ее подданных.

– Первый поражающий фактор - ударная волна, - сказал Сандро. У него чуть подергивалось веко.
– Второй - световое излучение. Оно такое яркое, что сетчатка сгорает, как целлофан.