Меч Баа Ци

Она улыбнулась ему и поприветствовала на родном языке. Асламбек вернул приветствие непослушными губами. Он смотрел на собеседницу со смешанными чувствами: и с радостью и с недоверием.

— Я появилась здесь с одной целью: прошу отказаться от намерений, пока не поздно. Не спасай меня.

— Уже поздно отказываться, Карима, даже если бы я хотел. Но я обязательно тебя освобожу!

— Освободишь, — скривилась Карима. — А зачем? Опять продашь в жены почтенному старцу из соседнего селения? Дабы мыла ему ноги, а потом и его братьям до собственной старости и терпела побои от старших жен?

— Не вижу ничего ужасного в этом, — пожал плечами Визирь. — Таков обычай. Но если возражаешь, я найду тебе мужа помоложе, будешь сама старшей женой.

— Асламбек, — сказала Карима. — Мне не нужна жизнь, а тем более — такая жизнь. Благодарю за попытку спасти меня, но я мертва и довольна этим.

— Что ты говоришь! — возмутился Визирь. — Никто не может быть доволен, будучи мертвым! Пусть ты и была убита, но современная наука позволила тебя воскресить! Так живи снова, умереть ты всегда успеешь!

— Смерть… не самая приятная процедура. Второй раз ее проходить нет желания. — ответила Карима. — И тебе не понравится. Уходи! Еще есть немного времени, я сумею сделать коридор для выхода в реальность.

— Я не уйду без тебя!

Карима с той стороны зеркала чуть придвинулась вперед, словно увидела Асламбека впервые. Прищурившись, спросила:

— Сколько раз ты уже пытался победить в этой игре? Пять? И каждый раз заново собранная команда погибала, а тебя враги оставляли в живых для собственной потехи, чтобы Визирь приводил Халифу снова и снова поверивших ему людей и заставлял их платить кровью за собственное упрямство.

— Мои бойцы — не овцы, влекомые на убой, — гордо ответил Асламбек, скрестив руки на груди. — Они знают, на что идут.

— Да, овцы бы разбежались, узнай, что вступают в бессмысленную бойню, — ответила Карима. — Но зачем идти на смерть, если можно не ходить? Ничто не поменяется от вашей победы.

— Поменяется, — уверил ее твердо Визирь. — Когда я выиграю, я заберу тебя и верну в мир живых. И я не уйду без тебя!

— А я не уйду с тобой, — ответила с такой же твердостью Карима. — Даже если ты победишь. Или… речь не обо мне? Ты рассматриваешь меня лишь в качестве приза? Так?

— Ты моя сестра! — беспомощно повторил Визирь. — Как я буду смотреть на себя в зеркало, зная, что оставил тебя?

— И что подумают люди, если ты не спасешь сестру, — добавила Карима. — Как было ранее: что подумают люди, если ты не отомстишь за ее смерть. Отомстишь кому попало, возможно, и вовсе невиновным людям. Но отомстишь. Вечный страх, что подумают сторонние люди, которым нет дела до Асламбека. И ни единожды в голову не приходило спросить себя — а что подумает сестра?

Визирь промолчал. Расценив это как согласие с ее предположением, Карима провела с той стороны зеркала ладонью по поверхности. Словно отирая запотевшее стекло. По глади пошли легкие трещины, искрясь и мягко сияя легким голубоватым светом.

— Думай сам, Асламбек. Или ты уже не Асламбек, а Визирь? Я не стану призом в твоей игре. Так что твоя победа обречена на бессмысленность. У тебя еще пять минут все отменить и выйти из игры. Затем я буду не в силах тебе помочь и скажу откровенно: на этот раз все переменилось, никто уже не станет тебя щадить, когда твою команду перебьют, а ты останешься один, зажатый в углу, точно крыса, беспомощный и смешной. Время пошло, Аслами, думай!

— Я… подумаю, — ответил Асламбек и сглотнул слюну. До него только сейчас дошло, что говорил по сути с покойницей. Бояться мертвецов давно не боялся — когда те лежат в луже крови на позиции. Но вот так… чтобы мертвец говорил и убеждал, на родном давно полузабытом языке, полузабытым голосом. Он шумно вздохнул, зажмурился, снова поднял глаза на зеркало, но то отразило лишь его исхудавшее после долгих муторных тренировок лицо с ввалившимися глазами и впалыми щеками. Команду он при подготовке не щадил, себя — тем более. Он учел все ошибки прошлых игр и поклялся, что их не повторит. И новых не наделает.

Он немного подождал, втайне надеясь, что сестра еще вернется и скажет что-то ободряющее. Но зеркало осталось обычным зеркалом. Визирь пожал плечами, поправил автомат за спиной и повернулся к выходу.

Даже через плотные двери и стены с улицы долетел отчаянный женский крик. Команда всполошилась, кто-то примкнул к окошку, стараясь разглядеть, что происходит во дворе. Но плотный туман мешал что-то различить.

Крик услышал и Герди. Он в этот момент едва ли не наощупь продвигался к тренажерному залу Визиря через совершенно безлюдный город. Временами ему казалось, будто где-то вдали слышатся шорохи, непонятная возня и даже легкое рычание. Вспоминая встречи с Темными лошадками, он на всякий случай держал меч убитого Суператора наготове.

Амада, так звали его клинок. Имя было нанесено на рукоять изящными латинскими буквами. Оружие вселяло уверенность в свои силы. Хотя рассудок и говорил, что меч будет не лучшей защитой, встреться на пути хотя бы один арбалетчик Ордена, не говоря уже о кровожадной Темной душе.

Уже когда подходил к двору Визиря, Герди наконец заметил движение: у входа в подъезд девятиэтажки что-то мерно двигалось. Сначала он хотел окрикнуть незнакомца. Но потом понял, что это совсем не человек. Нечто огромное, двуногое. Отдаленно оно напоминало Темную лошадку, да только ростом удалось раза в три более и с такой пастью в яйцевидной голове, сразу уходящей в ноги, что становилось ясно — это хищник и рассматривает окружающих он только с позиции сожрать сейчас или оставить на потом. Но самое жуткое — существо тоже заметило Герди и вперило в него свои огромные лягушачьи глаза навыкате. Тот покосился на свой меч, внезапно превратившийся в самоощущении из грозного оружия в бесполезную железку. А потом рванул прочь по улице, в сторону спасительных подъездов. Чуть припоздав, следом устремилось чудовище, раскидывая попавшиеся под ногу автомобили, точно игрушечные.

Беглец с пинка выбил дверь ближайшего подъезда — к его счастью, она была деревянной, хотя остальные имели солидную металлическую защиту от взломов. Далее — по ступенькам вприпрыжку вверх. В спину ударила волна воздуха и дикий рев разъяренного существа, у которого отобрали вкуснейший кусок мяса.

Герди понял, что тварь не сумеет просунуться далее, остановился на втором этаже, переводя дух. Впервые он бежал с такой дикой скоростью. Теперь организм раздирало от выплеснутого в кровь адреналина.

Чудовище еще немного пожамкало пастью, выдрав с корнем дверь. Но пролезть далее ему не удалось. Потоптавшись на месте, оно развернулось, шумно вдохнуло воздух широкими ноздрями… И стремительно понеслось прочь.

А затем раздался дикий женский визг.

«Кому-то не повезло», устало подумал Герди, тяжело опираясь на Амаду. Меч он так и не выбросил по дороге, собираясь, если тварь все же нагонит, хотя бы ткнуть ее напоследок в пасть. Вдруг да поранит.

— Помогите! Да помогите же! — отчетливо прокричала неизвестная. Далее с рычанием отчетливо щелкнула пасть твари, но голос не унимался. Герди сделал еще несколько глубоких вдохов, собираясь с мыслями. Крики продолжались.

Еще немного пометавшись, Герди выругался и нехотя направился к выходу. Посмотреть, кто там так орет.

Чудище пыталось кого-то достать между стеной трансформаторной будки и припаркованным к ней КамАЗом. Собрав последние остатки смелости, Герди ринулся к твари, попутно уговаривая свой трепещущий в страхе организм, что не все так ужасно и если атака не получится, он всегда успеет вернуться с спасительный подъезд. Не добегая пары-тройки метров до морщинистой спины чудовища, подпрыгнул с разбегу и вонзил меч, точно большой кинжал прямо в середину тела. Острейший клинок пробил и толстенную кожу, и плоть существа без особых усилий. Здоровенные ноги-столбы разом подломились, голова, что заменяла и туловище существу, беззвучно опустилась в поисках опоры на кабину КамАЗа, заставив его накрениться. Да так и осталась, замерев, без каких-либо признаков жизни.