Мечи Эглотаура. Книга 1

— Ничего, леди, вам мы тоже нальем.

— Ах, ну тогда ладно. После такого перехода через горы следует хорошенько отдохнуть.

Я просто потерял дар речи от такого заявления. Лем крикнул парнишку, велел ему позаботиться о лошадях и во главе шумной веселой компании ввалился в кабак. Я же, растерявшийся и скорбно молчащий, замыкал шествие.

Внутри было сильно накурено. Посреди небольшого уютного зала освободили от столов пятачок, в котором, используя два стула как подставки для хвоста и ног, развалился Серот. В когтистой лапе своей он держал большую кальянную трубку, на полу стоял замысловатой формы бидон. Серот тряс бидон, шумно вдыхал дым и с шумом же его выдыхал, каждый раз наполняя пространство вокруг себя непроницаемой пеленой. Мне показалось было, что кальян нужно курить не так, но вспоминать дальше не стал, зная уже, что ничего из этого не получится.

Дракоша поднял другую лапу, в которой сжимал большую полупустую бутыль, и помахал нам.

— Ага, вот и Хорыс! И Джжуля! Ба! Кого принесло! Достопоштенный Алкыс Франфариар, наше вам с кисточкой! Ух ты! И Лем с вами! Где вы его откопали, признайтесь?

— Серот, — упрекнул поэт, — я ж только что вышел. Не помнишь, что ли?

— Токо што? Правда? Не. Не помню. А на фиг ты выходил?

— Так Хорс же приехал!

— Ага! Хорыс! Здравствуй, дарагой! Тебе чего-нибудь остренького, национального?

— А кинжял в задницу хоче? — машинально отозвался я. Серот заржал.

— Ага, во! Наш чялавек! Гарячий кров, да!

Дракоша приложился к бутылке и высосал четверть. Рыгнул. Лем едва успел отскочить, как пламя опалило стенку за тем местом, где он только что стоял.

— Серот, алкоголик, бродяга, наркоман, саботажник, террорюга…

— Ага, ну не заводись. Шо я, пошутить не могу?

— За такие шутки в зубах бывают промежутки! И в клыках тоже! — Лем не на шутку взъярился, я еще не видал его таким рассерженным. — Смотреть надо, куда рыгаешь!

— Лем, дружишче, а ты сам смотрышь, кудыть рыгаешь, когдыть рыгаешь?

Лем озадаченно смолк.

— Ага, вот, — захохотал дракоша. — И тя, значить, можжа ошчеломить!

Поэт возмущенно посопел, потом повернулся к нам.

— В последнее время всегда такой, видите? Как кумарить начал, так и не отходит. Раньше-то еще ничего было, терпимо. А нынче… Давайте-ка присядем где-нибудь в уголке, куда его отрыжка не достает. Хозяин уж, — Лем кивнул в сторону стойки, где в углу сжался с вытаращенными глазами тщедушный мужичок, — давно отчаялся угомонить дракона, а стража ленится, все больше на простых обывателях зверствует. Драконы ей не по зубам, даже эльфам, даже такие махонькие, как Серот.

Лем провел нас к столику в самом дальнем углу. Столик, правда, был занят несколькими устрашающего вида верзилами. Я уже навострил было лыжи обратно, но Лем состроил зверскую рожу, пискнул, пшикнул, и верзилы послушно убрались. Мы расселись вокруг стола, причем я усиленно соображал, что такое изобразил Лем, и подействует ли это после некоторой тренировки на других подобных парней, буде встретятся таковые на тесных тропиночках жизни?

— Вот, — заключил Лем, сполоснув стаканы, оставшиеся от громил. Похоже, гигиеной здесь не пахло, а если и пахло, то очень мало. — Давайте спрыснем встречу. — Лем разлил мутную, кажущуюся вязкой жидкость. — За нас, тык скыть. — Поэт поднял стакан.

Спрыснули.

— После первой не закусывают, — сообщил Лем в ответ на наши судорожные подергивания руками по столу в поисках закуски. И снова разлил.

— Куда первая, туда и вторая? — ехидно спросил Алкс. Лем кивнул. — Ладно. Вздрогнули.

Вздрогнули.

— Закуска градус крадет, — изрек Лем очередную мудрость. Наполнил стаканы. — Тбп троицу любит. Давайте обратаем два выпитых стакана.

Обратали. Рука за закуской уже не тянулась. Мозги начали оплывать, Лем стал каким-то квадратным. Я глупо ухмыльнулся.

— Лем, ты че, телевизор много смотрел?

— Не, я рос в ящике из-под него. Мама спрятала туда варенье, а я его нашел. Но сверху упал кактус, и я не смог вылезти. Меня нашли только через десять лет. С тех пор так и хожу.

— Вы о чем? — вяло спросила Жуля.

— У Лема башка квадратная, — пояснил Алкс заплетающимся языком.

— Какая?

— Квадратная. Обычно он притворяется нормальным, но щас у него силушек на енто не хватает. Хорс, хочешь конфетку?

— Ага.

Алкс сунул руку в карман, вытащил шоколадную конфету в обертке, развернул, протянул руку к моему стакану и отпустил. Конфетка шлепнулась в самогон и принялась в нем плавать как заправский ныряльщик.

— Ето че?

— Как че? Конфетка.

— А че она плавает?

— Моя конфетка, че хочу, то и делаю.

— Так ты же мне ее отдал!

— Да? Ну, значит, уже не моя.

Предмет перестал нырять. Я попробовал заставить его это сделать, но безуспешно. Мне надоело, я вытащил конфетку из стакана и съел. Действительно шоколадная. Ладно, не будем о глюках…

Лем привлек наше внимание долгим зычным мычанием.

— М-му-у-у-у! Три — число нечетное. А у нас на Кремауте принято всегда все доводить до четырех. Поехали!

Ну, поехали. И приехали… Вскоре в глазах начало двоиться. Что за черт! Четыре стакана первача — и без закуски. На пустой желудок. Как меня вообще на пол еще не развезло?

Я сполз под стол. Мутило. Похоже, перебрал. Довольная физиономия Лема внезапно оказалась рядом.

— Шо, плохо? На-ко, глотни ишчо, полегчает.

— Клиз-зьму! — взревел я, вскакивая.

Лем потрясенно отшатнулся. Все вытаращили на меня глаза.

— За… Зачем клизму-то? Можно и поблевать, — предложил Алкс. — Тоже должно помочь. Ну… Обычно помогает.

Глаза у меня закатились, и я рухнул на пол…

Наутро я вышел в залу, скверно ругаясь. Настроение было препаршивое, вдобавок ко всему, что произошло, жутко болела голова, мутило, проснулся я в какой-то кишащей клопами кровати в объятиях незнакомой голой девицы, да еще и не помнил, как там оказался. А самое интересное — она была голой, но я-то был одет! Что за ерунда!

Трапезная была почти пуста, если не считать храпящего дракона, который, кажется, так и не сдвинулся с места, даже ноги были закинуты на стулья в том же положении. Да еще Лем сидел за тем же столиком и уплетал какую-то кашу. Я плюхнулся на стул напротив.

— Ну и какого хрена ты меня вчера так напоил? — невежливо поинтересовался я. — Проснулся, понимаешь, невесть где, да еще баба какая-то голая рядом… Что это значит?

Лем аккуратно доел кашу, облизал ложку и внимательно посмотрел на меня. Мои мозги постепенно начинали закипать, а вместе с ними — и я сам.

— Я тебя напоил? По-моему, это ты перебрал. Я всего лишь подливал стаканы. Был бы умным — не пил бы. А насчет бабы… Тут уж не меня спрашивай. Я никого не видел.

— И куда только похмельная бормотуха пошла, — с досадой пробормотал я. Лем неожиданно заинтересовался.