Мечи Эглотаура. Книга 1

Я промолчал. Видимо, не все так просто в мире, и самые отъявленные негодяи на поверку могут оказаться милыми парнями, которых безумствовать заставляют обстоятельства. Я вспомнил Хрома Твоера. Он как раз вписывался в подобное описание.

— Пожалуй, — добавил поэт, — я подам его величеству эльфийскому королю прошение о прощении Анисанера Фирандиля и возвращении ему титулов и званий. Кто знает, быть может, случившееся преподаст генералу хороший урок, и он излечится от болезненной напыщенности.

— Это было бы так великодушно с вашей стороны, — сказала Жуля.

— О, да! — поддержал Алкс.

— Присоединяюсь, — сообщил я после некоторого размышления. Лем, в конце концов, был прав.

— Я всегда прав, — скромно поведал мне поэт, когда я ему это сказал.

Возвращались назад по основной дороге. Стражники, выпучив глаза, пропустили нас и даже не вмешались в наши тяжелые мысли, потрясенные тем, что кто-то сумел проскользнуть мимо них… Настроение было подавленное. Вернулась усталость. Она навалилась на плечи неслыханным грузом, и я с трудом сдерживал желание прямо тут свалиться и заснуть. Сейчас бы прийти, напиться и завалиться… Нет, даже напиваться не надо, прямо так. Все равно, наверное, будет похмелье, после такого-то утреннего возлияния…

— Это побочный эффект, — объяснил Лем, возникнув рядом. — Некоторое время будет мучить, зато потом все пойдет без него. Все зависит от практики. Сейчас тебе надо просто отдохнуть.

— К чему и стремлюсь, — нехотя ответил я, лениво ворочая языком. Глаза слипались, несмотря на ходьбу. Я с трудом удерживал себя в вертикальном положении. Ощущение, словно снова бреду заледенелый по берегу горной реки навстречу судьбе…

Когда дошли, я извинился, миновал гогочущего над очередной шуткой Лема Серота, поднялся наверх, заперся в комнате и повалился на кровать. Раздеться сил уже не хватило. Я даже не осмотрел помещение на предмет присутствия давешней голой бабы, и только понадеялся, что не проснусь в ее объятиях. Это было бы уже слишком.

Глава 16. Видения

— Почему «вырезать сердце ложкой»? Почему не топором или ножом?

— Потому что ложка тупая, дубина!

«Робин Гуд»

Спал я и видел сон.

Странным и жутким образом смешались образы, промелькнувшие передо мной в течение последних дней. Фальшивая сфера превращалась в глумливую физиономию Фирандиля, начинавшего командовать отрядами кагурок, бравших приступом мрачную черную крепость, вздымающую башни аж до облаков. Серьезное и грустное лицо короля появлялось в небе над крепостью, потом высовывалась его же рука, держащая срубленную голову эльфа, лицом похожего на короля. Вместо глаз у головы были уменьшенные копии здания Обсерватории, а изо рта свисал длинный язык, извивающийся подобно змее. Я содрогался от отвращения, и видение менялось.

На этот раз появившаяся сцена была пикантной до того, что я покраснел во сне. Оргия в самом разгаре, участники — королевская чета, Уриэль и Жуля. Я пытался отвести взгляд, но не мог. А когда Жуля подняла взор, я увидел, что у нее нет глаз, а на их месте, месте ноздрей и рта зияют черные провалы, из которых выглядывает Ничто. Лицо девушки внезапно исказилось, поплыло и превратилось в другое; тело вытянулось и покрылось чешуей, изменили форму конечности, отрастили длинные когти; появился хвост. Жуткое чудище взвыло и бросилось на меня. Я запоздало прикрылся рукой, и видение сменилось снова…

Бодун, скачущий верхом на вохепсе, гнался за Алксом на низкорослом коньке. В руке у хозяина Похмелья была знакомая пузатая бутылка. Вохепса забавно подскакивала, издавала недовольные квохчущие звуки и косилась в мою сторону глазом. Бодун заметил меня, что-то приветственно крикнул, махнул бутылью, пролил несколько капель зелья — на земле появились черные жженые пятна, из которых моментально выросли действующие вулканы — и продолжил погоню. Сверху раздался дикий грай, я глянул на шум; птица Рухх гналась за Серотом, летящим как бы небрежно и курящим кальян.

— Вот, не хочешь попробовать? — крикнул он мне.

Но не дождавшись ответа, исчез в пасти громадной птицы. И тут же появился на другом краю неба. Рухх, развернувшись, вновь бросилась в погоню.

Видение опять поменялось.

Снов было много, все они являли какой-то смысл, но какой — я не понимал. Порой сцены повторялись, причем повторялись с абсолютной точностью. Я определенно знаю, что так случалось, ибо сны мои в последнее время совершенно не поддаются обычному объяснению. Равно как и расширенные знания о них. Впрочем, этих знаний не хватало, чтобы постичь смысл видений.

Последним я увидел эльфа, внимательно и грустно изучающего меня. Его голова светящимися, серебристыми, будто бы пульсирующими нитями соединялась с большой прозрачной емкостью, в которой находилось нечто крупное, серое, имеющее многочисленные впадины и бугры. Эта штуковина была неприятной на вид, но я ощутил, как от нее исходит уверенное спокойствие.

— Ждет тебя Хаос, — сказал эльф.

Я понял, что это Оракул.

— Кто?..

— Ждет тебя Хаос, — повторил он. — Се предопределено.

И я проснулся.

Был вечер, голова не болела, никого рядом не было. Я вполне выспался, восстановил силы. Однако проснулся не из-за этого, а потому, что пространство вновь заполнилось еле слышным гулом далекого вулкана. Я полежал, прислушиваясь к звукам, будто они могли что-то сообщить. Гул скоро стих, на несколько мгновений воцарилась тишина, которая затем зазвучала возгласами на улице, бряцанием звонких тарелок в домах по соседству и отдаленным топотом копыт. Мир быстро оправился после очередного предупреждения.

Порыскав по комнате, я нашел вполне цивилизованную ванну, оборудованную стоком и зеркалом. Вода, видимо, закачивалась в баки на крыше, и потому здесь дозволялось вполне свободно ею пользоваться. Такого не сделали в Куз-Кубадах, но оно и понятно — в эльфийском городе гостиницы рангом повыше.

Тут же лежал широкий, но короткий остро наточенный нож. Я побрился, посмотрел в зеркало, едва узнавая собственную гладкую физиономию. Волосы на голове уже отросли достаточно, чтобы принять их за просто очень короткую стрижку. Я несколько раз провел мокрой ладонью по макушке, создал некое подобие «ежика». Наконец, удовлетворившись произведенными изменениями, завершил туалет. Теперь — хоть в высший свет. Шутка, конечно. Кто меня туда пустит?

Я спустился вниз. В трапезной было шумно и людно. Дракон никому не уступал своего места, по-прежнему курил кальян и отпускал различные реплики — порой попадая в тему, но чаще просто так, о совершенно отвлеченных вещах. Очевидно, мысли вслух. Около дальней стены было освобождено место, там собрались музыканты и бряцали что-то веселое. Несколько парочек кружились в танце между столиками, временами нахально наступая на ноги сидящим. Впрочем, никто не обижался. Лем, Алкс и Жуля устроились за столиком в самом лучшем месте — все видно, хорошо слышно и никто не мешает, — и слушали музыку, наблюдали за весельем. Лем заметил меня и замахал рукой, приглашая подсесть. Чуть в стороне отставлена лютня; похоже, поэт сегодня зарабатывает на жизнь. Что-то я раньше у него этого инструмента не замечал. Неужели умеет играть?