Мечи Эглотаура. Книга 1
Шрифт:
— Добр вечер, — сказал я, доставая поблизости свободный стул. Кто-то шумно грохнулся на пол… — Как дела?
— Дела прекрасно, — ответствовал Лем, разливая по стаканам традиционную самогонку. Стаканов уже оказалось четыре, хотя только что стояло три. Из кармана, что ли, вытащил? Фокусник. — А мы уже давно тут. Так что с тебя полагается выпить… Сколько?
— Три, — ответил Алкс.
— Три штрафных. Вот. Это первый. Потом сразу еще два. Давай, с ходу, а то заробеешь.
— Но, господин Лем, — запротестовала Жуля, — ведь и одного много,
— Не беспокойтесь… Жюли, Хорсу всего запаса кабака не хватит, чтобы напиться, поверьте мне.
Лем подмигнул мне, щелкнув пальцем по подбородку. Я вспомнил его наставления о самовнушении. Так. Похоже, придется тренироваться в реальном времени. Я прикрыл глаза и громко произнес… Разумеется, про себя. Но слова неожиданно отдались в пустой голове… В смысле, как будто там действительно было пусто.
«Щас я буду медленно пьянеть. Медленно, учти. Потом, когда скажу, протрезвею. Понял?»
Молчание.
«Понял?!!»
«Да понял, понял!» — отозвался голосок. Я обалдел. Что еще за шутки?
— Это он психологически подготавливается, — добрался до моего сознания голос Лема. Поэт что-то разъяснял Жуле. — Три стакана подряд — действительно тяжелая работа, но наш друг выпьет все и не поморщится. Ну, может, разок…
Я открыл глаза. Передо мной стояли три стакана, выстроенные в ряд. Еще один держал Лем. Он приветственно поднял его.
— Это чтобы тебе скучно не было. Я за компанию.
Лем снова хитро подмигнул. Мне стало дурно и, схватив стакан, я мгновенно опрокинул его в пасть. Едкая жидкость, словно в сток, просто утекла в глотку. С характерным бульканьем… Я поставил стакан, схватил другой и отправил его содержимое следом. Потом решил немного отдышаться.
Жуля и Алкс смотрели на меня вытаращенными глазами. Я огляделся — добрая половина клиентов тоже раскрыла рты. Чтобы не видеть эти ошарашенные рожи, я взял третий стакан и выпил его обычным способом, пытаясь всех таким образом убедить, что им просто почудилось…
— Ч… Что это б-было? — заикаясь, спросил Алкс. Лем расхохотался.
— Как что? Пью я так, — недовольно ответил я.
Кто-то толкнул в плечо. Повернув голову, я увидел Серота.
— Ага, шо, пьянствуем, значить? А мине? Хорыс, блин, литрами потребляет, я тоже хочу. Лемец! Дай… ик… бутылку.
— Какую бутылку? — невинно спросил Лем.
— Как енто какую! Ту самую! Дай, блин, не джадничай!
Лем вздохнул, перегнулся куда-то за стул и вытащил бутыль… Ту самую бутыль, бодуновскую.
— Это что… — спросил я, — она?
— Угу, — сказал Лем. — Только не спрашивай, откуда. Иначе будет очень длинная, грустная и скучная история.
— Ага, у него все иштории длинные и скушные.
— Серот! Иди, пей свой самогон!
— А он не мой. Я его у тя взял. Так шо, ежли будет поганым, не обессудь. Буянить начну.
— Да хороший он, хороший. Трое суток процеживал, успокойся.
— Трое? — взвизгнул Серот. — Ты ж обычно неделями, месяцами! Халтура, значица?
— Нет, просто времени
не хватило. Да успокойся! Иди вон, твое место бугай какой-то оприходовал.— Ага, ну, щас я его…
Неосторожный верзила, развалившийся на стульях Серота, с воплем подскочил и под всеобщий гогот умчался тушить тлеющий зад. Дракоша развалился на полу, по-хозяйски водрузил задние лапы на стулья и принялся выцеживать муть из бутыли.
Происшествие несколько разрядило обстановку. Окружающие захлопнули рты, закатили глаза обратно в глазницы и уже спокойнее взглянули на меня.
— Как это ты, а?
— Ну, — застенчиво произнес я, невинно хлопая ресницами, — долгая практика, большой опыт… Искусство пития, скажем так.
— Какое искусство пития? — спросила Жуля. — Вчера ты пил подобно зеленому юнцу — с соответствующими умением и результатом.
— А я за ночь и утро много чему научился. Ой, не знаешь, сколь много иногда можно узнать и суметь за несколько часов.
— Да-да, все это хорошо, — вступил унявший наконец смех Лем. — Но давайте выпьем, а то меня сейчас опять выступать позовут.
Он достал другую емкость, разлил. Нам с Лемом и Алксом — по полному стакану, Жуле — половинку. И еще я углядел, что содержимое жулиного стакана казалось несколько светлее и чище, чем у нас; похоже, что стараниями Лема Жуля потребляет менее ядреную гадость, нежели мы; это хорошо.
— За искусство, — предложил тост Алкс.
Поддержали единогласно.
Музыканты смолкли. Лем, покряхтывая и ворча, взял лютню и поплелся на сцену, где спешно расчистили место для поэта. Лем по пути достал чью-то посуду, освободил от наличествующего в ней алкоголя, довольно крякнул. Серот попытался поставить подножку — хвостом; ничего не получилось, Лем ловко перешагнул его… Даже не перешагнул, а перешел, наступив при этом одной ногой на кончик. Серот пискнул, но от громкого возмущения удержался. И хорошо, не хватало нам еще тут ругающихся драконов и поэтов.
Лем устроился на стуле, возложил ногу на еще один стул, чем стал похож на дракошу, взял лютню на колени и осторожно коснулся струны. Да, играть он явно не умел. Купил, что ли, инструмент у кого-то?
— Что бы вам такое поведать? Много я знаю баек, сказок и офигений, стихи различные также доступны в моей памяти. Пожалуй, — Лем оглядел собравшуюся компанию, — расскажу стихотворение, называемое длинно и глупо, уже даже и не помню, как, а смысл имеющее самый малый, но как раз подходящий.
Лем взмахнул рукой. Погас свет. Я огляделся — кто-то затушил свечи. Осталось гореть только несколько вокруг поэта, сосредотачивая внимание только на нем.
— Братки слетелись на бухальник.
В натуре весело тут было.
Кому-то смыли матюгальник,
Другому съездили по рылу.
Негромкий гул голосов прошел по публике. Слушатели оценивали замысел, реализацию и исполнение, причем я с некоторым удивлением услышал вполне профессиональные комментарии как в пользу, так и против творения.