Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

— Купите сверчка, — остроумно посоветовал Барбур, — или мышку. Слушайте, в самом деле, за двадцать пять зеленых вы можете купить взрослую мышь.

— Ваша лошадь тоже может умереть, как Гручо, — промолвил Рик, — без предупреждения. Вы придете домой с работы, а она лежит на спине, ножки вверх, как у жука или, как вы сказали, у сверчка.

Он зашагал прочь, сжимая в руке ключ от кара.

— Извините, если обидел вас, — нервно бросил ему вслед Барбур.

Рик Декард в молчании открыл дверцу аэрокара. Ему нечего было сказать соседу. Его мысли были уже заняты работой, предстоящим рабочим днем.

Два

В пустой комнате пустынного гигантского многоэтажного дома, вмещавшего ранее тысячи людей, одинокий телевизор продолжал во всю мощь динамика развлекать пустоту.

До Последней Мировой Войны эта теперь ничейная руина была процветающим, оберегаемым и любимым многими домом.

Здесь располагался пригород Сан–Франциско, до города было рукой подать, особенно на быстром монорельсовом экспрессе.

Тогда весь полуостров пел и вел шумную жизнь, словно дерево, полное птиц, но теперь владельцы дома или умерли, или эмигрировали на одну из планет–колоний. Во–первых, потому, что война обошлась очень дорого, несмотря на храбрые предсказания Пентагона и его самодовольного научного вассала, корпорации Рэнд, которая к тому же находилась неподалеку от этих мест. Как и владельцы квартир, корпорация переехала в другое место, что и к лучшему. Никто по ней не скучал.

Теперь уже никто не помнил, почему началась война и кто победил. Если вообще кто–то победил. Пыль, заразившая всю атмосферу Земли, взялась словно бы ниоткуда. Ведь ни один из военных противников не предполагал, что она может появиться. Сначала, как это ни странно, вымерли совы.

Тогда это казалось почти забавным — толстые, в белом пуху птицы валялись там и тут, во дворах и на улицах.

Обычно они вылетали из своих гнезд только после наступления темноты и редко попадались на глаза людям. В средние века во время эпидемии чумы вымирали крысы. Но новая чума тем не менее спустилась сверху.

За совами последовали остальные птицы, но к тому времени загадка была уже решена. Колонизационная программа потихоньку развивалась еще войны, но теперь, когда солнце больше не сияло над Землей, колонизация вступила в совершенно новую фазу. В связи с этим орудие войны, Синтетический Борец за свободу, было модифицировано.

Способный функционировать в условиях другой планеты, гуманоидный робот — строго говоря, органический андроид — превратился в мобильный вспомогательный движитель всей программы колонизации. По введенному ООН закону каждый эмигрант автоматически становился владельцем андроида или, по его собственному выбору, подтипа андроида К 1990 году разнообразие подтипов превзошло всякое понимание, подобно тому, как расплодились модели автомобилей в Америке в шестидесятых годах.

Это был главный стимул эмиграции — слуга–андроид в качестве пряника и радиоактивные осадки в качестве кнута. ООН позаботилась о том, чтобы эмигрировать стало легко, а оставаться — трудно, если вообще возможно.

Медлить с переселением означало превратиться в класс биологически нечистых, стать угрозой для безупречной наследственности расы. Если на гражданине закреплялся ярлык «специал», он, даже добровольно приняв стерилизацию, уже не считался равным среди равных. Фактически он больше не был частью человечества. И все же то тут, то там некоторые люди отказывались эмигрировать. Это даже для занимавшихся данной проблемой представлялось необъяснимой нелогичностью.

Рассуждая логически, все регуляторы должны были бы уже эмигрировать. Очевидно, даже в искалеченном обличье Земля оставалась слишком привычной, чтобы было легко от нее отказаться.

Или, возможно, эти люди вообразили, что пылевой чехол над планетой постепенно рассосется.

Во всяком случае, тысячи людей продолжали оставаться на Земле. Большая их часть скапливалась в городских районах, где они могли физически ощущать присутствие друг друга и находить в этом поддержку. Это были в общем–то относительно нормальные индивиды.

Но, кроме них, в покинутых городах стали селится всякие странные типы.

Одним из них был Джон Исидор, который как раз теперь брился, а его телевизор в соседней пустой комнате продолжал вопить и стенать в пустоту.

Джон забрел в эти места еще в первые послевоенные дни. В те мрачные времена все пришло в движение. Толпа сорвалась с насиженных мест. Люди в одиночку и группами скитались из одной местности в другую. В этот период радиоактивная пыль выпадала неравномерно. Некоторые штаты были от нее почти свободны, некоторые просто задыхались. Сорванное с насиженных мест население передвигалось в соответствии с перемещением пыли. Этот полуостров к югу от Сан–Франциско был сначала почти свободен от радиации, и очень многие поспешили поселиться здесь. Когда появилась пыль, некоторые умерли, остальные уехали. Джон Р.Исидор остался.

Телевизор не умолкал.

— …воссоздавая безмятежную атмосферу штатов предвоенных дней, штатов на юге страны! В качестве личного слуги или неутомимого помощника в работе сделанный по индивидуальному заказу гуманоидный робот, приспособленный специально для ваших личных уникальных нужд, для вас и только для вас, вручается вам по прибытии совершенно бесплатно. Он полностью отрегулирован в соответствии с вашими указаниями, отданными перед отлетом с Земли. Он станет вашим верным безотказным спутником, будет разделять трудности величайшего и отважнейшего приключения, на которое отважилось человечество за всю историю…

Телевизор продолжал в том же духе без конца.

«Не опоздал ли я на работу?» — думал Исидор, царапая подбородок. У него не было исправных часов. Обычно он сверялся с сигналами по телевизору, но сегодня, судя по всему, был День Межпланетного Обозрения. Во всяком случае, как утверждалось, наступила пятая — или шестая? — годовщина основания новой Америки, главного американского поселения на Марсе. А телевизор Джона Исидора, будучи частично поломанным, принимал только один канал, национализированный правительством в дни войны, да так и оставшийся по сей день.

Оказалось, что Исидор вынужден теперь был слушать официальную программу Вашингтонского правительства, рассказывавшую об успехах колонизации ближайшей к Земле планеты Солнечной системы.

— Послушаем миссис Мегги Клегмен, — предложил Джону диктор на экране.

Но Джон хотел всего лишь узнать, который час. Миссис Клегмен, совсем недавно эмигрировавшая на Марс, в записанном на пленку в Нью–Йорке интервью отвечала на поставленные вопросы.

— Миссис Клегмен, как вы считаете, сильно ли отличается жизнь на зараженной радиацией Земле от жизни здесь, на новой планете, полной всевозможных перспектив?

Последовала пауза. Потом усталый, хриплый голос женщины средних лет проговорил:

— Я думаю, что меня и нашу семью из трех человек больше всего поразило… достоинство.

— Достоинство, миссис Клегмен? — спросил диктор.

— Да, — ответила она. — Это трудно объяснить. Иметь слугу, на которого можно положиться в эти беспокойные времена, я нахожу, что это очень ободряет.

— А на Земле, миссис Клегмен, вы не опасались, что окажетесь в числе классифицируемых как специал?

— О, мы с мужем страшно беспокоились, просто ужасно. Конечно, сейчас, когда мы эмигрировали, все эти волнения позади и, к счастью, навсегда.