Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

— Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, сообщил Картрайт. Он бросил карточки на стол. — Мне нравится на этой станции. Я впервые в жизни нахожусь на отдыхе. Я был бы счастлив отдохнуть и позагорать на солнце. Я старый человек, и я устал.

Бентли вздохнул.

— Кончено, — оповестил Тед. — Он мертв.

— Да, — подтвердил Картрайт. — С этим действительно покончено.

Он поднялся.

— Мы должны пойти посмотреть, как там Рита.

17

Войдя в лазарет, Картрайт и Бентли застали Риту на ногах.

— У меня все хорошо, — сообщила она им приглушенным голосом. — Что нового?

— Веррик мертв, — объявил Бентли.

— Да, — добавил Картрайт. — С этим покончено. — Он подошел к племяннице и обнял ее. — Ты потеряла часть своих волос.

— Они отрастут.

Она, дрожа, присела на столик из сверкающего металла.

— Он действительно мертв? Вы убили его, и вам за это ничего не будет?

— Я на этом потерял только мою карточку.

Картрайт в подробностях рассказал ей все, что случилось.

— В настоящий момент нет больше Ведущего Игру. Им понадобится, по крайней мере, день, чтобы запустить механизмы по новой.

Он хитро улыбнулся:

— Мне нельзя не знать этого. Я над этим достаточно долго работал.

— Трудно поверить, — сказала Рита. — Кажется, что Риз Веррик существовал вечно.

— Однако это правда. Он мертв.

Картрайт вытащил из кармана старую, ободранную записную книжку и что–то в ней отметил.

— Мы разобрались со всем, за исключением Херба Мура. Астронеф еще не сел, и тело Пеллига находится в том же районе, в нескольких сотнях тысяч миль от Диска Пламени.

Немного поколебавшись, Леон добавил:

— На самом деле, если верить Инвик–службе, Мур достиг корабля Престона и проник в него.

Повисло тяжелое молчание.

— Он смог бы разрушить наш астронеф? — спросила Рита.

— Запросто, — подтвердил Бентли. — И заодно добрую часть Диска Пламени.

— Быть может, Джон Престон займется им, — не очень уверенно подсказала Рита.

— То, как развернутся события, зависит от позиции будущего Ведущего Игру, — заметил Бентли. — Надо бы послать команду, чтобы перехватить Мура. Его тело должно прийти в негодность. Мы могли бы его уничтожить.

— Но только не тогда, когда он вошел в контакт с Престоном, — сухо объяснил Картрайт.

— Думаю, что нам надо бы поставить эту проблему перед будущим Ведущим Игру, — настаивал на своем Бентли. — Мур станет угрозой всей системе.

— Это более чем возможно.

— Вы полагаете, что будущий Ведущий Игру будет что–нибудь делать?

— Думаю, да, — сказал Картрайт. — Тем более что вы и есть будущий Ведущий Игру. Если, конечно, у вас все еще сохранилась карточка, которую я вам дал.

Бентли все время держал ее при себе. Он с недоверием вынул ее и повертел перед глазами. Его пальцы так дрожали, что он выронил ее. Тед поспешно наклонился.

— И вы хотите, чтобы я вам поверил?

— Пока нет, но через сутки вы мне поверите.

Бентли осмотрел карточку со всех сторон. Она абсолютно ничем не отличалась от других.

— Как вам удалось заполучить ее?

— Ее владелец уступил мне ее за пять долларов, что было достаточно дорого по тем временам. Я уже забыл его имя.

— И с тех пор вы храните ее?

— Я храню весь пакет. Я перепродал ее вам с потерей для себя, но я должен был быть уверен, что вы ее примете и что эта сделка будет совершенно законна: не подарок и не ссуда, а продажа по всем правилам, как обычно.

— Дайте мне время прийти в себя, — попросил Бентли. Он спрятал карточку в кармам.

— Вы утверждаете, что это правда?

— Да. И не потеряйте ее!

— Так вы открыли метод предсказания! То, что не перестают искать все обитатели системы. И именно таким образом вы стали Ведущим Игру?

— Нет, — ответил Картрайт. — У меня нет никакой формулы. Я не могу предсказать скачки в Игре. Никто этого не может.

— Но у вас же была эта карточка! Вы знали, что она означает!

— Все, что я сделал, — сказал Картрайт, — это проанализировал механизм выбора. В своей жизни я тысячу раз бывал допущен в Центр в Женеве. Поскольку я не мог предсказать скачки, я придумал наилучший способ замены номеров; я упорядочил карточки и теперь девять следующих номеров были номерами девяти имевшихся у меня карточек. Считайте, что я стал Ведущим Игру благодаря моей собственной карточке, а не тем, которые я купил. Мне надо было бы быть осторожнее: если бы у кого–нибудь возникло желание изучить это получше, все мои планы были бы рассмотрены.

— С каких пор вы работаете над этим? — спросил Бентли.

— Со времен своей молодости. Как и все, я хотел найти систему, позволяющую предвидеть скачки Игры. Я изучил все, что было написано о принципе Гейзенберга, о законах случайности. Я стал наладчиком электронной аппаратуры. Мне еще не было сорока, когда я был принят на работу над базовыми контурами в Женеве. Тогда я считал, что это невозможно предвидеть. Все подчиняется принципу неопределенности. Движение субатомных частиц, определяющих скачки, не может быть рассчитано людьми.

— Честно ли это было? — поинтересовался Бентли. — Это против всяких правил.

— Я играл в эту Игру много лет, — продолжал Картрайт. — Многие играют в нее всю жизнь. Потом я сообразил, что правила таковы, что я не могу выиграть. Кто стал бы в такой ситуации продолжать? Мы ставим против банка, и банк всегда выигрывает.

— Это верно, — согласился Бентли, — какой смысл играть, если Игра передергивается? Но каков ваш ответ? Что делать, когда замечаешь, что Игра такова, что в ней нельзя выиграть?

— Делать то, что сделал я: создавать новые правила и следовать им. Правила, дающие равные шансы для всех играющих, то, чего нет в случае с Минимаксом. Итак, я задался вопросом, какие же правила были бы наилучшими. Я работал над тем, чтобы выработать и изучить их, а затем я руководствовался ими, словно они уже были в силе. — Помолчав, Леон добавил: — И я стал членом Общества престонистов.

— Почему?

— Потому что Престон тоже понимал, что происходит, и, как и я, желал Игры, в которой каждый имеет шанс выиграть. Разумеется, я не склонен к тому, чтобы делить выигрыш на равные части для всех игроков, находящихся к концу Игры в равных условиях, но я считаю, что каждый должен иметь шанс выиграть.