Мед.ведь.ма

Мимо проплыла патрульная лодка, не обратившая особого внимания на катерок с местными надписями. Навстречу то и дело попадались яхты, катера и теплоходики. Большие корабли, грузовые, тучные, сонно обездвижились в затонах и у пристаней. Чонгук зорким глазом углядел на приличном расстоянии военные фрегаты и авианосец. Вот туда им не надо. Пора найти кусочек пространства, чтобы дождаться Хосока.

Примкнув к схожим по габаритам с ними лодочкам, у самых оживлённых грузовых доков, Чонгук на безупречном путунхуа разговорился с мужичком, пришвартовавшимся по соседству. Дохи с непреднамеренной ритмичностью вздыхала в ожидании и бездействии, Ви спрыгнул на причал, чтобы закурить. Чживон сутуло сидел и смотрел под ноги. Джей-Хоуп появился где-то через полчаса, и сразу узнать его было трудно. На нём был бушлат таможенного сотрудника, тёмно-синий, на погонах по майорской звезде, на плечах шевроны, со скрещенными ключом и кадуцеем, как и полагается любому таможеннику. Из-под козырька все пришвартованные лодки осматривал до дрожи официальный и мерзкий взор инспектора, от которого поспешило отчалить в неизвестном направлении два катера. Хосок дошёл до своей компании и на всё том же путунхуа, без акцента, так бегло и живо, будто на родном, велел им готовить документы и идти за ним. Дохи удивлялась до чего уверенно и гладко играет мужчина свою роль. Она вспомнила, как глазела на него недолго когда-то, и даже жар пробежал по щекам. Чживон шёл с ней рядом, и тоже, нехотя, восхищался умением этого человека перестраиваться, включаться в игру, лицедействовать.

Поглядывая на погоны Хосока, изредка встречавшиеся военные отпускали в его сторону воинское приветствие. В сопровождении этого шаосяо*** все быстро и без проблем покинули территорию порта.

— Нам нужно успеть на станцию, около одиннадцати отправляется поезд до Цзинаня, за нами два купе, — посмотрев на наручные часы, неизвестно откуда взявшиеся, сказал Хоуп. — Погнали.

До вокзала было близко, они не опоздали, прибыли заранее, успев спокойно занять свои места. Бобби, оказавшись в поезде, смекнул, что их с Дохи вдвоём не оставят. Купе на четыре места, и двое из трёх его «сопровождающих» будут спать с ними. Понимая, кто тут главный, Чживон отвел в сторону Хоупа.

— Слушай, Дохи будет неудобно, вы не могли бы все переночевать в другом купе?

— И оставить тебя без присмотра? — прямо, без подначивания, рассудительно ответил Хосок. — Нет, не могли бы. Никто не собирается подглядывать за твоей девушкой, и приставать к ней тем более. Если она смущается, то может одну ночь поспать не раздеваясь. Если ты хочешь срочно заняться сексом — тоже одну ночку перебьёшься. — Бобби отвернулся, возвращаясь к Дохи. Секс! Знали бы они, что между ними ничего не было… Но им этого знать не нужно. Чживон понятия не имел, как перейти к сексу с Дохи. Он хотел бы, но это был первый и единственный в его жизни случай, когда он боялся: боялся обидеть, напугать, не угодить, разочаровать. Он же первый! Должен быть первым. Может, чтобы не упустить первое место в очередной раз, он и бродит так неотступно, и охраняет так ревниво? У этого Чонгука слишком загребущие глазёнки. А Ви — завуалированный, омут ходячий, чего в его голове творится? Женатые вообще никогда не упускают случаев сходить налево.

— Ребят, вы пять минут не постоите в коридоре? — попросила Дохи, достав из рюкзака пижаму. Поезд должен был идти всю ночь. — Я быстренько переоденусь.

Чонгук послушно кивнул и вышел, Хоуп, ещё не вошедший до конца, прекратил движение и удалился, Бобби начал уходить, когда заметил, что Тэхён, возясь в телефоне, продолжает сидеть на нижней полке.

— Эй, тебя тоже касается! — грубее, чем рассчитывал, бросил Чживон. Тэхён поднял взгляд, ища причину возмущения.

— Я переодеться хочу, — повторила для него Дохи. Ви секунд пять переваривал, затем открыл рот, закивал мелко и встал.

Бывший наёмник подвинулся в проходе, чтобы тот покинул купе. Он ещё два года назад отметил, что паренёк какой-то тёпленький, но теперь понять не мог, прикидывается он или в самом деле пришибленный.

— Ну, как тебе мои товарищи? — на этот раз сделав ударение на слове «товарищи», задал вопрос Бобби.

— Ничего, пока нареканий нет. С Ви мы подружились, кажется. Правда, я ни на грамм его не поняла, но мы подружились.

— Как же ты делаешь вывод, если не поняла его? — Чживон присел с краю. Дохи грозно свела брови.

— Бобби!

— Что?

— Вообще-то, просьба выйти касалась всех.

— И меня? — удивился он.

— И тебя. Я что, по-твоему, профура из твоих бывших? — Бобби поднялся, не споря больше.

— Извини, нет, конечно. — И он тоже вышел в коридор. Хосок стоял у окна. Поезд тронулся, разгоняясь, железная дорога застучала, постоянно напоминая о том, что они куда-то стремятся и движутся. Эвр подошёл к золотому. — Ты долго этому учился?

— Чему?

— Так умело прикидываться кем бы то ни было.

— Да нет, от природы обманщик.

— Ты сегодня не спал похоже вообще?

— Скоро лягу.

Чживон хотел отойти, но, зацепившийся какой-то мыслью, остался ещё ненадолго.

— Знаешь… ты мне всегда нравился. Даже когда морду мне разбил.

— Я не могу сказать в ответ того же. Джинни мне как сестра, ты её круто мог обидеть. Я не говорю уже об Элии…

— Я знаю, не объясняй. Мне действительно сейчас тяжело осознавать свой поступок, мне мерзко от него. У тебя бывало такое, что дошло через какое-то время? Тупил, и вдруг понял. Не знаю, повзрослел, или прозрел, как назвать-то…

Хосок попытался прокрутить все свои ратные подвиги. Нет, он никогда не шёл против своей совести, убивал только обоснованно, карал за дурные дела, лгал ворам и убийцам. Может, он ещё не повзрослел? Отец ему всегда так и говорит, что у него до сих пор детство в жопе играет. Если перед кем-то Хоупу и было стыдно, то перед Ханой, которой он никак не мог уделить должного внимания, для которой никак не мог стать примерным мужем. Но как? Как, с его подпольной деятельностью, с его долгом золотого? Он исправляется, как может. Не ходит в бордель, не изменяет жене, не напивается. Но как не летать по миру, спасая его и попавших в беду людей? Как не ходить в спортзал и не ездить на соревнования по боевым искусствам, чтобы не терять форму? Как не бросаться на помощь друзьям? Хана, бедная, маленькая Хана, сумеет ли она понять, если рассказать ей? Хосок не хотел класть на эти слабые и тонкие плечи такой груз, такую информацию. Она не та, которую стоит посвещать. Это с Нури можно было делиться всем… Хосок тряхнул головой, забывая о Нури.

— Ошибки совершают все, Эвр, а вот стараются исправить их только достойные.

— Не называй меня больше Эвром, я уже не наёмник. Для братства я умер, туда мне обратного пути нет.

— Кто же ты теперь? Дракон?

— А кто вы? — Хоуп не дёрнулся ни одной мышцей на лице. — Кто у вас главный? Ю Ёндже?

— У нас нет главных.

— Каждый сам за себя?

— У нас никто не за себя.

— Да что ж вы за черти такие? — Дверь купе открылась, оттуда высунулась Дохи.

— Я всё. Можете заходить.

Бобби переглянулся с Хосоком ещё раз. Но диалог, очевидно, был завершен.

Тэхёну не спалось. Он лежал под полкой, на которой спал Чживон. На другой верхней полке спала Дохи, под ней — Чонгук. Хоуп ушёл в соседнее купе. Стук колёс отбивал пульс поезда. Километры неощутимо неслись, и Ви не мог не думать о том, что они несут его к Элии. Должен же рано или поздно настать момент, когда они вновь встретятся? Нельзя же вот так потеряться от скряжистой и завистливой руки злого рока, и уже никогда это не исправить! Внешне безмятежный, в душе Тэхён нервничал сильно, поэтому курил чаще обычного. В этот раз он тоже поднялся, не сумев перебороть чувства и мысли, взаимосвязанные, хороводом подталкивающие друг друга, оттого носящиеся всё быстрее, выбивающие искру.

Уйдя в тамбур, Ви закурил, уставился в стекло. Горел свет, и в отражении он видел только себя и красный огонёк сигареты. Легче не стало. Захотелось выписаться, любовные строки так и посыпались из головы, хотя Ви уже давно не конспектировал свои стишки. Он сунул руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда свернутый листок. Развернул. Портрет Элии, один из самых удачных, похожих на неё. Поискав во всех карманах карандаш, Тэхён обнаружил коротенький огрызок. Приложив листок к стеклу, он начал выводить на обратной стороне портрета: