Мед.ведь.ма

Электричка мчала до Ансана, в округе которого находился остров Тэбудо с удобными бухтами. Ближе была береговая линия между Инчхоном и Сихыном, но там и береговая охрана Кореи курсировала, и всё на виду, почти всё побережье вдоль широкой магистрали, ни одного притаившегося закутка. У Тэбудо таковые были, из-за чего отплытие до Циндао — китайского города-порта, запланировали оттуда.

В транспорте было намного теплее, чем на улице, а поскольку ехать приходилось не пять минут, а значительно дольше, все временно поснимали с себя верхнюю одежду. Дохи размотала свой шарф, сняла шапку, расстегнула пуховик. Чонгук поглядывал на неё через проход. Если бы он увидел эту девушку сразу, вот так, обозримую, возможно, отметил бы её недостатки, круглые щёки, невыразительные черты и безвкусные, словно призванные подчеркивать непривлекательность, свитер и тёплые брюки. Но сначала услышав Дохи и пообщавшись с ней, Чонгук заметил только хорошее, неуловимое очарование, жизнерадостность и бьющий фонтаном оптимизм.

Студентка угнездилась на соседнем с Бобби сидении. Когда они оказались вот так близко, без дополнительных дел: ходьбы, спешки, сборов, то уже не решились взяться за руки. При этом Чживону было более неловко, чем Дохи, и её это порядочно забавляло. Она наклонилась в его сторону, чтобы тихо спросить на ухо:

— А в процессе передвижения мы с тобой вместе спать будем?

— Что? — расслышал, но зачем-то переспросил бывший наёмник. Дохи знала, что он понял вопрос, и с задиристой, дразнящей ухмылкой ждала реакции. — Я… ну… Если тебя не смутит находиться со мной в одном номере, или комнате, если придётся…

— А приставать не будешь?

— Ты же знаешь, если не захочешь — я не приближусь. — Бобби подумал о своей руке, которую девушка до сих пор не видела. Насколько вызовет в ней отвращение это зрелище? Ему бы не хотелось торопиться с тем, чтобы остаться вдвоём и раздеваться, он бы хотел получить какую-то гарантию, доказательство того, что он ей не будет противен.

— Если не будешь приставать — я пойду к твоим товарищам, поди они посмелее будут.

— Дохи, — скрипнул зубами Чживон. — Не шути так, иначе в наших с товарищами рядах случится разлад.

— Они тебе и так не товарищи, — посерьёзнела студентка, — я может и круглая, но не дура, Бобби. Вы с ними вообще из разных миров, с разных орбит. — Эвр помрачнел, ничего не комментируя. — Ты им задолжал денег?

— Нет.

— А чего тогда? Они тебе угрожают? Чем?

— Всё в порядке, Дохи, у нас с ними просто общие дела.

— Но ты же им что-то сделал? Я вижу, как на тебя косятся те двое, которые представились Ви и Чонгуком.

— Я… много чего нехорошего делал раньше, и много кому. — Дохи хотела снова открыть рот, но Бобби отвернулся к проходу, начав вертеть головой: — Я бы выпил чего-нибудь.

— Это электричка, а не самолёт, тут не разносят, — улыбнулась девушка, и Чживон, не сумев воспротивиться щебечущему зову сердца, улыбнулся ей в ответ.

— Я не буду при тебе пить, в любом случае.

— Ой, а то я тебя пьяным не видела! — Бобби припомнил. Квартира Чжунэ, ночь аварии на мосту.

— То было принято, как лекарство. То не считается.

— Но ты всё равно был хороший, и лишнего себе не позволял. Ты нормальный, даже бухой. — Два года назад, когда он тащил Джиёну Элию, он не был нормальным, когда напился. Он был скотом два года назад, и до этого, и иногда позже того случая, он напивался для храбрости, бравады и подвигов, чтобы расслабиться и одуреть, чтобы кайфовать, ни о чем не думать, терзал чувства женщин, уничтожал их морально, намеренно, если таков был заказ, или невольно, не считаясь с жертвами — побочными результатами его деятельности.

— Я говнарь, когда нажрусь, Хомячок.

— Ты просто ещё меня пьяной не видел. — Брови Чживона приподнялись.

— Опасная?

— Как снежный ком. Качусь по наклонной и утягиваю всех за собой.

— Фантазёрка, — всё-таки взял её руку в свою Бобби и, наклонившись, поцеловал в висок. — Как я жил без тебя раньше?

— Знамо как — хреново. Считал Биая крутым чуваком, тусил с ним и прожигал жизнь.

— Разве ты сама не считала Биая крутым чуваком?

— У нас с тобой одинаковые ошибки в прошлом, это нас сближает, — заговорщически пробормотала Дохи.

— Он и на самом деле отличный. Ты его просто не знаешь…

— Мне достаточно видеть, во что превратилась Хёна, которая его явно знает лучше, чем я. Интересно, мужчины всегда плохо влияют на женщин? Вы способны пробудить в нас доброе и светлое, а не порочное и ужасное? — Чживон вновь окунулся в видение, хотя уже не далёкое. Глаза Элии, глядящей на него из маяка. Воплощенная ненависть, желание смерти, жутчайшая бездна пустоты и холода, и при этом сжигающая ярость. Это пробудил он, это сделал он. Ему за это вернули из тюрьмы брата. Так устроен этот свет, что жизнь меняется на жизнь, а спасение приходит только тогда, когда произведена равноценная погибель. Иногда трудно выбрать, а иногда выбора и нет. Был ли у него, Бобби, выбор не делать этого с Элией тогда? Мог бы он иначе освободить Тэяна из-за решётки? Никогда прежде не сокрушался он о том, что уже совершено. И как тяжко и паршиво не уметь отбиваться теперь от подобных раскаяний.

Темнота начала рассеиваться, когда молодые люди добрались до крошечного залива, где был припрятан катер. Там ждал свой человек, принявшийся объяснять по карте, врученной Хоупу, как именно лучше плыть, чтобы не нарваться на неприятности в море. Не только таможня или охрана могли мешать, но и погода. Жёлтое море не замерзало в декабре, как и все солёные моря, но на самом его севере, где процент пресной воды увеличивался вместе с усиливающимися морозами, льды иногда образовывались и держались до самой весны.

— Пересечь такое пространство на таком катерочке! — позёвывая, перетаптывалась Дохи. Розовато-голубые отсветы выползали оттуда, где просыпалось солнце, будто кто-то зажёг конфорку там, за горизонтом. На камнях и песке снег не лежал, но подальше, на спуске к бухте, земля и пожухлая трава покрылись беловатым налётом инея. Ни одного кафе ещё не открылось, и Бобби не смог купить Дохи горячего кофе, но девушка покачала головой: — Ерунда, я способна не умереть от голода, если не позавтракаю. Или ты беспокоишься, что я начну вас есть по одному, пока не доплывём до Китая?

— Хомячок, перестань, ты же знаешь, я не считаю тебя толстой и прожорливой.

— Пора бы научиться смотреть в лицо фактам. — Чживон подошёл и, обняв её сзади, опустил губы к самому уху:

— Я люблю тебя. Вот единственный факт, который я знаю.

— Ладно уж… — покраснела Дохи, растерявшись. Когда-нибудь она привыкнет к тому, что способна нравиться? — У меня бабушка из Тэбудо. В детстве я часто тут бывала. В местных ресторанах шикарно готовят всякую морскую живность, осьминогов, морской огурец. И рыба тут — вкуснятина!

— Эй, давайте забираться! — окликнул их Хосок. Все погрузились в катер.

Переплыть Жёлтое море зимой на мелком судёнышке было трудно, нужны сноровка и сила, но и того, и другого у Хоупа было достаточно, тем более, ему помогали Чонгук и Ви, чуть менее опытные, и всё же умелые золотые. Холод быстро отшиб ассоциации с не давнишней попыткой оседлать Сингапурский пролив и взять штурмом маяк. Здесь не было грозы и дождя, но сам сырой и студёный воздух, наполнявшийся брызгами и солью, пронизывал до костей.