Мед.ведь.ма
Шрифт:
Я бездонную муку печальной души
Изливаю напрасно в длину этих строк.
Я любовь потерял в бессловесной тиши,
А теперь море слов, что не вырвались в срок.
Я не знал, не умел о любви говорить,
Лишь неловкие фразы и мог выдавать.
Но теперь! Молча просто преступно любить.
Жаль, что поздно приходится это понять.
И боюсь, повстречавшись с тобою опять,
Я забуду всё то, что сказать был готов…
Тэхён застопорился. Он никак не мог закончить две строчки. Но твёрдо намеревался завершить четверостишие словом «любовь». Но что-то там должно быть ещё красивое, искреннее, просящее прощение за ту ложь, которую наплёл Элии два года назад. Прикинуться духом! До сих пор стыдно.
— Ви? — Парень спешно сложил
— Ага.
— Мне тоже. — Разметав перед собой остатки дыма от сигареты Тэхёна, Чонгук прислонился к окну плечом. — Я присматриваюсь к Дохи и понимаю, что Эвр её не заслуживает.
— А кого он заслуживает? — хмыкнул Ви.
— Какой-нибудь шлюхи, которых всегда куча вьётся у драконов и любых мафиози. Суть не в этом. Дохи наивная девчонка, это заметно. Эвр её испоганит.
— Она бойкая, выглядит той, что способна за себя постоять.
— Я и не говорю, что она доверчивая, как Элия. Нет, не настолько наивная. Но она не знает, с кем связалась, она не знает всей правды. Ей следовало бы быть в курсе, кто её возлюбленный.
— И ты хочешь ей рассказать о том, что именно натворил Чживон? Чем он занимался?
— Мне кажется, это было бы справедливым. Пусть будет настороже. Пусть будет внимательнее.
— Пусть сомневается в людях и не доверяет тому, кого полюбила?
— Если бы Элия не доверяла, не была такой простофилей, она была бы с нами! Мозги должны уметь мыслить критически. — Ви вдумался, достал ещё одну сигарету и, засмолив по новой, слегка зажмурился от табачного дыма.
— Мы хотим трезвомыслящих, рассудительных людей, чтобы критически разбирали то и это, сомневались и анализировали. Но как только дело касается нас, когда мы встречаем человека для себя, мы хотим, чтобы он доверял нам безоговорочно, и смертельно оскорбляемся на подозрительность. Чонгук, люди не могут скептично глядеть на мир, а потом превращаться в невинных овечек, полагающихся во всём на близких. Если девушка начнёт сомневаться, то она уже не сумеет перестать этого делать. Вся её жизнь будет в мучительных сомнениях, в ощущении лжи и вранья. Сомневаться научить можно, безотчётно верить — вряд ли. — Глубоко затянувшись, Ви затушил сигарету недокуренной. — Оставь Дохи в покое. Пусть она будет наивной столько, сколько сумеет быть таковой. Ты считаешь, что Элия была дурочкой, потому что доверяла всем и каждому? Покажи мне ещё таких людей, Чонгук, покажи, как много таких осталось? Ты? Может быть, я? Может быть наши девчонки в «Пятнице», к которым ты таскаешься? Даже школьницы переходят в среднюю школу с мыслями о деньгах, карьере и том, как подставить одноклассниц, чтобы стать королевой школы, лучшей ученицей. Какого черта ты хочешь продолжать эту чуму недоверия?
— Я всего лишь волнуюсь за Дохи.
— Ну, так помоги ей сохранить её жизнерадостность, а не убивай мечты. Пойми, самое страшное, что мы сделали с Элией — это не то, что позволили забрать её у нас, а то, что позволили ей разочароваться. — Тэхёну без подробностей рассказали о том, что стало известно о ведьме, и он, тоньше чувствующий эту тибетскую пророчицу, представлял, какой сумрак царит в её душе. Похлопав по плечу друга, он ушел пытаться уснуть. Как и Хосок, он не ложился за сутки ни на минуту.
Чонгук постоял какое-то время, обдумывая то, о чём они с Тэхёном побеседовали. Трудно было не согласиться, но и соглашаться не легче. В тамбур просачивался холодный воздух, и долго стоять в нём без дела не было приятным. Золотой вышел и пошёл по коридору в купе, когда из него, сонная, выползла Дохи. Потянувшись и прикрыв за собой дверцу, она вздрогнула, проморгав приближение Чонгука.
— Я это… в туалет, — поправляя механически тёплую пижаму, не сдвигалась с места девушка. Парень перед ней был в обтягивающей белой футболке, такой же красивый фигурой, как Бобби, такой же накачанный. — Ты тоже куришь?
— Нет, болтали с Ви.
— Я думала, вы устанете после такой беготни, откуда только силы черпаете? Я вроде поспала утром, но вырубилась, как затравленный
барсук, ей-богу.— Мы привычные к такому образу жизни.
— Не позавидуешь… — Дверца опять отъехала в сторону и на пороге возник угрюмый Чживон. Дохи опомнилась и повторила: — Я это… в туалет встала.
— Покараулить? — предложил Бобби.
— Не надо, я быстро, — заверила студентка и унеслась. Бывший вольный брат положил тяжёлый взгляд на Чонгука, казалось, он пытается задушить этим взглядом:
— Только попробуй к ней клинья подбивать, гадёныш, я тебе суставы вырву.
— О, узнаю Эвра, наёмники бывшими не бывают, да?
— Я тебя предупредил! Попытаешься отомстить мне за Элию через Дохи — прикончу!
— Ты меня с собой не путай, — подался к нему ближе Чонгук, процедив сквозь зубы: — Мразотные методы применяют только твари, вроде тебя. Мстить тебе через ни в чем не виноватую девчонку? Это могло прийти в голову только тебе. — Оттолкнув его с прохода, Чонгук улёгся на своё место. Да, когда-то у него была идея о том, что можно было бы отомстить Эвру, будь у него девица… и вот она, есть. Да только совсем не такая, какую предполагал увидеть Чонгук. И почему-то у него на душе стало спокойнее и приятнее от того, что он, золотой, всё-таки не опустился до поведения наёмника.
_____________________
Примечания:
* аукционный дом, где продают самые дорогие антиквариаты в мире
** Даган — старый порт в Циндао, сейчас там, в основном, производят перевалку стали, оксида алюминия, бокситов, удобрений, металлической руды, угля, зерна, также размещается военно-морской флот КНР (одно из трёх отделений, Северный штаб)
*** шаосяо — звание майора в КНР
Опять в Шаньси
Движение не отклонялось от северо-западного направления. Утром, прежде чем сойти на перрон по прибытию в Цзинань, Хосок с Чонгуком, толкаясь в туалете поезда, бреясь, чистя зубы и протирая лица холодной водой, разговорились о своих спутниках — Эвре и Дохи, и младший поделился выводом, к которому они пришли вместе с Ви (тот, тем временем, как обычно, дымил в тамбуре), о том, что девушке стоит оставаться в неведении, что лучше сохранить её наивность, прикладывая собственные усилия для её безопасности, чем возлагая необходимость защиты от Чживона на неё саму. Хоуп согласился с этим, крепко задумавшись и над своей семейной ситуацией. Так всё-таки, Хану не стоит посвящать в золотые секреты? Всё-таки, иногда лучше для душевного спокойствия не дарить смятение ненужной информацией. Что даст Хане известность о приключениях мужа? Новые тревоги и страх? Могла ли она проникнуться тем, чем занимались золотые, и разделить идеалы воинов?
Из Шаньдуна, через Хэбэй, маленький отряд под предводительством наследника миллионов ювелира Чона приближался к Шаньси. До провинции, где правила уникальная для Азии мафиозная группировка — состоящая из женщин, оставались ещё долгие часы пути, преодолеваемые на перекладных, на такси и автобусах. Равнинно-низменная часть страны отходила, отступала и возвышалась, росла, начиная морщиться, образовывать складки. Шаньси почти полностью состояла из горных хребтов и перевалов, пугающих на резких кручах и нелюдимых зимой. Только большие города располагались в долинах и на разглаженных местностях, но Бобби сказал, что им нужно севернее, в небольшое поселение в предгорье, где у него проживает единственная знакомая, с которой он может поговорить. Вариантов у золотых и не было, потому что они в Шаньси не знали ровным счётом никого.
Сделав остановку в Шицзячжуане для быстрого обеда, пятёрка вошла в придорожное кафе. Остро-пряные ароматы манили ещё с улицы, на которую выливались из открытых, несмотря на холод, дверей. Температура чуть выше ноля градусов позволяла грязно смешиваться лужам и снегу. Вдоль этих неопрятностей улицы охапкой сгрудились закусочные с пластиковыми стульчиками, здоровенными, по пояс, баками, томившими первые блюда, с поджаривающими на тяжёлых сковородах лапшу хозяевами, и готовившими еду и обслуживающими посетителей в роли официантов.