Медиареальность

Но и вне феноменов, относимых к инскрипции, один и тот же текст художественного произведения (например, стихи немецкого менестреля Вальтера фон Фогельвайде (Walther von der Vogelweide – ок. 1170 – ок. 1230), написанные на пергаменте от руки, с цветными иллюстрациями; или сочинения, опубликованные в старопечатных книгах, или же на вторичной бумаге для карманного издания) читаются и воспринимаются по-разному. Равно как и музыкальная пьеса, сыгранная оркестром до эры записывающих устройств, на виниловой пластинке, на CD-диске, будет услышана и воспринята по-разному. 85

85

Приведу соображения Ильи Кухаренко о специфической тактильности старых медианосителей: «Я, как бывший обладатель довольно большой виниловой фонотеки, собранной еще в советские и перестроечные времена, думаю, что многие заявления аудиофилов про то, что одна и та же запись звучит на виниле лучше, чем записанная на CD, на самом деле, – лишь тоска по тому внимательному тактильному общению, которое требовалось в виниловую эру. Ты брал конверт, нюхал клееный корешок (в моем случае, это почти всегда были коробки с классикой), доставал пластинку в целлофане или полиэтилене (лучше в целлофане – он хрустел), аккуратно растопырив пальцы, чтобы попасть на сердцевину, не задев дорожек, ставил диск на круг, а потом бархоткой вел от края к середине – так по правилам, и заканчивал ритуал тем, что недрогнувшей рукой ставил иголку на то место, которое хотел послушать. И ощущение того, что каждое следующее прослушивание немного убивает пластинку, лишь добавляло сладости. В аудиоиндустрии уже придумана новая тактильность – будь-то книги-альбомы под формат винила, или тактильное колечко айпода» (Электронный ресурс:mment:163622 (19:58. 24.07.10) (дата обращения: 10.08.2012)).

Последовательность ритуальных действий, воскрешающая архаическую связь человека с предметами через запах, тактильность, звук, визуальный образ, в совокупном единстве заставляла делать остановку, паузу, рефлексивный акт (иное название – культурное усилие), вводя человека в состояние подобное тому, которое он испытывал во время жертвоприношения, и придавая особую ценность переживаемому моменту. Когда же для прослушивания цифровой записи мы «просто» нажимаем на кнопки, тогда мы утрачиваем ритуальную серьезность переживания момента и всю исключительность ситуации, если же при этом вспомнить время только живого звучания музыки, время до ее записи, которое неизвестно повторится, а может и не повторится никогда, то роль посредника становится все более важной. Решительно отсекая напрашивающиеся к случаю примеры, сделаем вывод: медиа всегда входит в образ и сообщение того, что оно доносит. Превращенная форма медиа предстает в качестве «прозрачного» и «отсутствующего» посредника, присутствует всегда и в любом сообщении, и в любой общности. Достоверность образа и, следовательно, его ценность и цена определяются достоверностью его носителя: картины, скульптуры, антикварной вещи (оригинал это, или нет), балета (модернизация это, или нет), собора (новодел это, или нет), фотографии (винтажна она или нет). В мире репродукций, симуляций и подмены растет в цене уникальность, рукотворность и оригинальность произведения.

Литература

1. Шустерман Р. Прагматическая эстетика. Живая красота, переосмысление искусства. М.: Канон+; РООИ «Реабилитация», 2012.

2. Figal G. Erscheinungsdinge. "Asthetik als Ph"onomenologie. T"ubingen: Mohr Siebeck, 2010

В. В. Савчук

Визуальная экология

Конец ХХ – начало ХХI вв. символизируется массовым распространением визуальной культуры, что дало повод исследователям современности назвать нашу эпоху «цивилизацией образа», 86 а ситуацию в культуре – «иконическим поворотом», 87 который характеризуется смещением онтологической проблематики к анализу визуальных образов. То, что видит человек, что окружает его повсеместно, на что он не может не смотреть, то становится его внутренним Я, выражается в коммуникации с другими, является образом реальности.

86

Вирильо П. Машина зрения / Пер. с фр. А. С. Шестакова; под ред. В. Ю. Быстрова. СПб.: Наука, 2004.

87

Boehm G. Wiederkehr der Bilder // Was ist ein Bild / Hrsg. von G. Boehm. M"unchen: W. Fink, 1994. S. 11–38.; Mitchell W. J. T. The Pictorial Turn // Picture Theory. Essays on Verbal and Visual Representation. Chicago; London: The University of Chicago Press, 1994. P. 11–34.

Следует отметить многообразие дискурса о визуальности, которое демонстрируют современные исследовательские центры. Национальный швейцарский исследовательский центр визуальной критики Eikones под руководством философа и теоретика искусства Готфрида Бёма разрабатывает тему власти и значения образа в ситуации иконического поворота. 88 Чикагский специалист в области визуальных медиа Уильям Митчелл развивает междисциплинарный проект теории образа, фокусируясь преимущественно на социально-политических аспектах восприятия образных объектов. 89 Институт искусств и медиа Потсдамского университета под руководством медиафилософа Дите-ра Мерша занимается проблематикой визуального образа в контексте прояснения границ видимого и невидимого. 90 «Центр исследований семиотики культуры и медиа» (Сан-Паулу, Бразилия) и его руководитель профессор Норвал Байтелло-мл. рассматривают проблему образов-антропофагов, характерную для массмедийного общества потребления. 91 Тема взгляда и воображения не сходит с повестки дня в междисциплинарном центре исторической антропологии, руководимом профессором Кристофом Вульфом из Свободного университета Берлина. 92 Ситуации господства визуального образа и выработка методов рефлексии медиакультуры являются постоянным предметом дискуссий и научных презентаций на регулярно функционирующем семинаре «Визуальные практики» Института философии Санкт-Петербургского государственного университета. 93

88

Boehm G. Wie Bilder Sinn erzeugen: Die Macht des Zeigens. Berlin: Berlin University Press, 2007.

89

Mitchell W. J. T. What do Pictures Want? The Lives and Loves of Images. Chicago; London: The University of Chicago Press, 2005.

90

Mersch D. Was sich zeigt. Materialit"at, Pr"asenz, Ereignis. M"unchen: W. Fink, 2002.

91

Baitello Jr. N. A Era da Iconofagia: Ensaios de comunicac~ao e cultura. S~ao Paulo: Hacker Editores, 2005.

92

Wulf Ch. Anthropology: A Continental Perspective. Chicago: University of Chicago Press, 2013.

93

См. сайт Центра медиафилософии раздел визуальные практики http://mediaphilosophy.ru/events/visualpractices28092017/

Исследования визуальных и медиальных сред представляют собой одну из наиболее продуктивных форм теоретического осмысления динамических трансформаций, происходящих в культуре. К таким трансформациям относится прежде всего изменение чувственного восприятия в медиареальности: зрительное восприятие, социальная коммуникация, формирование идентичности и самосознания личности в целом сегодня во многом обусловлены антропогенной визуальной средой, в которой «обитает» житель современного мегаполиса. И здесь первый обнажающийся парадокс: чем менее мы отслеживаем воздействие визуальной среды на человека, тем глубже и неотвратимее оно оказывается. И, напротив, актуализация исследования опыта восприятия и коммуникации в городской среде посредством медиа дает шанс избежать крайних форм проявления негативных последствий визуального загрязнения. Последнее же открывает проблемное исследовательское поле новой дисциплины – визуальной экологии, которая нашла себе место в рамках медиафилософии.

Объектом исследования визуальной экологии является пространственная структура визуальных сред: визуальные образы городского и медиапространства, а также теоретические модели и понятииный аппарат, реконструируемый на основе современных теории городского пространства, визуального опыта и экологического подхода к зрительному восприятию.

Визуальная экология как дисциплина находится на границе гуманитарных и естественных наук. С одной стороны, экологический дискурс тяготеет к строгости естественно-научной дисциплины, располагающей четко разработанными количественными методами измерения загрязнения среды жизни, а с другой – концепт «экологии культуры», введенный Д. С. Лихачевым, 94 заостряет внимание на воздействии состояния художественной и культурной среды в целом на внутренний мир человека, его культурное самоощущение. Здесь мы не находим количественных критериев оценки состояния экологии культуры, а апеллируем в значительной мере к интуиции, к самоощущению, опирающемуся скорее на художественный вкус, чем на калькуляцию факторов влияния. В данном случае мы имеем дело более с метафорой, чем с количественными критериями оценки состояния культуры, с императивами важности культурной памяти, культурной среды, культуры человеческих отношений.

94

Лихачев Д. С. Экология культуры // Лихачев Д. С. Русская культура. М.: Искусство, 2000. С. 91–102.

Термины «экология восприятия», «видеоэкология», «визуальная экология», впервые встречаются в контексте исследований психологических аспектов эмоционального восприятия и влияния «агрессивных» сенсорных воздействий на человека. Интерес к изучению влияния сенсорных воздействий на человека возник в середине XX в. в связи с разработкой проблем экологии человека. Этот процесс стимулировался развитием «глубинной экологии» (deep ecology), ориентированной на изучение и восстановление внутренних – биотических, психологических, социальных связей человека и окружающей среды. Данное направление связано с развитием экологического сознания, принципы которого сформулировал норвежский философ Арне Наесс (Arne Naess): единство бытия человека и природы, экологическая этика, сохранение локальной культуры. Данная экоцентрическая концепция противопоставляется антропоцентрическому подходу и рассматривает человека как часть природы, изучает его экологию в контексте глобального экологического процесса. 95 Изучение психо- и нейрофизиологических аспектов влияния визуальной среды на человека в России началось с работ доктора биологических наук В. А. Филина. Термин «видеоэкология» был введен им в 1989 г. и впервые использовался в журнале «Техническая эстетика» (1989, № 10). В работах Филина изучалось воздействие различных визуальных образов на психическое и физическое здоровье человека. Как один из источников, влияющих на состояние человека, Филин выделяет «гомогенную» и «агрессивную среду». В первом случае – это визуально скудное пространство, во втором – ритмично повторяющие элементы.

95

Naess A. Ecology, Community and Lifestyle: Outline of an Ecosophy. Cambridge University Press, 1989. Р. 187.

К деградации визуальной среды ведет как ее бедность (предельно функциональная жилая и промышленная застройка, бесконечные заборы, стерильные зеркальные плоскости офисов), так и избыточность визуальной информации. Избыток влечет к двум противоположным следствиям. Во-первых, к перенасыщению, а, следовательно, к угнетению зрительного восприятия, его нечувствительности не только к информационным, но и к чувственным образам. На это реагируют художники, отмечающие, что вокруг жителя современного мегаполиса столько интенсивного цвета, что наши глаза утрачивают способность воспринимать тонкие естественные цвета и оттенки. Во-вторых, избыточность восприятия вызывает привыкание, а привыкание ведет к зависимости, к визуальной булимии и, в конечном итоге, к «перееданию» визуальной информации. И если в борьбе с булимией, в страхе перед невозможностью прекратить поглощение пищи, человек использует рвоту, фармакологические средства, то в борьбе с медиабулимией, порожденной тревогой из-за отсутствия новой информации, новых сообщений, новых образов, поставляемых экранными технологиями, человек пытается жить без экрана, без зависимости от него. Мозг человека сверхпластичен. Масштаб зданий, их разнообразие и эстетические качества, наличие зелёных насаждений, преобладание прямых углов или плавных линий, – все это может в значительной степени влиять на качество жизни, принятие решений и мироощущение. То, что виды природы оказывают благоприятный эффект на психику и самочувствие человека известно всем. Однако, впервые это обстоятельство было замечено и научно доказано исследователем Роджером Ульрихом, который ещё в середине 1980-х указал в своей статье для журнала Science, что больничные пациенты в палатах с видом на деревья и траву выздоравливают быстрее, чем те, которые видят только бетон и асфальт. 96 Современные теории работы мозга подразумевают необходимость не только активного, но и пассивного состояния, которое часто кажется нам пустой тратой времени. Периоды спокойствия необходимы для мозга, чтобы консолидировать память и тщательно обработать поступившую информацию. Между полной сосредоточенностью и отпущенным, рассеянным вниманием существует промежуточный тип восприятия: в романе Джемса Джойса «Улисс» он был обозначен, как «неотменимая модальность зримого». Это состояние «открытого разума» описал в своей книге «Фокус» психолог Даниэль Големан. 97 Состояние открытого разума является одним из наиболее богатых источников для инсайтов и креативных прозрений. Големан поднимает вопрос «обнищания внимания», связанный с постоянным отвлечением на часто бесполезную информацию.

96

Ulrich R. S. View Through a Window May Influence Recovery from Surgery // Science. 1984. Vol. 224. Issue 4647. Р. 420–421.

97

Goleman D. Focus.The Hidden Driver of Excellence. Harper. 2013.

Возрастающий общественный интерес к проблемам визуальной экологии обусловлен необходимостью выработки новой философии существования человека в урбанизированном мире. Некоторые формы современной архитектура с концепцией обезличенного «универсального города» превращают урбанистическое пространство в утилитарный транспортным хаб для свободно перемещающихся по миру людей, репродуцируя монотонность повторений и вызывают подавленность и стресс. Город является местом реализации определенных визуальных стратегий и практик, соединяя в себе аспекты организации пространства и самоорганизации проживающих в нем сообществ. Связь визуальности и пространственности является не только одним из основных мотивов «иконического поворота», но и темой многих теорий пространства и города, исходящих из идеи структурной связи городского пространства с повседневными перцептивными практиками. 98 По словам Колина Элларда, канадского специалиста по когнитивной нейропсихологии и психогеографии, автора книги «Среда обитания»: «Сегодня, пожалуй, как никогда прежде неравнодушные граждане мира стремятся понять, как работает пространство, и даже сделать что-то для его улучшения. Отчасти это связано с осознанием того, что мы стоим на пороге грандиозных перемен. Урбанизация, перенаселение, изменение климата, сдвиги в энергетическом балансе планеты – все это побуждает нас пересматривать принципы обустройства среды обитания и искать способы организовать ее так, чтобы она помогала нам не только выжить, но и сохранить психическое здоровье». 99 Городская архитектура и визуальные образы города рассматриваются в контексте визуальной экологии не только как пространственная диспозиция или семиотическая поверхность, но и как целостный медиакомплекс, состоящий из открытых гетерогенных элементов, обитание в которых требует от современного человека иных, по сравнению с традиционными, навыков и компетенций.

98

См.: Lefebvre H. The Production of Space / Transl. by D. Nicholson-Smith. Oxford: Basil Blackwell, 1991; Lynch K. The Image of the City. Cambridge, MA: MIT Press, 1960; Soja E. Postmodern Geographies: The Reassertion of Space in Critical Social Theory. London; New York: Verso, 1989; Verlen B. Society, Action and Space. London: Routledge, 1993; Verlen B. Society, Action and Space. London: Routledge, 1993.

99

Эллард К. Среда обитания: как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие. М.: Альпина Паблишер, 2016.

Сегодня трудно представить себе все последствия активной трансформации визуальной среды, воздействующей на человека с такой силой и таким образом, что в результате изменяется не только восприятие и мировоззрение, но и образ жизни. С такими перцептивно-антропологическими проблемами связана необходимость выработки критериев загрязнения визуальной среды и определения понятия нормы. Уже давно существуют международные стандарты предельно допустимых норм загрязнения воды, воздуха и даже аудиальной среды, но предельно допустимые нормы визуального загрязнения пока не определены. Визуальная экология, рассматривая визуальные образы, так же как традиционная экология, – воду, воздух, продукты питания, – т. е. все то, что мы постоянно потребляем, ставит вопрос о необходимости осознанного регулирования визуальной среды. Если визуальная экология претендует на статус экологической дисциплины, если она желает быть научным дискурсом, пусть и в гуманитарном его изводе, о качестве среды обитания современного человека, то она не может ограничиваться благими призывами гуманитариев к улучшению визуальной среды ради создания привлекательного пространства жизни. Говоря о качестве жизни, мы не можем обойтись и без выработки критериев загрязнения визуальной среды и определения понятия соответствующей нормы, опирающейся на единую шкалу оценки. Можно выделить следующие критерии качества визуальной среды: степень геометризации городского пространства, со-масштабность визуальных объектов человеку, соответствие физиологического порога восприятия количеству (количество квадратных метров рекламы на квадратный метр городской площади) и качеству (интенсивность цвета и света, яркость/контрастность, частота мигания и скорость перемещения или смены образов) визуальной информации, корреляция с положениями эргономики, дизайна и психологии зрительного восприятия (соотношение фигуры и фона, насыщенность/скудность, функциональность образа), степень соответствия эстетическим канонам и стилям художественного высказывания. Однако формальная регламентация и повсеместная стандартизация может повлечь за собой опасную унификацию публичного пространства и господство стереотипной эстетики нейтральных форм. Задачей визуальной экологии является вовлечения в сферу исследования широкого спектра тем, которые прежде не являлись объектами рефлексии в теории культуры, таких как транспорт, политики репрезентаций, реклама, дизайн, компьютерные игры, психофизиология визуального восприятия, гуманитарная офтальмология для разработки адекватных стандартов визуального загрязнения и реализации эффективных проектов взаимодействия с пространством, способных примирить противоречия между эстетическим, техническим и природным.

Визуальная среда все настоятельнее стремится к экранной форме репрезентации, к цифровым технологиям визуального образа: сущее сливается с потоком электронных образов. Но экранная фактичность актуального не приводит к осознанности. Негативные воздействия неблагоприятной визуальной экологии (сочетающей бедность, монотонность, удручающее однообразие и – чрезмерную интенсивность слишком уж манящих рекламных образов, шоковый избыток) требуют самого пристального внимания и предотвращения как геометризации, обеднения визуальной среды, так и излишне перенасыщенной, атnрактивной структуры визуального окружения. Исследования различных аспектов визуального окружения, определяющих качество жизни современного человека, делают настоятельным создание визуальной экологии. Она же может дать актуальную стратегию выживания, способ обретения естественного. Это способность победить скуку однообразия или избыточной красочности и аттрактивности рекламно-экранного мира.