Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– Наверное, у вас шок?

– Шок? – переспросила пожилая женщина, опускаясь на табуретку, сложив руки на коленях, покрытых чистеньким фартуком с изображением счастливой хрюшки – очевидно, чей-то новогодний подарок в год Свиньи. – Да-да, наверное, вы правы… Я, знаете ли, не могу поверить – просто в голове не укладывается!

– Понимаю, – печально кивнул Антон, косясь на большую кастрюлю, от которой исходил восхитительный запах шкварок и томатной пасты.

– Ох, вы, наверное, кушать хотите! – всплеснула руками хозяйка квартиры.

– Да нет, что вы… – слабо возразил опер, отлично понимая, что хлебосольную даму теперь ничто не остановит, и, надеясь, что урчание в его животе недостаточно громкое, чтобы донестись до ее ушей.

– Не принимаю отказа! – заявила бывший педагог и захлопотала у плиты.

На стол перед Шейным легла глубокая тарелка с золотым ободком, мельхиоровая столовая ложка и плетеный лоточек с кусками пышного, еще теплого хлеба прямиком из хлебопечки. Даже если бы Антон и хотел отказаться от обеда, теперь ни его желудок, ни его глаза не позволили бы так поступить – только не после того, как в темно-красную наваристую жидкость была добавлена щедрая ложка густой сметаны!

Приговорив две тарелки борща и уничтожив чуть ли не половину свежеиспеченного хлеба, он почувствовал себя виноватым.

Словно уловив настроение опера, Давыдович сказала, качая головой:

– Как же приятно видеть, что мужчина хорошо кушает! Мой сын тоже любитель поесть, но, к сожалению, он так занят на работе, что редко меня навещает… Так вы хотели поговорить о Лидочке, верно? Ума не приложу, почему меня не предупредил никто из девочек, я бы хоть на похороны пришла!

– Так не было похорон, Галина Романовна, так что вы еще успеете, – интеллигентно вытерев рот белоснежной бумажной салфеткой, заметил Антон.

– Как, ведь, по вашим словам, Лидочка погибла около недели назад?!

– Так и есть. Поначалу сочли, что она покончила с собой.

– Глупости, она никогда бы такого не сделала! Простите, ради бога, я не хотела вас перебивать…

– Ничего-ничего, все в порядке. Потом возникла версия о несчастном случае, но теперь мы не сомневаемся, что вашу бывшую ученицу убили.

– Невероятно… И что, есть подозреваемые?

– Павел Токменев, знаете такого?

– Разумеется, я знаю Павлика! Что хотите со мной делайте, но он не мог этого сделать – ни с кем не мог бы, уж не говоря о Лидочке!

– Галина Романовна, вы в курсе, что Токменев сидел?

– Да по глупости сидел-то! Парень он неплохой, пока мать и бабушка были живы, все шло нормально, а потом уж… Мужской руки ему не хватало, вот что я думаю, но Лидочка ему помогала. Она поматерински к нему относится… то есть я хотела сказать, относилась. А Павел, он ее любил, понимаете? Понимал, что не пара ей, ни на что не рассчитывал, но сердцу, как говорится, не прикажешь!

– Ну, это все эмоции, Галина Романовна, – мягко сказал Шеин. – А факты, к несчастью, против Токменева: у него нет алиби, и соседи видели, как накануне гибели Лиды он с ней ругался. Так что пока Павел – наш главный подозреваемый.

– Но я так понимаю, вы на этом не успокоились?

– Естественно, ведь следствие должно рассмотреть все возможности.

– Это хорошо! – закивала бывшая учительница. – По телевизору часто рассказывают, что следователь цепляется к одному-единственному человеку и буквально подтаскивает его к суду, невзирая на… простите, я не хотела вас обидеть!

– Вы меня не обидели, – усмехнулся Антон.

Он привык к недоверчивому отношению граждан к представителям своей профессии и относился к этому философски, понимая одно: когда случается что-то по-настоящему страшное, эти же самые граждане, которые в обычное время разговаривают с такими, как он, через губу, со всех ног бегут к ним с криками «спасите-помогите!» И такие, как он, пытаются помогать.

– Галина Романовна, – продолжил он, словно не замечая неловкости Давыдович, – подруги Лиды говорят, что вы поддерживали с ней отношения. Это так?

– Да, конечно. Есть, знаете ли, ученики, которые не забывают своих учителей, и Лидочка относилась к этой категории. Она поздравляла меня со всеми праздниками, звонила справиться о здоровье, да и просто поболтать. Даже мои внуки ее знают, ведь они встречались… Кстати, она заходила недавно.

– Насколько недавно? – насторожился Антон.

– Да вот, получается… получается, что за два дня до гибели, да!

– И о чем вы говорили? Она на кого-то жаловалась, чего-то боялась?

– Да нет, не жаловалась, не боялась… Во всяком случае, я ничего такого не почувствовала. Меня, однако, удивил один факт. Мне казалось, что Лиде нравилась ее работа. Она иногда рассказывала, из каких ужасных условий приходится изымать детей. Бывали даже «дети-маугли», которые не умели разговаривать даже в четыре-пять лет и в жизни не видели столовых приборов, представляете?!

– Вы сказали, что вам казалось…

– Я помню, что сказала, молодой человек! Я действительно так думала – до нашей последней встречи… Боже мой, если б я только знала, что она последняя, я бы, наверное, смогла что-то сделать?

– Вряд ли. Так что…

– В тот день Лидочка выглядела странно. Нет, неправильное слово – не странно, а печально, что ли. У нас была встреча одноклассников… ну, знаете, не такое большое сборище, какие устраиваются в школах каждые пять-десять лет, а просто маленькое чаепитие с несколькими девочками-одноклассницами. И Лидочка пришла. Настроение у всех было приподнятое, но не у нее. Обычно Лидочка отличалась оптимизмом и редко расстраивалась. Да и можно ли расстраиваться, когда ты молода, красива и у тебя все впереди?

– Вы не спрашивали, что случилось?

– Нет, ведь присутствовали другие девочки, и это было неуместно. Но потом, когда все разошлись, Лидочка помогла мне убрать со стола и помыть посуду… Никто и не подумал это сделать, но Лидочка, она такая – всегда думает… то есть думала о других! Ну почему убивают только хороших людей?!

– Не только, – попытался утешить бывшую учительницу Антон. – Но вы правы: когда убивают таких, как Лида Ямщикова, это особенно несправедливо! Так она сказала вам, что ее расстроило?

– Не то чтобы… Но она вдруг заговорила о том, что, возможно, неправильно выбрала профессию.

– В смысле?

– Ну, Лидочка ведь окончила педагогический университет, причем с отличием. Конечно, учительская карьера не чета карьере финансиста или, скажем, дизайнера, но перед ней открывались определенные перспективы, ведь она писала диссертацию… Лидочка была талантливой девочкой, и она могла со временем стать завучем или директором школы, как ее мама, или, допустим, занять высокую должность в Комитете по образованию. Но Лида нас всех удивила, когда избрала самый сложный, самый неблагодарный путь, устроившись в опеку… И вот, вдруг, она заявляет, что хочет с этим покончить! Даже заговорила о том, что, возможно, пойдет работать в нашу школу, как с самого начала надеялась ее мать.