Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Вместо того чтобы проводить больше времени дома, он постоянно находит себе занятия, не связанные с работой. Вот и сегодня – идет в опеку с девочкой, которую почти не знает, а ведь мог бы выспаться и отправиться в больницу попозже, ведь единственная операция назначена на полдень! А после работы, скорее всего, они с Гурновым посетят квартиру Протасенко, потому что патологу удалось уломать заведующего инфекционным отделением передать ему ключи…
Зачем он все это делает? Ну ладно бы еще Протасенко: если источник заражения мелиоидозом находится не в их квартире, то, скорее всего, он в больнице, а это опасно. Но Карпенко! Почему его должно касаться, как живут пациенты вне стен больницы?
Судя по тому, что она пыталась уйти из больницы, не имея возможности полноценно пользоваться костылями из-за гипса на руке, не могла…
– Дядя Вова, вы завтракать будете? – раздался голос Сархата из кухни.
Этот парень, что, никогда не спит?
– Я только кофе, спасибо, – крикнул он в ответ, вытирая лицо чистым махровым полотенцем, заботливо приготовленным приходящей домработницей Марией Семеновной.
Строго говоря, официально она не являлась его домработницей, однако, будучи активной пенсионеркой, нуждающейся в дополнительных средствах, она пару раз в неделю приходила к соседу для стирки и уборки, считая себя кем-то вроде Армии спасения, ведь без ее помощи вечно занятой доктор уже давно оказался бы похоронен под толстым слоем пыли и грязного белья! Правда, с появлением Сархата Мария Семеновна испытала чувство облегчения, как будто разделила тяжелое бремя с более молодым и сильным человеком. Сархат занимался работой по дому, а также за плату помогал соседям Мономаха – кому беседку на участке соорудить, кому колодец выкопать, а кому-то траву покосить. Зимой работы меньше, зато летом и в межсезонье парень без дела не сидел. А еще он подружился с Жуком, гигантским волкодавом Мономаха, и парочка много времени проводила вместе, гуляя вокруг озера и в лесу в любую погоду.
Иван Гурнов не одобрял того, что его закадычный друг пригрел у себя «приживала», как он называл Сархата. Не то чтобы патолог имел что-то против паренька, просто Гурнов считал, что он – замена сыну Мономаха, который редко навещает отца, работая в Москве спортивным врачом в Центре олимпийской подготовки и в Клинике спортивной медицины. Иногда, в перерывах между чемпионатами мира и другими важными соревнованиями, Артему удавалось вырваться домой, но это случалось так нечасто, что они с Сархатом до сих пор не встречались, хотя и знали о существовании друг друга со слов Мономаха.
Войдя на кухню, Мономах увидел хлопочущего у плиты Сархата. На парне красовался передник Марии Семеновны, а по помещению разливался аппетитный аромат яичницы с помидорами и сыром, щедро приправленной перцем и кориандром.
– Вам нужно поесть, – спокойно сказал он, перекладывая поджаристую яичницу на тарелку и ставя ее перед Мономахом. – Вы пьете слишком много кофе и коньяка, а едите мало и нерегулярно.
– Ты рассуждаешь как моя жена! – недовольно буркнул тот, помимо воли ощущая, как при виде вкусного блюда начинает обильно выделяться слюна.
– Я не ваша жена, – не меняя тональности, ответил Сархат, развязывая передник и аккуратно вешая его на крючок вместе с полотенцами и прихватками для горячего. – Я – ваш работник, сосед и друг, но у меня есть глаза, и я вижу то, что вижу!
Мономаха с самого начала удивила грамотная, без малейших признаков акцента, русская речь молодого таджика. После он выяснил, что его мать, вышедшая замуж за гражданина Таджикистана, работала в школе учительницей русского языка, потому-то и внешность Сархата, хоть и выдавала уроженца южных земель, все же не была типичной для представителей
его национальности.– Послушай, насчет работника и соседа, – переключился Мономах на то, о чем давно намеревался поговорить с пареньком.
– Что такое? – насторожился Сархат, опускаясь на стул напротив. – Я что-то сделал не так?
– Нет-нет, дело не в тебе… то есть в тебе, конечно, но… Понимаешь, Сархат, я не против того, чтобы ты жил здесь, но мне не нравится то, что ты вкалываешь на меня бесплатно!
– Почему – бесплатно? – искренне удивился его собеседник. – Вы же не берете с меня плату за жилье!
– Да, но это неправильно.
– Почему?
– Потому что ты молодой человек, тебе нужно учиться…
– Кто сказал? Дядя Вова, без обид, вот вы учились, да?
Мономах кивнул, хотя это и был риторический вопрос.
– Долго учились, мозги сворачивали, так? – продолжал Сархат. – А вы можете, к примеру, баню построить?
– Не забывай, что мы с Темой вместе строили этот дом, вот этими вот руками, – заметил Мономах. – Почти без посторонней помощи! Ну, кроме крыши…
– Хорошо, печку сложить можете?
– Нет, но…
– А я могу, понимаете? И еще много чего! Я люблю руками работать, и у меня это хорошо получается, а вот учеба… Не мое это, понимаете? Зато я неплохо зарабатываю, а то, что по дому делаю – ну, считайте это платой за жилье!
– Хорошо, оставим учебу, – безнадежно вздохнул Мономах. – Но должна же у тебя быть какая-то своя жизнь?
– А разве у меня ее нет?
– Ты общаешься только со мной, Марией Семеновной и Жуком!
– Я со многими общаюсь, – возразил Сархат. – Вы, я знаю, с соседями не больно-то разговариваете, а я вот со всеми перезнакомился, даже с теми, что за озером. Меня все устраивает!
– Девушка есть у тебя? Нет. Да и откуда ж ей взяться, ведь во всей округе нет молодых девчонок!
– А у вас? – задал встречный вопрос Сархат.
– Что? – переспросил Мономах.
– Ну, есть у вас женщина? Та, что недавно приезжала, вам не подходит!
– Ты Анну имеешь в виду?
Мономах не верил своим ушам: он подозревал, что Сархат недолюбливает Нелидову, но даже Артем не посмел бы вмешиваться в его личную жизнь, а этот парень откровенно критикует его вкус!
– Та, другая, лучше была, – продолжал между тем Сархат, делая вид, что не замечает выражения лица Мономаха.
– Другая?
– Ну, та, толстая, красивая… из Следственного комитета.
– «Толстая и красивая»? – К собственному удивлению, Мономах чувствовал не раздражение, а желание расхохотаться в голос: эпитеты Сархата были достойны того, чтобы их цитировать.
– Алла Гурьевна, кажется, – не унимался «домработник». – Почему она больше не приходит?
– Дать тебе ее телефон?
– Зачем?
– Ну, позвонишь и спросишь!
– Это вы сейчас шутите, да?
– Типа того.
Однако в чем-то Сархат прав: Суркова что-то совсем пропала. Он, правда, тоже занятия в клубе забросил, а ведь сам ее туда притащил, приобщил к альпинизму…
Сейчас, когда парень упомянул ее имя, Мономах вдруг ощутил, что скучает. По спорту или по Сурковой?
– Ладно, дядя Вова, мне пора: Соломон баньку строит, надо ему помочь, – проговорил Сархат, поднимаясь.
– Что еще за Соломон?
– Сосед ваш, Соломон Моисеевич, – с укоризной в голосе пояснил молодой таджик. – Говорю же, общаться надо с людьми, а вы вот меня ругаете!
И, покачивая красивой головой, Сархат удалился.
«Неужели я и в самом деле такой нелюдимый? – спросил себя Мономах. И тут же решительно ответил: – Нет, ведь вокруг столько народу – пациенты, врачи, медсестры… Ну а помимо работы, с кем я общаюсь?» – возразил он сам себе.