Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– Помнишь, я предлагал помощь? Я серьезно!

– Ты что-то выяснил про Саблина и Орлову?

– Ты удивишься, но они ведут вполне добропорядочный образ жизни. Ну, если не считать того, что у старшего Саблина есть любовница, но это к делу не относится.

– А младшенький?

– Обычный парень, как все в его тусовке: пока ничего важного выяснить не удалось.

– Ладно, все ясно, – вздохнула Алла. – С квартирой и Ладогиной я разберусь сама, ты мне лучше помоги с поисками Романа Саблина!

– Он же в Германии!

– У нас есть почти стопроцентная уверенность, что парень из России не выезжал. Более того, не думаю, что он находится далеко от Санкт-Петербурга!

– А что, билинг сотового…

– Мобильник Саблина включен и, судя по билингу, лежит в его доме в Сосновой Горке! Мы предположили, что у парня есть другой телефон, или телефоны, и что его родители и, возможно, кое-какие друзья в курсе места его пребывания. Поработав с сотовыми операторами, коллеги выяснили, что на телефоны Орловой и Саблина не поступало ни одного звонка с мобильника сына. Странно, не находишь?

– А с неизвестных номеров? Если он использует «левую» симку…

– Ну, кому ты рассказываешь – думаешь, я не знаю, как вычисляется «серый» телефон?

– Ладно, так в чем загвоздка?

– В том, что Саблин-младший не связывается с родичами.

– Что-то я не просекаю…

– Саблин-старший – адвокат, причем отличный. В молодости он работал следователем, поэтому в курсе всех наших «примочек». Нет, он не позволил бы сыну подставляться!

– Так ты считаешь, они встречаются лично?

– Мы пытаемся это проверить, но людей не хватает. Нужно последить за мамашей и папашей!

– Сделаю!

– Только тихонько, незаметно, ладно?

– Скрытность – мое второе имя!

– Я серьезно, Митя: если окажется, что они не знают, где их сын, и если, паче чаяния, выяснится, что Роман не имеет отношения к убийству Субботиной…

– Не кипишись, все будет сделано в лучшем виде! – прервал Аллу Негойда. – Дай мне пару дней, и я найду тебе твоего Маугли, если он в России!

* * *

Выходя из машины, Мономах услышал громкий стук, доносившийся из-за забора его дома.

Неужели Сархат решился, наконец, перестроить сараюшку, которая вот уже второй год служит ему жильем?

Мономах не раз предлагал парню переехать в нормальные условия, но тот наотрез отказывался: видимо, живя в сарае (который, впрочем оборудован всем необходимым, за исключением водопровода), он сохранял иллюзию независимости.

Перед домом никого не оказалось, и Мономах, обогнув его, оказался на заднем дворе.

Сархат сидел на корточках, перед ним высился громадный деревянный скелет сооружения, идеально круглого по форме и мало напоминающего жилое здание.

– А-а, дядя Вова, вернулись! – спокойно констатировал он. – Идите на кухню, там плов с курагой есть, всего два часа назад приготовил. Маленькую кастрюльку Марии Семеновне отвалил – она заходила прибраться и погладить белье.

Мария Семеновна приходилась Мономаху соседкой по поселку и была пенсионеркой, хотя и вполне еще бодрой. Она помогала занятому доктору по хозяйству, а он платил ей за труды – не очень много, но Мария Семеновна оставалась довольна.

Ее чистоплотность порой ставила Мономаха в тупик – намывая полы, она делала это так, словно ожидала прибытия иностранной делегации, а раскладывая белье в шкафу по цвету и качеству материала, действовала словно отлично вышколенная английская горничная и художник-импрессионист в одном лице.

Но вот готовка ей не удавалась. К счастью, Мономах привередливостью не отличался и съедал все, что она ставила на стол, не обращая внимания на вкус: после многих часов у операционного стола и кучи бумажной работы у него не оставалось сил на то, чтобы задействовать вкусовые рецепторы, поэтому он довольствовался жевательным и глотательным рефлексами.

С появлением в его доме Сархата ситуация чудесным образом изменилась: парень оказался прирожденным кулинаром. Он не просто любил, но и умел готовить, часами просиживая в интернете в поисках интересных рецептов, а потом воплощая их в жизнь на просторной кухне Мономаха.

Как правило, Мария Семеновна получала щедрую порцию всего, что варил, жарил, тушил или готовил на гриле Сархат, а потом наслаждалась его кулинарными шедеврами на собственной кухне, изредка приглашая соседку разделить трапезу. Особенно парню удавались блюда кавказской и восточной кухни, поэтому рот Мономаха непроизвольно наполнился слюной при упоминании о плове с курагой.

Однако странное сооружение, которое воздвигал Сархат, слегка его беспокоило. Он любил простор и вовсе не собирался застраивать каждый свободный метр сада, пусть в нем и не росло ничего, кроме нескольких яблонь да пары кустиков крыжовника.

– Слушай, Сархат, – сказал он, – что это ты решил вдруг строить беседку в таком неподходящем месте – ее даже с улицы не видно!

– Так это же не беседка, дядя Вова, это – авиарий!

– Что, прости? – переспросил Мономах, чувствуя, что уже слышал это слово раньше, но никак не мог припомнить, при каких обстоятельствах.

– А-ви-а-рий, – по слогам произнес Сархат: как и многие, он ошибочно полагал, что, стоит только медленно и с расстановкой произнести незнакомый термин, как всем сразу же все станет ясно! Это все равно как пытаться объяснить что-то иностранцу, не зная ни слова на его языке, четко выговаривая слова, чуждые его слуху. В таких случаях на помощь приходят жесты.

– Клетка для Капитана, – добавил Сархат, но Мономах уже и без того вспомнил, что об авиарии упоминал молоденький ветеринар в птичьей лечебнице. – В интернете написано, что попугаи, вроде него, должны жить в авиарии, чтобы иметь возможность свободно двигаться. Конечно, жить в нем Капитан сможет только в теплое время года, да еще и придется придумать, как обезопасить его от ворон и хорьков, которые тут шныряют… Дядя Вова, надо нам купить большую клетку для дома. Понимаю, дорого, но птица не может сидеть на жердочке постоянно – она же гадит!

– Еще недавно ты предлагал сварить из попугая суп, а сегодня даешь мне советы по его содержанию?! – изумился Мономах.

– То, что я не влюбился в вашу птицу с первого взгляда, не означает, что ее можно мучить, – резонно заметил Сархат. – Кроме того, не дело, если Капитан испортит мебель в гостиной, верно?

Ухмыльнувшись, Мономах ничего не ответил на риторический вопрос и потопал к черному входу, то и дело оглядываясь на вернувшегося к работе паренька.

Избавившись от верхней одежды и помыв руки, Мономах вошел в гостиную и тут же услышал вопль: