Мегагрант

– Я хочу, чтобы все усвоили: завтра у нас будет два главных хирурга - я и профессор Маккиарини. Но командовать в операционной должен кто-то один. И это будет Паоло. Вы все -и я в том числе - должны выполнять его указания. Это ясно?

Совсем поздно вечером в гостинице Паоло «отдыхал» в дальнем уголке бара, составляя и отсылая разные письма в разные места и делая поправки в статье своих шведских постдоков. Было видно, что он хочет побыть один. Боль-

шая часть международной команды отправилась спать, но только не «ARTE». Они подводили итоги дня, обсуждали план действий на завтра. Оператору разрешили присутствовать в операционной все время и снимать «вживую», и режиссер Вольфрам Пасс придумывал, как можно из конференц-зала, где будет трансляция в режиме реального времени, давать ему указания: куда направить камеру чей крупный план взять. Пока они были заняты этим, ко мне подошла Аннет и попросила рассказать, что я знаю о сотрудниках клиники, которые примут участие в трансплантации. Об их взаимоотношениях, об отношении к Паоло, о том, что представляет собой профессор Порханов - «такой странный, невозможно понять, какой он на самом деле».

Эти вопросы заставили меня задуматься: Порханов и Маккиарини, два, возможно, лучших торакальных хирурга в мире, два самых смелых хирурга, два человека с сильной волей, два лидера по натуре, умеющих быстро принимать решения и брать на себя ответственность, - завтра они впервые оперируют вместе. Как это будет?

6

В конференц-зале краевой больницы практически не было свободных мест. На экране было видно, как в операционной идут последние приготовления. Вот вошел анестезиолог; за ним - Игорь Поляков в смешной операционной шапочке, разрисованной героями мультяшек. Они склонились над пациенткой. По сути операция уже началась. Еще через несколько минут появился Владимир Алексеевич Порханов. Звук тоже транслировался, и мы все услышали его громкий,

грубоватый голос. Он отчитывал за что-то медсестру потом повернулся к лечащему врачу и дал какие-то указания: он либо был очень недоволен, либо очень нервничал. Но вдруг в один момент воцарилась тишина, мы уже думали, что звук пропал, нет, - это в операционную вошел Паоло. Порханов сдержал свое обещание - командовать должен кто-то один.

Что было дальше, описать очень трудно. Иногда камера приближала «операционное поле», то есть давала крупным планом руки, инструменты, и саму пациентку. Но именно пальцы, их движения, переплетения создавали неповторимый, все время меняющийся рисунок, от которого невозможно было оторвать взгляд. Когда шел дальний план, мы видели театр пантомимы: головы то склоняются над столом, то отдаляются, происходят какие-то перемещения на заднем плане - это операционные сестры подают инструмент. Но три фигуры, с головы до ног закутанные в одинаковые хирургические костюмы, постоянно оставались на своем месте, двигались только их руки - Маккиарини, Порханов и Поляков. Благодаря шапочке Игоря постепенно стало возможно различить, кто есть кто. Паоло - справа, Порханов - напротив него, Поляков - чуть дальше, они как будто бы образовали треугольник.

Скоро ухо научилось различать звук, и действие обрело завершенность. Переводчика в операционной не было: Паоло и Владимир Алексеевич работали в унисон, а остальной персонал говорил на английском достаточно, чтобы понять односложные реплики Маккиарини. Но скоро возникло ощущение, что не все так гладко - сестры очень волновались и иногда не могли разобрать команды Паоло, какой инструмент ему подать. Один или два раза одна из них ошиблась. Порханов лишь взглянул на нее поверх маски, но сдержался и промолчал - можно было только представить, как бы он повел себя, будь это его обычная операция! Паоло тоже сделал нетерпеливое движение, и тут Игорь Поляков взял все в свои руки. Он начал дублировать команды Маккиарини, и сестры сразу успокоились, все пошло как по маслу. Все шесть часов, что продолжалась операция, Игорь, делая свою работу, ни на секунду не терял бдительности, предупреждая ошибки, непонимание и нервозность.

Часа через два наступил кульминационный момент: в операционную вошли Филипп, Ирина и за ними - Томас Гросс, который, впрочем, сразу встал у стенки, где расположились наблюдатели. Филипп нес небольшую продолговатую коробочку, положил ее на заранее приготовленный столик, стоявший в стороне, и они с Ириной начали что-то делать, склонившись над ним. К ним сразу же подошел Паоло. Им предстояло извлечь трахею из биореактора, где она находилась сорок восемь часов, обработать ее последний раз перед тем, как установить на место прежней, удаленной. Вот здесь требовалось невероятное мастерство хирурга - не просто «пришить», а присоединить орган, чтобы он стал естественной частью тела, а впоследствии - частью организма.

Спустя часа три основная работа была сделана, и Порханов вышел из операционной. Он вошел в приемную и заулыбался, даже не выглядел усталым.

– Это было хорошо. Дождемся всех и будем обедать. Маша, все готово?

На мониторе было видно, что Паоло тоже закончил свою работу - он прохаживался по операционной, иногда подходя к столу, и в конце концов, видимо, решив, что больше его помощь не понадобится, ушел. Игорь оставался до того момента, когда был сделан последний шов и пациентку повезли в реанимационную палату.

За столом уже собрались все участники и гости. Филипп выглядел усталым после сорокавосьмичасовой вахты, но гораздо лучше, чем можно было ожидать, учитывая, что он не мог разогнуть колено. А вот Ирина была очень бледной -и от усталости, и от волнения. Но она отказалась отдыхать и, перекусив, вернулась в чистый отсек.

– Ну, наконец-то все здесь, - начал было Порханов и остановился, оглядывая стол.
– А где парень этот, Томас?

Томас Гросс сидел в соседней комнате с ноутбуком. Он уже начал писать отчет для компании.

Порханов сам привел его и усадил за стол. В этот момент планшет Паоло издал какой-то сигнал, он посмотрел в него и сказал:

– Пациентка просыпается. Я должен быть там. «ARTE» -за мной.

У тележурналистов был шанс сделать уникальные кадры, которые потом обошли весь мир.

Юля открыла глаза и вздохнула, увидела Паоло, улыбнулась и заговорила слабым, еще хриплым шепотом. Потянулась было привычным движением к горлу, но никакого отверстия не было. Она говорила и дышала сама!

– Спасибо! Теперь я смогу играть со своим ребенком?

– Да.

Маккиарини вытер слезы. Порханов и Поляков переглянулись:

– У нас тут прямо итальянская семья, Владимир Алексеевич, - сказал Игорь спокойным, невозмутимым тоном.

После их возвращения за обеденным столом стало шумно, как-то разом спало напряжение всех этих дней. Порханов вдруг предложил:

– Они же не видели здесь ничего. Им надо расслабиться - баня, вот что нужно! Кто хочет? Паоло?

Тот отрицательно покачал головой.

– Ладно, тебя мы отпустим. Вот норвежские коллеги наверняка баню любят. А Марк и Дэвид ни разу не были.

Все вежливо отказались. Вдруг Паоло, который уже поел, расслабился, выпил крепкого кофе и был в настроении пошутить, громко сказал:

– Томас Гросс хочет. Он говорил мне, что мечтает о бане.

Томас залился краской и, заикаясь, начал отказываться, но Порханов кинулся к нему:

– Конечно, парень двое суток провел взаперти. Да и вообще, пора ему уже узнать, что такое русская баня.

Паоло добавил:

– Он стесняется, ни за что не сознается, что действительно хочет.

– Ну значит, я заказываю баню на одного, специально для Томаса. Игорь, позвони.

Поляков взялся за телефон, но звонить не торопился. Все, кроме Томаса, понимали, что это шутка, а он, сидевший рядом со мной, быстро зашептал:

– Спасите меня от этого, сделайте, что-нибудь.

– Не волнуйтесь, никуда вы не поедете, продолжайте есть как ни в чем не бывало, им быстро надоест.

Хирурги - особый народ, чтобы снять напряжение, они иногда ведут себя несносно...

7

Эйфория, которая охватила персонал Краснодарской краевой больницы сразу после удачно проведенных «первых в мире трансплантаций биоинженерной трахеи и части гортани», довольно быстро прошла. Началась спокойная работа, впрочем, спокойной ее никогда нельзя было назвать, но теперь они несли полную ответственность за состояние этих двух новых пациентов, которые были частью международного клинического исследования. И справляться должны были уже без Паоло, который уехал после первой бронхоскопии, убедившись, что на этом этапе все в порядке. Его ждали другие пациенты, другие лаборатории - в других странах.