Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм
Шрифт:
Быстро перекинувшись обратно, ведь вместе с формой пришли и все те неприятные последствия нахождения на воздухе, что мучали представителей этой расы, Лаз, поймав довольные улыбки Ронды и Мара и одобрительный кивок Фауста, снова обернулся к рыболюдям в ожидании реакции. Долго ждать не пришлось.
Бай Тан, первым пришедший в себя, что делало ему немало чести, жестикулируя немного сумбурно, но все-таки смог передать смысл своего вопроса. Показывая пальцем то на Лаза, но на самого себя и своих спутников, он спрашивал: «Ты такой же как мы?»
Улыбнувшись, Лаз отрицательно покачал головой, как он успел убедиться, этот жест у рыболюдей был в ходу. Похожей пантомимой он развил эту мысль, сказав, что на самом деле он такой же как его спутники. А вот дальше было уже сложнее. Ему нужно было объяснить, что его превращение
Удалось это не сразу, пришлось продемонстрировать рыболюдам навыки телекинеза, манипуляции составом и свойствами материи и энергии, а также еще несколько раз превратиться в свою версию рыбочеловека, но в конце концов, похоже, до них дошло. А потом, уже не просто с козырями в рукаве, а с полной рукой джокеров, Лаз снова показал те же четыре жеста: «Мы. Вам. Вы. Нам.» — скрепив их победоносной улыбкой.
.
Варвар Джи Даз и Малютка Алексис Даз (в девичестве Вуч), отфыркиваясь от мелко моросящего на улице дождика, стояли в прихожей и болтали с хозяйкой. После окончания академии и атаки на Апрад бывшие студенты высшей группы факультета магии, коих теперь было лишь пятеро, собирались все вместе очень редко. Причин тому было несколько.
Во-первых, их всех, как ближайших друзей Лазариса Морфея, в первые недели после нападения затаскали по разным следственным конторам, причем не только кристорским, где, раз за разом задавая одни и те же вопросы, пытались выведать, жив ли еще этот самый Лазарис Морфей, «опасный для себя и окружающих». И чем больше ребятам приходилось говорить, что их лучший друг и лидер их маленькой компании бесспорно умер от перегрузки собственной энергии и несовместимых с жизнью травм, тем меньше им хотелось это вспоминать, что неизбежно случалось при встрече.
Во-вторых, у всех пятерых в жизни очень резко появилось слишком много проблем и неотложных дел, за решением которых незаметно пролетали месяцы, а для некоторых и годы. У Лани с Сарифом были свои сложности, у Мари, которая, как оказалось, на момент атаки была беременна дочкой покойного Лазарга Симона, свои, Джи Даза и Алексис неприятности также не обошли стороной.
К счастью в финансовом плане у этих двоих все было в порядке. Отец Джи Даза, влиятельный и невероятно богатый аристократ, сумел отвести от сына большинство последствий случившегося во время атаки инцидента, так что молодой человек не страдал от невозможности найти хорошую работу, да и денег папа всегда был готов дать в случае чего. У Алексис в этом отношении дела шли похуже, но, с другой стороны, ее семья и не была настолько известна и состоятельна, а потому, даже учитывая все последствия произошедшего, потеряли они не слишком сильно. А потом еще и Варвар сделал девушке предложение, тем самым решив большинство затруднений ее семьи.
Однако у этой парочки были свои проблемы, с которыми, к примеру, Лани и Сарифу сталкиваться никогда не приходилось. Малютка несчетное число раз проклинала гадалку, когда-то давным-давно наобещавшую ей мужчину, чья любовь к ней будет разделена с другой женщиной. Но то ли проклятья не доходили, то ли это в принципе от той гадалки не зависело, но Варвар продолжал изменять жене, несмотря на клятвенные обещания этого не делать, даваемые после каждой раскрытой интрижки.
Алексис грозилась уйти и даже несколько раз уходила, однажды целых два месяца прожив у родителей, но в конце концов Джи всегда удавалось ее вернуть. И дело было не в корысти девушки, готовой простить измену за большой дом и дорогие подарки. Все было куда хуже: они и правда очень любили друг друга и без сомнений жили бы счастливо до конца своих дней, если бы Варвар умел держать свое добро в штанах. А так: постоянные ссоры, слезы, крики и угрозы, от которых им обоим становилось только хуже.
Вот и сейчас, несмотря на то, что приехали на день рождения своего названного племянника они вместе, было видно, что это лишь ради такого невероятно важного повода. Малютка старалась даже не смотреть в сторону мужа, а тот, несмотря на то, что сам был виноват во всем происходящем, то ли из гордости, то ли из вредности, отвечал ей взаимностью. К тому же на вопросы он отвечали разное и по очереди, так что, ко всему прочему, похоже и жили снова раздельно.
Однако они оба слишком любили Лани и ее сына,
чтобы устраивать сцены на его дне рождения, так что, несмотря на то, что сейчас они были словно вода и масло, Джи и Алексис старались ничем не показывать своих разногласий. Не сказать, чтобы это у них достаточно хорошо получалось, но прямо сейчас Лани не собиралась тыкать палкой в осиное гнездо. Может быть позже вечером, когда праздник закончится, а Саймон отправится спать, они и обсудят это, отдельно в женской и отдельно в мужской компании, но это будет потом.За разговорами все трое переместились из прихожей в гостиную, а потом и в столовую, где уже ждал гостей праздничный стол, пока что почти пустой, лишь с несколькими тарелками закусок. Многие места уже были заняты. Оба прадедушки сидели друг напротив друга, ведя непринужденную беседу и попивая из высоких бокалов Кратидас — вино, а Торус — морс из остатков летних ягод. Санктуса пока не было, но его младшие братья со своими женами уже сидели на своих местах, Салис — в своем кресле-каталке. Виновник торжества и его отец также отсутствовали, Лани машинально закатила глаза к потолку, почему-то для Сарифа детские костюмчики были злейшими врагами.
Но, так или иначе, четыре стула рядом с местами родителей именинника трогать никто не собирался и за два из них, один заведомо более низкий, чем все остальные, а другой заведомо более высокий, усадили Джи и Алексис. На два пустых сиденья ребята, на несколько секунд забыв разногласия, посмотрели с одинаковой грустью в глазах. Несмотря на то, что места для Мари и ее дочки были подготовлены, как и порции праздничных блюд, вероятность того, что они придут, была очень небольшой.
Тем не менее, словно в ответ на эти взгляды, из прихожей раздались голоса удивленных служанок. Лани, а следом за ней и Варвар с Малюткой, только-только успевшие присесть, тут же вскочили со своих мест и бросились навстречу.
Мари Эраль была не просто редким, а редчайшим гостем не только в этом доме, но и в принципе на любых торжествах у своих друзей. За последние четыре года, после завершения всех следственных процессов, ребята видели ее лишь четыре раза. Дважды на свадьбах: Лани с Сарифом и Джи с Алексис, и еще дважды во время родов, сначала самой Мари, а потом, ровно год назад, во время появления на свет Саймона. Все остальное время девушка пропадала неизвестно где и искать ее было совершенно бесполезно.
— Мари! — Лани, наплевав на насквозь мокрое пальто подруги, бросилась ей на шею, словно боясь, что та может исчезнуть в любой момент.
— Здравствуй, дорогая, — мягко улыбнувшись, вернула та объятья.
— Тетя Лани, а меня!? — Раздался из-за спины Штучки недовольный голос.
Лимма Симон, которой не так давно исполнилось уже четыре года, стояла, скрестив руки на груди в наигранной обиде. Несмотря на то, что девочка видела друзей своей мамы лишь несколько раз и вряд ли четко помнила хотя бы одну из таких встреч, Лани она узнала сразу. Как, впрочем, и Варвара с Малюткой, прибежавших парой секунд позднее. Мари, обнявшсь по очереди со всеми, включая наконец спустившегося вместе с одетым Саймоном Сарифа, с улыбкой наблюдала за тем, как теперь уже дочка с максимально серьезным видом здоровается со взрослыми. Лани и Алексис она, как и мама, обняла, а вот мужчинам предполагалось куда более официальное приветствие. Однако когда она попыталась пожать руку Джи Дазу, тот, громогласно расхохотавшись, подхватил ее на руки и расцеловал в обе щеки, за что был наказан недовольным возгласом: «Колется!» — и небольшим огненным мячиком, запущенным прямо в густую бороду. К счастью для Варвара, его рефлексы сработали вовремя и борода не пострадала, однако на девочку теперь все смотрели с нескрываемым удивлением и даже шоком.
В Кристории законом было запрещено обучать детей магии до шестилетнего возраста, во избежание разных плачевных последствий, однако, судя по тому, что Лимма уже умела применять заклинания, пусть и самые базовые, учиться она начала года в три, а то и раньше. Такого себе не позволяли даже в воинственном Каганате, делая исключения лишь для самых одаренных детей.
Радость встречи резко обернулась длинной неловкой паузой, во время которой взгляды медленно переходили с занимающейся магией девочки на ее мать. Похоже, прочувствовав сложность момента, на руках у Лани тихо захныкал Саймон. После праздника этих пятерых ждал долгий и сложный разговор.