Механизм влияния

И теперь пришло время попробовать кое-что новое.

— А что если… — начал Андрей, задумчиво глядя на таблицу с метриками, — научить его не только зарабатывать, но и… наказывать?

— Убивать? — уточнил Лёша с лёгкой иронией, но без улыбки.

— Ну, не физически. Просто… сделать больно. По балансу. По нервам. По управленцам, — добавил Андрей.

— Один удар — и акции в минус, — подхватила Вика. — Главное, чтобы у нас самих не было убытка. Даже наоборот — пусть всё это оформляется в рамках «бессмысленных торговых решений». Никто и не поймёт, что происходит.

Август кивнул. Он уже продумывал алгоритм.

— Создаём поведенческую имитацию перегретого рынка. Сотни сделок в минуту. Без очевидной логики. Резкие входы, выходы, давление на объёмы. Как будто безумный фонд решил разыграть последний козырь. Но мы при этом остаёмся в нейтрале. Без убытка. Только урон для них.

— Кого первым? — спросил Лёша, открывая список самых активных игроков, чьи цифровые следы они вели ещё с весны.

— Тех, кто просчитывает нас по старым формулам. Пусть запаникуют. Но начнём с небольших фондов. Посмотрим, как среагируют их алгоритмы, как поплывут управляющие. Это будет чистый эксперимент, — сказал Август. — Тестовую версию модуля напишем вручную, без автогенерации. Пока на минимальном объёме, но потом… когда блокчейн-технологии станут устойчивее, когда архитектура Spectra стабилизируется, можно будет перейти к следующему этапу.

Он сделал паузу, потом добавил мысленно, но уверенно:

'Когда в эту систему войдёт полноценный ИИ уровня ChatGPT, я замкну ядро на себя, Лёшу, Вику, Андрея и Савву. Только мы. Больше никаких внешних участников, никаких доверенных модулей. Только нейронный замок, только инструкции по протоколу. Разрозненные дата-центры, минимизированный цифровой след, полная автономия.

Потому что такая система — уже не инструмент. Это — сила. Сила, которую нельзя доверить никому'.

Именно тогда Spectra впервые предложила гипотетическую модель полной рыночной дестабилизации от одного игрока. Не как сценарий угрозы — как демонстрацию возможностей. Всё было гипотетикой. Почти.

Тестирование закончилась без речи, без победных жестов. Только график. Один из многих. На нём — кривые страха, сомнений, давления. И тонкая линия. Почти незаметная. Но именно по ней шёл Август.

— И наблюдаем, как их стратеги выходят на связь с журналистами, — усмехнулась Вика. — Снова.

Она сделала паузу, а потом добавила, глядя на экран, где мигали блоки с лейблом Spectra и Clearsignal:

— Знаете, как теперь это всё должно называться? Refracta.

— Refracta? — переспросил Андрей.

— Да. От «refractio» — искажение, преломление. Мы больше не передаём сигналы. Мы преломляем их. Подстраиваем под среду и меняем направление.

Август кивнул. В этом было что-то правильное. Название не объясняло систему. Оно объясняло эффект от неё. И это было даже лучше.

— Пусть будет Refracta, — сказал он.

И Refracta уже строила модели. Модуль торгового давления был включён.

Глава 21 Там, где начинается настоящее

Январь 2006 года начался как обычно — тихо, с ощущением долгой тени после праздничной суеты. Но внутри Refracta чувствовалось напряжение — система, сливая в себе ClearSignal и Spectra, стала чем-то большим, чем сумма своих частей. ClearSignal отслеживала сигналы и коммуникационные паттерны, Spectra — интерпретировала их и моделировала поведенческие отклики. Но Refracta пошла дальше.

Она перестала быть инструментом анализа. Она стала фактором воздействия. Её алгоритмы не просто прогнозировали — они внедряли коррективы, перенастраивали каналы информации, создавали новое поведение целевых групп. У неё появился темп, реакция, инициатива. Она не жила в мире событий. Она его моделировала. Если раньше ClearSignal и Spectra были глазами и нервной системой, то теперь Refracta стала мозгом с собственной волей — пусть и управляемой, пока что.

Август вывел на экран параметры торгового бота. Первые данные после внедрения модуля «асимметричного давления» были впечатляющими. Бот провёл 3200 сделок за 12 торговых дней. ROI превысил 28%. Но главное — он ни разу не задел рынок в лоб. Он скользил, входя в сделки в момент, когда внимание рынка было сосредоточено на других активах, или в промежутках между ожидаемыми колебаниями. Он использовал «психологические карманы» — места, где крупные игроки ещё не реагировали, но уже начинали готовиться к манёвру. Теперь он анализировал не только цену, волатильность и объёмы, но и поведенческие паттерны, эмоциональную нагрузку новостных заголовков, ритм публикаций на форумах и в соцсетях. Он знал, где толпа только собирается начать панику — и заходил в рынок до неё. Он видел, где институционалы выставляют ложные уровни — и обходил их, входя следом и выходя на секунды раньше.

Когда давление оказывалось на конкурента, бот не атаковал напрямую. Он «подливал шум»: создавал дополнительную ликвидность, усиливал чужие ошибки, искажал восприятие сигналов. Главное — он сам не терял ни цента. Refracta держала его на безопасной дистанции, как лоцман на бурной реке.

Это уже не была просто машина, совершающая сделки. Это была сеть нейронов, действующая в режиме живого анализа рынка — и влияющая на него, пусть и незаметно.

— Он стал спокойнее, — отметил Лёша. — Раньше реагировал на всплески. Теперь сам их вызывает, а потом уходит за секунду до того, как за ним бросаются.

— Это уже не трейдинг, — сказал Андрей. — Это стратегия дестабилизации. И при этом — без потерь.

Результаты бота они уже официально представляли как работу команды: легендированного аналитика и группы, «разрабатывающей поведенческую стратегию» на основе открытых данных. Несколько профильных СМИ уже запрашивали интервью у «трейдера», не подозревая, что тот реальный человек — вообще не имеет к системе отношения. И не могли понять, почему не могут с ним связаться.

Когда отчёты о результатах начали циркулировать внутри клуба, реакция была почти мгновенной. Старшие члены, давно не удивлявшиеся ничему, обсуждали сделки в кулуарах — вполголоса, с долей недоверия. Казалось невозможным, чтобы трейдер показывал такую эффективность в нестабильных секторах. Некоторые предполагали инсайд, другие — коллективную работу целой команды разведчиков. Никто даже близко не догадывался, что это была всего лишь часть алгоритма Refracta.

В результате клуб начал меняться. Уровневая структура была полностью пересмотрена. Теперь существовало пять уровней доступа:

Высший уровень — официально возглавляемый Саввой. Неофициально — равные права имели Август, Вика, Лёша и Андрей. Только они имели полный доступ к Refracta и торговому ИИ.Второй уровень — руководители проектов, управляющие фондами и стратегическими направлениями. Им было обещано, что в ближайшем будущем они смогут передавать активы в управление "команды трейдера" — бота. Пока — только наблюдение и подготовка инфраструктуры.Третий уровень — эксклюзивные участники, которые имели ограниченный доступ к данным, но могли получать отчёты о ROI и трендах.Четвёртый уровень — инвесторы-новички, получающие обобщённые сводки и предсказания, но без аналитики источников.Пятый уровень — кандидаты и наблюдатели, не имевшие ни доступа, ни прав на обсуждение. Только внешнее наблюдение и редкие приглашения.

Хоть доступ к «трейдеру» имелся только у первого уровня. Все остальные — видели лишь сухую статистику и легенду, что за ИИ стоит человек с исключительными способностями, этого было достаточно, чтобы за первые недели число желающих попасть в клуб возросло на треть. Но как и раньше — вход был по рекомендации, а цена за право стать «кандидатом» выросла в пять раз. И всё это — ради тени, оставляемой одной нейронной системой.

Но одновременно Fortinbras развивал совсем другую сторону. Социальную.