Мелания

Едва придя в себя после этого происшествия, которое чуть не довело его до сердечного приступа, Микки замечает, что у него сами собой закрываются глаза, и ни капли света не проникает в комнату через сломанные жалюзи.

Машинально потирая лицо, он кидает оружие на кровать, хватает чертов будильник и пялится на него.

Гребаный час ночи.

Он стонет, но ребенок орет громче, и ему необходимо что-то сделать, чтобы заткнуть ее. Микки включает лампу возле кровати и наклоняется, чтобы взять малышку на руки. Интересно, почему она плачет? Еще более интересно, с какого хрена он должен знать причину. Он ни хрена не разбирается в гребаных младенцах.

Не считая того, что они охуительно маленькие – это наводит Микки на мысль, что есть им надо много и часто, и малышка, должно быть, хочет еще смеси. Уже в дверях спальни, бездумно покачивая девочку на руках в тщетной попытке успокоить, он чует вонь от ее задницы и понимает, что нужно поменять хренов памперс.

Микки не раз приходилось иметь дело с кровью и оружием. Его подстрелили дважды, и сам он не раз стрелял в других. Он избивал людей бейсбольной битой и смотрел, как они истекают кровью. Он способен справиться с болью – быть подстреленным дважды подразумевает это, – кроме того, какое-то время его регулярно и довольно грубо трахали в зад. Микки не имеет ничего против боли, это часть жизни. Он даже думает, что она делает его круче.

Но есть одна вещь, которую он никогда не хотел делать – менять чертовы обделанные памперсы.

Если в том, чтобы быть геем, есть какие-то плюсы – так это возможность никогда не участвовать во всей этой бестолковой возне с детьми. Но чего уж там, Микки никогда не был везунчиком, и ребенок, похоже, никуда не денется, значит, надо как-то выкручиваться. Бормоча себе под нос ругательства, он находит пакет, оставленный Тони, достает памперс и кладет ребенка на пол. Девчонка продолжает плакать и не старается как-то облегчить ему жизнь.

В первый раз, когда он думает, что справился, Микки поднимает ребенка и памперс тут же соскальзывает – он забыл застегнуть липучки. По крайней мере, малявка к этому времени перестает реветь, однако, когда Микки кладет ее назад для второй попытки, то замечает, что все еще уговаривает ее успокоиться.

– Прекрати орать, черт тебя побери, – беззлобно ворчит он, и от усталости его голос звучит мягче и спокойнее. – Не видишь, я меняю памперс? Посмотрел бы я, как бы ты справилась с этим без меня.

Странно, но пока малышка слышит его голос, ее рев стихает до тихого сопения. Как только Микки замолкает, она начинает подвывать снова, но тише и гораздо менее раздражающе, чем раньше. Похоже, Микки открыл главный отцовский секрет: нужно прямо говорить детям, чего ты хочешь – например, чтобы они заткнулись.

Приведя малышку в порядок и выкинув обосранный памперс, он идет на кухню и делает еще порцию смеси, потому что это вторая и последняя из известных ему причин для ее плача. От недосыпа он плохо соображает, поэтому обливается кипятком, неосторожно встряхивая бутылочку. Он чертыхается, уже не себе под нос, а довольно громко, и это очень кстати напоминает ему о том, что бутылочку надо остудить, прежде чем давать малышке. В прошлый раз только неопытность и медлительность Микки в приготовлении смеси спасла ее от ожога.

Девочка еще не умеет сидеть сама, и чтобы она не подавилась, Микки держит ее на руках, пока она пьет. Он заваливается на диван, уронив голову на валик, и позволяет себе прикрыть глаза. Микки никогда не был ранней пташкой. Он напрягается, чтобы не отрубиться, пока ребенок не приканчивает бутылочку и не срыгивает половину на его рубашку, но она больше не плачет, а наоборот, довольно ерзает и гукает.

Он кидает пустую бутылочку в раковину и возвращается в кровать. Малышка уже не кажется сонной, но Микки все равно укладывает ее назад в ящик-люльку, решив, что хватит ей беспредельничать. У нее есть пустышка, а ему капец как нужно еще поспать.

Следующий раз Микки снова просыпается от ее плача, но уже семь утра, так что ему легче с этим справиться. Они снова меняют памперс и делают смесь, на этот раз чуть лучше, чем в час ночи. По крайней мере, он не забывает застегнуть липучки на памперсе.

У него по-прежнему до хрена дел, но Микки не может ничем заняться, пока девочка с ним. Однако он сильно сомневается, что Тони заберет ее вовремя, а снова смотреть весь день телевизор – не вариант. Набравшись смелости, он идет в комнату Игги и шарит под кроватью, пока не находит старый, побитый вирусами и жизнью ноут, на котором его братцы смотрят порнушку. Микки старается избежать этого по возможности, но блин, ему больше нечем развлечься, пока ребенок нарезает круги по дивану, плача, какая, кушая и требуя постоянного присмотра.

Он находит незапароленный Wi-Fi и проводит остаток дня в интернете. Это не так тупо, как весь вечер пялиться в телевизор, хотя не намного веселее – ребенок по-прежнему то и дело требует внимания.

В семь вечера Микки начинает заводиться. Он знает своего брата, и у него хреновое предчувствие, что Тони решил оторваться с Игги, после того как они закончили свои делишки. В таком случае, могут пройти дни в наркотическом угаре, пока они вспомнят, что у Тони есть ребенок, оставленный наедине с некомпетентным дядькой. Хотел бы он ошибиться, но Тони никогда не был самым ответственным из братцев Микки, и вряд ли этот случай окажется исключением.

Последнее, что он слышал, – у Тони даже нет мобильника. Друзей у него, кстати, тоже нет. Получается, у Микки нет способа как-то его достать и навалять ему за все это дерьмо.

Микки злится – но все-таки не настолько, чтобы выкинуть ребенка на улицу. У нее действительно больше никого нет. Охуительно стремно и неудачно для такой малышки, и блин, он не может просто взять и избавиться от нее.

Тони так и не возвращается, и Микки снова кладет девочку спать в своей комнате, когда ее маленькие глазки начинают закрываться. Он скармливает ей еще смеси, снова меняет памперсы и не успевает осознать, что еще одна ночь прошла.

Тони по-прежнему нет.

***

На следующий день он снова берется за чертов порнушный ноут. Микки всерьез опасается, что такая херовая нянька, как он, угробит ребенка, поэтому отыскивает несколько сайтов о воспитании детей. Там он узнает, что если малышке, как сказал Тони, шесть месяцев, то ей положено есть что-то еще помимо смеси. Микки находит в кухонном шкафу быстрорастворимое картофельное пюре, которое не так чтобы уж очень просрочено, разводит и впихивает девчонке несколько ложек. Большую часть она выплевывает ему в волосы, но все равно выглядит довольной.

Итак, у них есть пачка картофельного пюре – и больше никакой еды для ребенка, кроме смеси, да и вообще никакой еды. В холодильнике есть пиво и poppers, одна протухшая упаковка сыра и бутылка из-под кетчупа, которую он отказывается считать пустой.

То, что оставил для девчонки Тони, тоже заканчивается. Ребенку нужны памперсы, смесь, другая детская еда и целая пустышка, пока она не подавилась резиной и не задохнулась.

Микки злится, но у него есть немного налички, а если Тони и правда провернул дельце, то ему придется возместить расходы, когда он придет домой. Кроме того, Микки уже два дня сидит взаперти, и было бы неплохо выйти из осточертевшего дома, даже ради такой херни, как покупка памперсов.