Мелания

Микки решает не париться, заворачивает ребенка в одеяло – ее одежда совсем не подходит для чикагской зимы, какой жопой Тони думал! – и направляется в магазин.

***

«Kash and Grab» закрыт, и Микки проходит еще несколько кварталов до гигантского супермаркета, которого обычно старается избегать. Он берет тележку, в которой спереди есть место для ребенка, и девочка, похоже, находит этот способ передвижения охренительно веселым: смеется, кряхтит, пускает пузыри и глазеет по сторонам. Внутри супермаркета Микки чувствует себя, как в долбанном лабиринте, и тратит уйму времени только на то, чтобы найти детскую секцию. Еще дольше Микки зависает, соображая, что же ему надо. Он швыряет в тележку пару пачек памперсов, упаковку дешевых пустышек и переходит к еде.

Перед ним невьебенно длинный ряд с детским питанием разных производителей и видов – он читает этикетки, но ни хрена не врубается. Он не помнит, какую смесь давал девчонке дома – ни названия, ни для какого она возраста, и даже была ли та смесь молочной или еще какой. С настоящей едой еще сложнее – полки забиты баночками и консервами, коробками и тюбиками, и у Микки нет ни одной долбанной идеи, с чего начать.

– С тобой охуительно много проблем, – бормочет он малышке, которая довольно ерзает в детском отсеке тележки и сосет кулачки.

В тот момент, когда он всерьез обдумывает идею подбросить ребенка под двери ближайшей больницы и умыть руки от всего этого дерьма, к нему подходит незнакомая женщина. У нее огромная тележка, наполненная доверху, за каждую руку цепляется по ребенку – близняшки лет пяти-шести. Женщина останавливается рядом с Микки и улыбается.

– Требуется помощь, милый? – судя по голосу, ситуация кажется ей забавной.

Микки мгновенно хмурится и открывает рот, чтобы послать ее, но за секунду до того, как слова вырвутся наружу, понимает, что ему и вправду чертовски нужна чья-нибудь помощь. Спасение ребенка от голодной смерти по его вине наверняка стоит того, чтобы засунуть свою драгоценную гордость поглубже в задницу.

– Вроде того, – признается он ей. – Это, ну… моего брата ребенок, и я никогда не присматривал за ней раньше.

– Ты знаешь, сколько ей? – спрашивает женщина, хлопая по руке одного из детей, который пытается стянуть конфеты из тележки, при этом не отрывая взгляд от Микки.

– Шесть месяцев, – Микки охуенно повезло, что хоть это Тони ему сказал.

– Она уже начала есть твердую пищу?

– Типа да, – отвечает Микки, надеясь, что вчерашнее кормление не было первым. – Картофельное пюре и прочая фигня. И молочная смесь.

– Отлично, – говорит женщина и начинает сгребать коробки с полки, ничуть не интересуясь мнением Микки. – Вот, эта смесь самая лучшая для ее возраста, и упаковка большая, так что вам хватит на какое-то время. И не надо давать ей что-то особенное, пока она только начинает есть твердую пищу, смотри, ты можешь купить эти баночки с пюре, они специально сделаны для малышей, вкусно и просто, достаточно только фруктовых – возьми несколько яблочных, банановых…

Она загружает упаковки пюрешек в тележку Микки.

– Ээээ… – произносит он, не зная, что сказать. У него странное желание дать ей чаевые. – Ну, типа, спасибо.

– Это спасет тебя на пару ночей, – говорит она и широко улыбается. – Твоя девчушка просто прелесть.

Последняя фраза звучит так, будто она делает Микки комплимент. По его мнению, это просто тупо, он же сказал, что ребенок не его, а будь это и так – внешность ни хрена не достижение. Однако женщина была милой с ним, поэтому Микки не озвучивает свои мысли, а наоборот, пытается изобразить приветливую улыбку и толкает тележку дальше.

Двигаясь по проходу, он попадает в отдел с детской одеждой. Смотрит на свою малышку, завернутую в одеяло, из-под которого торчат наружу розовые ползунки и носочки. Над сваленными в кучу шмотками он замечает надпись «Распродажа», а среди вещей – толстый пуховик, судя по этикетке, для 10-ти месячных детей. Он слишком большой для девчонки, к тому же ядовито-розовый и с каким-то мехом или пухом на капюшоне – ну просто мечта какой-нибудь малолетней гопницы «с раёна». Но Микки сомневается, что ребенка так уж волнует его внешний вид, а весна выдалась холодная даже для Чикаго, снег начал таять только пару недель назад, и мороз по-прежнему щиплет открытые участки тела.

Он не понимает, какого хера Тони считал нормальным таскать ребенка по улице почти голышом. Микки ни черта не знает о детях, но даже ему понятно, что это неподходящая одежка для такой погоды. Он определенно не хочет, чтобы девочка простыла, так что, недолго думая, кидает в тележку пуховик и пару крохотных носочков. Те, что на ней, какие-то стремные, а один и вовсе дырявый. Тони рассчитается с ним позже, не проблема.

Девчонка улыбается ему из тележки. И пока Микки стоит в очереди, он улыбается ей в ответ, хер пойми, зачем и почему.

========== Часть 3 ==========

Пролетает месяц, а Микки даже не замечает этого.

Проще простого погрязнуть в ежедневных заботах о ребенке, как ни старайся этого избежать. Микки кормит ее, меняет памперсы и играет с ней. Он изучает ее распорядок: в какое время и как долго она спит днем, когда она капризничает, а когда довольна жизнью. Он учится определять, достаточно ли ей смеси, или она хочет чего-нибудь еще. В его собственной жизни никогда не было особого смысла, и ему достаточно легко начать жить чужой, приспособив под нее свои немногочисленные потребности.

В первый раз, когда ему нужно идти на работу, он берет девочку с собой. Линда смотрит на него с сомнением и недоверием и произносит: «Ты знаешь, вообще-то не принято приносить на работу детей», но не сильно возражает, когда он раз и навсегда разъясняет ситуацию, используя все известные ему нецензурные слова. Младшему ребенку Линды уже годик, и она снабжает Микки старыми детскими вещичками. А после того, как Микки покупает кресло-переноску, он может таскать ребенка повсюду, куда бы ни пошел.

Пока он работает, малышка прекрасно чувствует себя за прилавком возле кассы, вырывая страницы из старых журналов или грызя вчерашние пончики. Дома она играет с чем угодно, любая самая обычная вещь забавляет ее. Удивительно, какой ерундой ее можно занять – она может час играть с деревянной ложкой, запихивать в рот и стучать ею, а старый сломанный телефон или пульт без батареек развлекают ее гораздо дольше, чем настоящие игрушки, которые принесла Линда. Девочка по-прежнему питается смесью, но и взрослую еду ест каждый день. Ее любимые блюда – картофельное пюре, овсянка и бананы. Она все также спит в ящике от комода, а днем может подремать в своей переноске.